Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть вторая)

Въ продолженіе беременности Катерины никакого внезапнаго испуга и непріятнаго приключенія съ нею не случилось. Она была осторожна, внимательна, не объѣдалась, дѣлала нужное движеніе; притомъ-же была она счастлива и успокоена со стороны мужа. Послѣ благополучныхъ родинъ, по молодости своей, она скоро оправилась.

Крестить приглашали Князя Рамирскаго съ Холмского; но онъ извинился, отговариваясь невозможностью въ рабочее время отлучиться изъ дома, и просилъ окрестить его именемъ заочно. Алексѣй Холмскій просилъ также, чтобы его извинили, по той причинѣ, что ему должно было отправляться въ Москву, гдѣ ему обѣщали такой родъ службы, въ которой-бы чины шли, по линіи, своимъ порядкомъ, а ему можно-бъ было жить въ деревнѣ. Старый дядя Агласва отговорился невозможностію пріѣхать въ Пріютово, за болѣзнію. Свіяжская, желая доставишь Софьѣ удовольствіе быть крестною матерью, отказалась, подъ какимъ-то ничтожнымъ предлогомъ. Такимъ образомъ, Холмская съ Софьею крестили маленькую Соничку, а крестныхъ отцевъ только именовали при крещеніи.

Въ продолженіе шести недѣль пріѣзжали къ Катеринѣ родные и сосѣди. Софья съ удовольствіемъ увидѣлась, и возобновила знакомство, съ прежними своими подругами. Она ко всѣмъ была привѣтлива и ласкова; но чтобы пріобрѣталъ дружбу ея, требовалось чего нибудь поболѣе способности говорить. Она не весьма уважала тѣхъ молодыхъ дѣвушекъ, которыя, кромѣ разговоровъ о нарядахъ, не имѣли ни одной идеи для дружеской и откровенной бесѣды. Нѣкоторымъ отдавала она преимущество противъ прочихъ, но ни одной изъ нихъ не было, съ которой бы отъ души могла она говорить. Софья избѣгала также открытія ихъ тайнъ, и развѣ только въ такомъ случаѣ соглашалась на довѣренность подруги, когда предвидѣла возможность быть ей полезною своими совѣтами.

Время текло въ Пріютовѣ въ томъ единообразномъ спокойствіи, которое многіе называютъ настоящимъ счастіемъ, и-врядъ-ли ошибаются! Аглаевъ былъ въ восторгѣ, имѣя право почитать себя отцомъ семейства. Холмская, по обыкновенію бабушекъ, была въ полной радости, имѣя внучку, которую считала она за восьмое чудо въ мірѣ. Здоровье молодой матери скоро совсѣмъ возстановилось. Видя участіе и любовь къ себѣ всѣхъ ее окружавшихъ, Катерина находила, что слишкомъ вознаграждена за свое кратковременное страданіе. Шесть недѣль прошли для нея совсѣмъ незамѣтно.

Первый выѣздъ Катерины въ церковь, для взятія молитвы и пріобщенія дочери Святыхъ Таинъ, былъ чрезвычайно ей пріятенъ. Многіе сосѣди и друзья приглашены были обѣдать въ этотъ день. Всѣ желали видѣть маленькаго Ангела. Няня разсказывала уже объ его затѣяхъ. Забавно было слышать, какъ всѣ хвалили красоту дѣвочки, находили, что она, какъ двѣ капли воды, похожа на матъ, а другіе, напротивъ, утверждали разительное сходство съ отцемъ. Софья удивлялась сравненіямъ, столь противоположнымъ; по ежели-бы знала она, что большая чаешь восхищавшихся миленькимъ, прелестнымъ ребенкомъ, врядъ-ли взглянули даже на него столько, что могли увѣриться, одинъ, или точно два у него глаза!... Софьѣ неизвѣстно было и то, что большая часть людей, пріѣзжавшихъ такъ сильно радоваться, и восхищавшихся, что нашли милую и добрую ихъ Катерину Васильевну , слава Богу, здоровою, были, можетъ быть, болѣе за тѣмъ, чтобы критиковать, насмѣхаться надъ нею, и злословить ее, когда потомъ соберутся въ другомъ домѣ!

"Замѣтили-ль вы, Ольга Петровна" -- сказала Фіалкина Сундуковой" -- одѣяльцо, обшитое прекраснымъ тюлемъ, и кружевной чепчикъ, на этомъ маленькомъ уродцѣ, дочери Аглаевой? Я увѣрена: все это куплено на Кузнецкомъ мосту, въ Москвѣ. Изъ какихъ доходовъ такія роскоши? Мужъ въ долгу, какъ въ шелку, а она изволитъ щеголять!"

-- А замѣтила-ли ты та ней самой капотъ и чепчикъ? Какой прекрасной фасонъ и какія дорогія кружева!-- отвѣчала Сундукова, обыкновеннымъ своимъ тономъ насмѣшки, смѣшанной съ досадою.-- У меня, кажется, побольше состояніе, чѣмъ у нея, а никогда не было у меня, даже послѣ первыхъ моихъ родовъ, капота изъ такого тонкаго батиста! Пристало-ли бѣдной дворяночкѣ такъ мотать.?--

"Надобно знать еще" -- продолжала Фіалкина -- "чѣмъ имъ за все это заплатить; да, и вообще, кажется мнѣ, большая глупость наряжать такъ роскошно дѣтей своихъ."

-- О нарядахъ ребенка ея говорить нѣчего: она сама мастерица на всякія рукодѣлья, и, можетъ быть, перешила и передѣлала изъ какого нибудь стараго своего платья. Но самой-то ей совсѣмъ некстати носитъ такія дорогія вещи! Да, скажи: какъ тебѣ нравится меньшая сестра ея, Софья?--

"Кто? Софья!... Мнѣ кажется ... Какъ вы сами объ ней думаете? "

-- Она несносна, изволитъ чваниться, и воображаетъ о себѣ Богъ знаетъ что. Я всегда имѣла къ ней антипатію. Особенно-же теперь, побывавши въ Москвѣ, она даже смѣшна своимъ тономъ.--

"Я точно тоже думала" -- отвѣчала добрая Фіалкина, которая согласилась-бы тотчасъ и тогда, когда-бы Сундукова говорила совсѣмъ противное о Софьѣ.-- "Кажется" -- продолжала она, томнымъ, сострадательнымъ голосомъ -- "сестра ихъ, Княгиня Рамирская очень несчастлива, не смотря на все богатство и знатность ея? "

-- Это правда -- продолжала Сундукова, съ довольною улыбкою -- она точно несчастлива. Я напередъ предсказывала, что характеръ ея несходенъ съ мужнинымъ. Признаться тебѣ: я ихъ обоихъ терпѣть не могу. Не сказывай никому .. А знаешь-ли? Онъ, послѣ отказа моей Глафирушки, точно какъ будто съ ума сошелъ, совсѣмъ потерялъ голову, былъ въ отчаяніи, самъ не зналъ что дѣлалъ, и съ досады и изъ мщенія предложилъ руку свою Холмской, Мать тотчасъ этимъ воспользовалась, хотя Рамирскій послѣ того раскаявался, и хотѣлъ было отказаться; но ему показывали, будто ничего не замѣчаютъ, и спѣшили окончитъ сватьбу. Вотъ слѣдствія привязанности къ интересу... Однакожъ, мужъ мой подходитъ ... Смотри, не проболтайся, о чемъ я тебѣ говорила.--

Катерина, ни сколько не подозрѣвая, что ее критикуютъ, насмѣхаются надъ нею, и такъ сильно злословятъ ее, и не имѣя повода упрекать себя въ роскоши и мотовствѣ, продолжала наряжать дочь свою, и сама носила платья и чепчики, подаренныя ей Свяжскою. Она не находила также предосудительнымъ, съ визитами къ сосѣдямъ своимъ, ѣздить въ каретѣ, на хорошихъ, одношерстныхъ лошадяхъ Свіяжской. Никакъ не воображала она, что все это подаетъ поводъ къ новому злословію и возбуждаетъ зависть. Хотя всѣ знали, что карета и лошади не ея, однакожъ говорили: "Къ чему такая роскошь и хвастовство? На долго-ли станетъ у нихъ имѣнія, ежели они долѣе будутъ такъ жить?" Еслибы Аглаевъ купилъ самъ, на свои деньги, такую-же карету и лошадей, то и тогда, кажется, не болѣе было-бы злыхъ замѣчаній на счетъ его. Вскорѣ все это дошло до свѣдѣнія Софьи, и произвело въ ней справедливое негодованіе и отвращеніе къ людямъ столь низкимъ и завистливымъ. Она сдѣлалась гораздо холоднѣе въ обращеніи съ ними, и чрезъ то пріобрѣла на счетъ свой мнѣніе, что она слишкомъ важничаетъ и гордится, сама не зная чѣмъ.