Г.Ярцев - Цой жив ещё...

Искатель вновь закричал, то ли от отчаяния, то ли одним криком пытаясь побить существо — ничего. Цокот и звон; черным клинкам никак не нащупать брешь. Крутился юлой, извивался ужом, нанося удар за ударом, но тщетно. Безумный пляс снижал темп. Искатель выдыхался быстрее, а железному пауку чужда усталость. И с каждой секундой, клешни будто предугадывали его следующий шаг, только подумал, и реакция подвела, лапа сбила с ног. Упасть не успел, как другая подхватила и уткнула в стену тоннеля, едва не проткнув. Легким в груди стало тесно. Закричал в гневе. От злости помутился рассудок, но меж беспорядочно движущихся пластин, учудил выхватить взглядом мельтешащие внутренности сферы. Подгадал момент и швырнул Лялю в открывшееся отверстие. Клинок вмиг исчез где-то внутри, отголоски осколков разбитыми стеклами метались по внутренностям сферы, выбив шестипалое чудище из равновесия.

Цой быстро поднялся, схватив Олю в обе руки, продолжил рубить. Арахнид неуклюже отбивался, восстанавливал силу. Затрясся и выплюнул осколками Ляли обратно в искателя; какие-то впились в лицо, какие-то в тело. Плечо прожгло — прострелило, — Анна открыла огонь из пистолета и все нипочем. Пуля со свистом срикошетила. Стрелять больше не стала.

— Толкай, Тесой! — приказывал удаляющийся голос. — Толкай ево!

Кровь заливала глаза, но замысел понял. Анна, уже стоя у консоли, опускала платформу позади паука. Закричал, широко открыв рот, челюсть ломило от боли. Разбежался, ударил железку с ноги, которая тут же провалилась в появившейся нише, ее отсекло ниже колена, зажевало и выбросило с другой стороны. Если бы не пыльца, искатель волком завыл бы от боли. Заметил не движущийся слой, навалился всем весом, спихивая шар под импровизированный пресс. Удавалось с трудом, паук противился, упираясь лапами, но Цой бульдозером давил его дальше. Балансируя и подпрыгивая на одной ноге, подгадал момент и кувыркнулся за шар, увлекая его за собой. Отползал прочь от лап, норовящих дотянуться, пока вращающиеся слои сферы под сильным давлением плиты не запестрили искорками и застопорились. Грохочущая машина, издав последний звук, остановилась; лапы обвисли, на одной из них изнеможенно повис и искатель.

ГЛАВА 3

Анна, согнув колени, сидела напротив искателя и держала в бледных ручонках оторвавшуюся стопу. Осторожно приставила конечность к кости, точно конструктор; заживала быстро, следов не оставалось. Увидела шрамы, наискось тянущиеся по его лицу, вспомнила рубец от аппендикса; пыталась понять — ведь не зажили, значило ли это то, что Цой не всегда был таким, не всегда мог исцеляться, и если так, то как потерял память, а после, гадала, а терял ли вообще. Наверное, нет, ведь он не из тех, кто обманет.

Искатель поморщился.

— В чиом дело? — с опаской спросила Анна. Перепугалась, вдруг сделала что не так.

— Пальцы колет.

— Парестезия, хорошо, — ответила, кивая. — Двести двенадцать?

— Нет. Я не умер.

Обессилено завалился на одну из конечностей шара, похороненного под тоннами металла, выдергивал из себя осколки Ляли; какие-то вырывались вместе с кусочками плоти. Не дергался и не кричал, стоически превозмогая боль. Подобралась ближе. Нехотя позволил помочь извлечь оставшиеся.

— Каково это? Ну… Что там, после смерти?

— Ничего, — коротко ответил, — просто открываю глаза. Когда целый, когда нет. Все.

Одежда, да и сам Цой, как через мясорубку прошли. На нем раны затянулись быстро, а вот униформа после каждой новой схватки редчала; искатель все больше походил на оборванца.

— А перед тем как умереть, видишь что-нибудь? Места, в которих никогда не бил? Людей?

— Нет.

— Смерть человека, как известно, — не сдавалась Анна, — сопровождается сильнейшим психологическим напряжением и аномальной электрической активностью мозга, которий питается вижить… Я хочу сказать… таким образом, активируется и зона, отвечающая за воспоминания. Ти мог что-нибудь вспомнить, увидеть.

— Только боль.

Сказанное Анной явно в новинку искателю. Призадумался. Как бы ей хотелось усадить его на кушетку, сесть напротив и расспрашивать, расспрашивать, расспрашивать. Была уверена: сможет докопаться до истины, но понимала — этому не бывать; не сейчас.

Пошевелил ногой — зажила. Согнулся над остатками Ляли, как над останками погибшего товарища, и один за другим бережно собрал осколки в ладонь. Какие-то пробовал сложить в надежде починить, но быстро понял — напрасно. Особенно долго рассматривал часть уцелевшей головешки змеи, погрузившую клыки в часть хвоста, но затем убрал и ее. Поднялся, опершись о лапу арахнида и начал разглядывать распластавшуюся железяку. Ботинок жаль, теперь босой на одну ногу, которой ощущал холод металла.

— Ти такое не встречал?

— Нет. Ты?

— Ноуп.

Цой принялся рассматривать конечность внимательнее; провел рукой, — никаких соединяющих частей. Цельный, темный инкрустированный металл. Попытался согнуть; кряхтел, охал и ахал — вышло с трудом, а вот поднять удалось с легкостью. Лапа на вес не больше кило. Решил, что именно поэтому шар сгибал их с такой легкостью. Постучал по металлу яблоком Оли, побрызгал мочой беса из фляги — ничего. Поставил ногу на клешню, совсем как охотник на убитую дичь. Попросил принести Монструм.

Прошуршав страницами, открыл новую. Вытащил карандаш из корешка, подаренный Анной, и, опустив книжонку на коленку, с нездоровым фанатизмом принялся зарисовывать. Теперь получалось намного удобнее, но почерк искателя ровнее не стал, как не улучшилось и качество зарисовок. За наброском последовал корявый очерк, гласивший, что лезвия и пули существу не страшны. Обошел шар несколько раз, приблизился, пытался заглянуть внутрь, посмотреть меж остановившихся вырезов. Не мог разглядеть, пока Анна не достала трубку, надломила и просунула в щель, осветив ядовито-зеленым внутренности сферы. Все состояло из множества колец с извилистой резьбой. Сунул руку, ощупал: Ляля ни ран, ни следов не оставила. Записал: сломать изнутри не вышло, только ослабить немного. Как одолеть такую, не имея под рукой тяжелого пресса — загадка. Долго рассматривал сдавленный шар, обходил снова и снова, выискивая детали, которые мог упустить, чиркая подмеченное в разбухшую книжонку.

— Как назовем?

— Сферу?

Кивнул и добавил:

— Не умею в названия. Лис придумывал всякое.

— Так вот откуда наебаби и йухи! — звонко подметила, едва не рассмеявшись.

— Эти придумал сам, — на лице Цоя ни тени улыбки, и Анна посерьезнела следом.

— Кхм… Железний паук? — недолго думая, предложила она.

Искатель отрицательно мотнул головой, сказав, что пауки и пауканы в Монструме уже есть, даже несколько видов. Безошибочно открывал страницу за страницей в подтверждение слов. Тогда Анна предложила назвать сферу арахнидом. Название Цою явно понравилось; пусть он скуп на слова, черств на эмоции, — начала замечать, как веки искателя чуть раскрываются, стоит услышать о чем-то, что любо. Буркнул что-то под нос и нацарапал на странице с зарисовкой сферы корявое «Арах». Закрыл Монструм, отложил и продолжил безуспешные попытки разобраться в необыкновенно хитрой конструкции араха.