Вадим Никольский - Через тысячу лет [Научно-фантастическая проза]

По бокам этого снаряда — так сразу определил его Финк — были проделаны небольшие круглые иллюминаторы, закрытые изнутри толстыми зеркальными люками, а сам он покоился на четырех стальных ногах высотой в полчеловеческого роста, оканчивающихся эластичными круглыми утолщениями. Все вместе напоминало гигантскую дыню на четырех слоновых ногах…

— Здесь перед вами, — начал профессор, указывая пораженному Финку на невиданное им сооружение, — здесь перед вами одно из наиболее поразительных применений моего открытия… Аппараты этого типа должны скоро вытеснить несовершенные, архаические аэропланы, которые держатся в воздухе только благодаря своей скорости, создающей вертикальную слагающую под их несущими плоскостями… Мой аппарат не нуждается ни в каких поддерживающих плоскостях…

Профессор на минуту остановился, чем воспользовался Финк.

— Ага! Понимаю! Аэростат с особо легким газом! — необдуманно ввернул он и тотчас же умолк, поймав на себе негодующий взгляд профессора…

— Аэростат с особо легким газом! — воскликнул профессор возмущенно, — неужели вы, почтеннейший, полагаете, что можно каким бы то ни было газом, — хотя бы с нулевым удельным весом, при столь малом объеме — поднять эту махину из стали и дюралюминия? До чего одностороння современная система образования! Здесь нет даже речи о каком бы то ни было газе, — подъемную силу создает здесь мой видоизмененный атомный двигатель: в этой модели я направил мощный поток электронов дезинтегрированной материи по одному направлению, в данном случае вниз. Реакция этого потока, направленная в обратную сторону, т. е. вверх, и дает мне ту силу, при помощи которой я, регулируя его напряжение и скорость, могу отделить мой аппарат от земли…

— А в воздухе? Чем же он держится в воздухе? — не удержался Финк от вопроса.

Профессор Форс снова с негодованием бросил взгляд на вопрошавшего.

— Мне кажется, я выражаюсь достаточно ясно, чтобы избежать вашего вопроса… При чем здесь воздух? Неужели вы думаете, что реактивное действие вылетающего с огромной скоростью из моего аппарата материального потока способно проявлять себя только на поверхности земли, наподобие ходуль, что ли? Реактивное действие не нуждается ни в какой материальной опоре, молодой человек, и мой аппарат так же легко будет висеть в пустоте на высоте нескольких сот километров, как и на высоте ста метров от земли! Вы когда-нибудь видели ракету? Но задумывались ли вы над ее действием? Принцип ракеты применен и к моему воздухоплавательному аппарату. Мне было бы приятнее услыхать от вас вопрос об его управляемости — на это я мог бы ответить вам, что последнее достигается изменением угла наклона силового потока к вертикали… Впрочем, боюсь, что дальнейшее будет вам непонятно. Я и так, кажется, начинаю раскаиваться в своей излишней болтливости… Что? Вы хотите видеть его в действии? Извольте, — я не забываю, чем я обязан вам сегодня, коллега!..

И с этими словами Форс нажал какую-то кнопку сбоку аппарата, отчего открылась незаметная раньше овальная дверца, через которую профессор и исчез в его внутренности.

— Станьте теперь в сторону и крепко держитесь за стенку! — услышал Финк изнутри заглушенный голос профессора.

Крышка люка захлопнулась.

Едва успел Финк отскочить к стенке, как страшный рев раздался из аппарата, что-то зашипело, завыло в нижней его части, откуда тотчас же вырвался мутно-желтый пучок «чего-то», что мгновенно подняло тучу мусора с пола, разметало сор и куски дерева по всему сараю, — и горячим своим дуновением прижало, приклеило к стенке озадаченного и ослепленного пылью Финка…

Когда он решился наконец открыть глаза и взглянуть на этот крутящийся вихрь, он отказывался им поверить, так необычайно, так диковинно показалось ему то, что он видел… Аппарат уже не стоял на полу, а висел посредине сарая в воздухе на высоте трех-четырех метров.

Глаза Финка невольно искали каната или веревки наверху, но ничего похожего там не было: над аппаратом через открытый люк в потолке сарая виднелся лишь широкий квадрат глубокого неба…

Финк чувствовал себя совершенно выбитым из колеи обычных своих идей и представлений: ему начинало казаться, что он спит и видит нелепый сон, который сейчас кончится. Но сон не кончался: аппарат, провисев минуты две, не касаясь земли, мягко опустился на свои четыре эластичные пружинящие стойки, крышка сбоку снова открылась; оттуда сперва показались ноги в мягких войлочных туфлях, а затем вывалилась и вся добродушная толстая фигура профессора Форса.

— Ну, теперь вы видели мой аппарат в действии… — сказал он, улыбаясь при виде оторопевшей физиономии Финка. — Вы, кажется, поражены немного? Пожалуй, я понимаю вас, — всё это несколько неожиданно… Мне весьма любопытно знать, будет ли такое выражение лица у моих прошлогодних уважаемых оппонентов, когда я им буду иметь удовольствие продемонстрировать действие своего аппарата… Вы заметили его необычайную форму, заметили, что он закрыт со всех сторон, — и не догадываетесь, почему это? Ну, конечно! Да ведь на этом аппарате я могу не только летать по воздуху, но и совершенно покидать земную атмосферу, могу предпринять первое междупланетное путешествие!..

Финк, впрочем, был так поражен всем виденным, что больше удивить его не представлялось возможности. Потому он был даже доволен, что может, наконец, собраться на воле с мыслями, когда профессор начал с ним прощаться, ссылаясь на необходимость приняться за прерванную так неожиданно работу.

— Спасибо еще раз, молодой человек, за ваше своевременное вмешательство! — говорил профессор, пожимая руку Финка. — Я надеюсь вас видеть в воскресенье еще раз у себя, чтобы показать вам действие последнего моего ускорителя, над которым я сейчас работаю, — «ультра-дезинтегратора», как я назову его…

Его действие на разложение атома будет молниеносно. Время распада материи может при его помощи быть доведено до стотысячной доли секунды, иначе говоря — вся эта колоссальная внутриатомная энергия освободится мгновенно… Один грамм моей смеси по своему взрывному действию будет способен заменить — полторы тонны тринитротолуола… Вы себе это представляете?!.

Но Финк уже ничего себе не представлял!..

Когда он снова очутился на дороге, в тени каштана, около калитки покинутого им дома, где одиноко поблескивал своими медными частями покинутый им нивелир и дремал давно соскучившийся реечник, все происшедшее окончательно показалось ему какой-то глупой сказкой…

«Положительно, этот красный толстяк издевался надо мной!» решил Финк, взваливая снова инструмент на плечи и расталкивая ногой своего уснувшего помощника…