Г.Ярцев - Цой жив ещё...

— Меня зовут Вероника, — мило произнесла Щупа голосом, слушать который хотелось еще и еще. — Можно Вера. Можно Ника.

Сложно.

— Цой.

— А имя? Ты местный? — наседала она.

Искатель не ответил, лишь немо просил объяснений у странно улыбавшейся Анны. Женщина, имевшая сразу несколько имен, причудливо насупила бровки и цыкнула. Обошла искателя снова. Уловил запах; нетронутая чистота. От нее, как и от Анны когда-то, веяло ни с чем несравнимым ароматом. Сути обхождений не понимал, но кое-что не ускользнуло. Когда Щупе наскучило рассматривать спутника, нагнала Анну парой ловких шажков.

— Совсем как раньше, — бархатный голос источал радость, — мальчики западают на твой акцент, а потом плавно перепадают моей красоте и разбиваются о предпочтения.

Анна тепло приобняла Щупу. Обе обернулись как по команде и, улыбаясь, смотрели на искателя, молча ищущего позади. Показалось, обе знают тайну, далекую от его понимания.

— Скучный он, — резюмировала Щупа. — Спрашиваешь — молчит. Обворовываешь — не замечает, — и самодовольная, коварная улыбка замелькала на лице, но поблекла сразу же, когда не обнаружила за поясом флягу, которую, как она думала, незаметно стянула у искателя. Обернулась. Увидела его, укладывающего флягу обратно в рюкзак. И, как могла, умиляюще растянула уголки губ, одновременно прося прощения и скрывая понимание того, что человек не так прост, как кажется.

Вскоре на стене дугой тянувшегося тоннеля замаячили длинные тени, догоняемые топотом шагов. Силуэты уменьшались, звук нарастал.

Цой незаметно опустил ладонь на рукоять Ляли.

Четверо мужчин; темная форма, в руках увесистые ящики, какие-то приборы, у одного заметил катушку с кабелями. На озадаченных лицах тенью лежала маска усталости. Приостановившись и перекинувшись со Щупой дежурными фразами, группа, звеня оборудованием, углубилась дальше. На помощь тем двоим, оставшимся у араха, понял искатель.

Тоннель вывел к очередной массивной двери. Щупа открыла сама, вставив в паз ролл и приложив ладонь к плоскости. Несколько щелчков и диск утянуло наверх. Шли дальше, приближаясь к очередным дверным плитам. Створки лениво разъехались в стороны, стоило подойти ближе. Таких дверей было несколько. Их количество показалось искателю непомерно большим, хотя знал: хочешь оградиться от Каторги — укройся за самыми мощными стенами. Люди Старого мира построили самые толстые стены; он и подумать не мог, что когда-то, они прятались там друг от друга.

Шахта, по которой пришли, оканчивалась куполообразным помещением. Искатель невольно сравнил Резервацию с муравейником, только огромным и вместо прытких муравьев, куда не глянь — люди в темных комбезах, как сонные мухи. И каждый, казалось, занимался чем-то важным, чем-то, без чего жизнь на Земле могла остановиться. Цой словил маслянистые взгляды, а в них — томные удивление и замешательство, на которые нельзя отвлекаться — их работа слишком важна; хотя в чем она заключалась, искатель не разобрал.

— С чего начниом? — уверенно спросила Анна, в любой момент готовая включиться в работу. Щупа приблизилась к ней довольно близко, начала игриво наматывать на пальчик ее сальные локоны, глаза сделались хитрыми щелками, затем одарила давнюю подругу снисходительной улыбкой со словами:

— Начнем, Мимимишка, с того, что вы приведете себя в порядок, — улыбка стала шире и оттого приятнее, — а то на людей не похожи.

Анна театрально закатила глаза и опустила плечи, а Щупа, не переставая улыбаться, ловко заскользила пальчиками вниз по ее руке. Направила, вынудив взять ролл, а затем вытащив свой, несколько раз стукнула их друг о друга. Устройства одновременно пикнули.

— Буду ждать вас в главном зале через тридцать минут.

Получив доступ к Резервации, Анна увела Цоя за собой.

Отмывшись и переодевшись, искатель нарадоваться не мог привалившему счастью: совершенно новая, неношеная одежка второй раз за неделю; даже йухи встречались реже. А Анна радости от новой формы не испытывала, гадала, сколько она прослужит.

Главный зал, выстроенный скромно, по принципу — удобство в ущерб комфорту, внушал ощущение полной безопасности, но искатель, большую часть времени проводивший в диких землях Каторги, чувствовал себя как никогда уютно. Простота помещения не отвлекала, как не отталкивали серые стены, строгие прямые линии интерьера. Дугообразные цельные столы из холодного металла равноудалялись от центра комнаты, образуя причудливую рядность. Больше искатель не позволял прелестям Старого мира усыпить бдительность, одурманить покоем разум. Оставался начеку. Широкая полоса лампы, кольцом висевшая над прямоугольным потолком, светила так ярко, что слепила глаза и одновременно темнила потолок. Нимб будто завис в невесомости над людьми, освещая их и без того бледную кожу.

Многие возились с приборами, закрепленными у стен, на спицы, торчавшие из поблескивающего черной глазурью пола. Немногие сидели за столами, с головой окунувшись в поток данных, что выдавали экраны. И на каждое действие хозяев компьютеры отвечали покорными попискиванием и щелчками.

Щупа стояла в центре, у круглого стола — терминала управления, — и, сложив руки под грудью, о чем-то спорила с сутулым человеком, недовольно упиравшим руки в бока.

Они покончили с распрями, стоило Анне и Цою приблизиться.

— В чиом дело?

— Мы, — удрученно выдохнув, объяснила Щупа, — не можем сойтись во мнении: Альберт считает, что инженеры…

Человек умиротворяюще выставил ладонь, вежливо призывая к молчанию и заговорил, когда оно наступило:

— Анна, — начал мужчина, в приветствии опустив голову, а затем представился, протянув руку искателю. После короткого обмена рукопожатиями, Альберт продолжил: — Спасибо, — искренне поблагодарил он дрогнувшим голосом. — Вы добрались, и дорога видно оказалась совсем не простой, раз вас намного меньше, чем должно быть.

Анна не ответила, лишь безвольно кивнула. Лицо Альберта выражало замешательство; присутствие искателя — уцелевшего представителя человечества, оставленного на погибель, не давало покоя, порождало множество вопросов. Приложил ладонь ко лбу, пальцами растирал места залысин, затем глубоко вдохнул, пытаясь освободиться от мыслей, но понимал — к ним неизбежно вернется.

— Тесой помог мне добраться, — внесла ясность Анна и незаметно убрала цилиндрический самописец обратно в кармашек, решив, что его время еще не пришло. — Без него ничего би не получилось.

Рука Альберта устало сползла со лба на лицо, а затем, прикрыв рот, опустилась на подбородок. Немного подумав, он выдал:

— Благодарю, молодой человек. Ты не представляешь, как много сделал.

Анна первая сообразила, что ответа от искателя не дождаться и взяла инициативу в свои руки: