Г.Ярцев - Цой жив ещё...

Решив, что ничем не поможет, Анна вернулась к консоли и мониторила показатели. К счастью, появление сферы никак не нарушило процесса, но некорректно работавшие двери Резервации теперь не давали покоя. Опасалась за внутренние механизмы; вдруг и они по какой-то причине пришли в неисправность, но так случиться не могло, и датчики, уверено ползшие вверх, тому подтверждение.

12:34:56 — через столько станет ясна судьба Резервации, ее целостности, и людей, которых она берегла.

Цой забрался на платформу, сдавившую араха. Смотрел, запрокинув голову. Стоя внизу, казалось, рассматривал серое небо через огромную подзорную трубу, в которой он, искатель, являлся центром. Услышал ее шаги; уже совсем не такие, какими были когда-то. Теперь иные, наученные: аккуратные, изо всех сил старавшиеся скрыть присутствие, не потревожить чужой слух, но от него не ускользнули, все еще громкие.

— Ещио не всио? — с тревогой в голосе спросила Анна.

Пожал плечами, не отрывая взгляда от неба, осыпавшего землю пеплом. Замечал серые хлопья, закружившиеся спиралью, а затем вновь рассыпались в беспорядке. Не к добру. Перевел взгляд на Анну, ждавшую ответа.

— Будут ещио?

— Не знаю, — произносил с трудом, будто проговаривая вслух, становился слабее, но, отвинчивая крышку фляги, уверил, — не пройдут внутрь. Поставил флягу в самый центр и спрыгнул. Думала, каждая вещица искателя имеет историю. Так было с Ляля-Олей, Ататашкой, бинокуляром. Наверное, и вмятина на фляге появилась не просто так. Спросила, но оказалось, она просто старая.

Пять часов без сна и покоя. Все то время Цой не отходил от араха, копаясь во внутренностях, звеня железяками. Со стороны казалось, проводил странные, ему одному известные ритуалы. А Анна, вконец измотавшись, вернулась в комнату ожидания, где рвано дрема, ожидала завершения гибернации.

Резервация разбудила воем сирены. Искатель метался, опасаясь, что звук привлечет крикунов, огнедыхов, новых арахов. Но ничего не случилось; только холодный свет ламп сменился алым, — финальная стадия позади, нули на отсчете. Встали напротив круглой двери, чьи лопасти, равноудаляясь, открывали вход в очередную шахту. Сама не поняла, как поддавшись чувствам, обхватила искателя за руку, крепко прижалась, повисла, не в силах держаться на ногах от счастья; мимолетная эмоциональная слабость быстро улетучилась и Анна, взяв себя в руки, поправила комбез и с готовностью посмотрела на женщину и двух мужчин, стоявших за открывшимся люком. Ее белый комбинезон, не нарочно подчеркивающий худощавое тело, сильно резонировал на фоне серых стен и темных комбезов сопровождавших ее людей. На их лицах, чистых и гладких читалась мучительная утомленность. Искатель не понимал, как им удавалось оставаться усталыми, проспав больше семисот лет.

После минутной паузы девушка вымучила из кислой мины добрую улыбку и, зевнув во весь рот, продрала томный взгляд на нашивки прибывших: D’ARK A., D’ARK M.

— Щупа! — воскликнула Анна.

— Анна, — с теплом поприветствовала она. Сонный голос звучал привлекательно. — Максимилиан, — обратилась к Цою, — что с тобой? — говорила на каторжанском или, как теперь знал Цой, русском, чисто, в точности как Василий.

Искатель не ответил, но женщина и не ожидала; позабыла обо всем, увидев за их спинами сферу, сдавленную платформой. Массировала веки, решив, что причудилось; открыла глаза — приплюснутый шар не исчез. Ступила вниз — поплыла, совсем как Анна тогда; воздух, даже пропитанный гарью, дурманил. Предложили Щупе кислородную маску. Приложила к лицу и, пошатываясь, прошла между Цоем и Анной, устремилась к араху. Двое других держались рядом; одного из них покачивало заметно сильнее. Щупа долго разглядывала сферу, трогала, пытаясь понять, но рассудок, не полностью оправившийся от многовековой спячки, противился мыслям.

— Что это? — спросила, прижимая маску сильнее.

— Ми не знаем. Пока.

Развернулась. Штормило. Старалась внимательнее рассмотреть людей, активировавших Резервацию. Ошибки быть не могло, но даже на сильно заспанном, утомленном семисот летней спячкой лице, читалось непонимание: вместо двух дюжин людей, перед ней стояли двое — хрупкая, измученная женщина, а рядом мужчина, только сейчас поняла: не Максимилиан вовсе, а некто, носивший его форму. Только теперь заметила — остатки одежды ему маловаты, а сам мужчина выше бывшего супруга Анны почти на голову, не говоря о том, что крупнее и лучше сложен физически. Опасный на вид, одетый в лоскуты и босый на правую ногу.

— А где остальные?

Анна ответила, тяжело вдохнув:

— Возникли проблеми.

Щупа поморщилась и добавила:

— Не только у вас.

ГЛАВА 4

Со слов женщины со странным именем Щупа, одной из проблем Резервации стала блокировка уровней обеспечения, а другой — куда более серьезной, — частичный сбой функционала анабиоза, а именно процедура иммуномодуляции и переливания крови, взамен откачанного фризраствора. К счастью, неисправность затронула лишь двадцать семь капсул из ста, к несчастью, в шестой капсуле из двадцати семи неисправных находился директор и, если не принять мер, он будет в ней покоиться.

— Технари пашут вовсю, — объясняла Щупа, идя вдоль плохо освещенного тоннеля, а перед глазами не переставая маячил образ араха. — Пробовали вывести людей из анабиоза, но без переливания их здоровье останется под угрозой.

— Ви передали полномочия?

— А как же. Сразу. Все по протоколу. Вот только Заместитель в седьмой капсуле.

— Merde! И сколько у нас времени? — с тревогой в голосе спросила Анна.

Тут Щупа заметно ободрилась.

— Да сколько угодно, — хитро улыбнулась через плечо. — Мы фризраствор обратно вогнали, пока решения не придумаем.

— Рада, что твоио чувство юмора бодрствует, — отметила Анна и продолжила расспрашивать про сбои в системе. Искатель шел молча, чуть позади и слушал. Тоннель напоминал каанаконду изнутри. Как-то раз змея его проглотила; он оказался внутри оставаясь в сознании. Разница заключалась лишь в просторе, а еще — тоннель не пытался его переварить.

— Затягивать с решением все же не безопасно. А твой друг? Он вроде как не из наших? Люди, что, выжили? Их много? — вкрадчиво осыпала вопросами Щупа.

— Всио сложно, — уронила лоб в ладонь и, указав на искателя, а затем на женщину, представила: — Тесой, это Щупова… — не позволив Анне закончить, девушка сбавила шаг и поравнялась с искателем. Смерила взглядом раз, другой. Улыбнулась так, как ему прежде не улыбался никто; не той улыбкой, лучившейся наигранным дружелюбием, которой в совершенстве владел Ван Каспер, другой, было что-то еще — доброе, и вся она такая теплая, — но теперь сторонился.

Щупа обошла искателя, он не следил за ней взглядом, но прекрасно ощущал ее положение, чувствовал движения.