Кларита Де Арейя - Жестокий ангел

Эстела тоже вносила посильную лепту, разделяя заботы Тадеу, например, разрешила молодежи пользоваться их бассейном. Но когда увидела, как полуголые Олавинью и Симони взасос целуются на краю бассейна, выразила естественное недовольство.

— Ой, а я думала, что вы современнее моей мамаши, — разочарованно воскликнула Симони, ничуть не смущаясь.

— Нет, я такая же старомодная, — ответила Эстела и больше уже не приглашала молодых людей купаться.

Она не хотела, чтобы Горети потом обвинила ее в потворстве разнузданным инстинктам. С этой молодой девицей в любую минуту могло случиться что угодно, и Эстела не хотела за это отвечать. Естественно, когда Симони перестали приглашать, она окрысилась на Эстелу.

Но мало того, что Эстела не могла наладить отношения с Симони, она вновь стала бояться потерять Тадеу.

Эту вполне справедливую мысль подкинула ей не кто иной, как ее лучшая подруга Марилу.

— Знаешь, — заявила она в один прекрасный день, — я вижу, что Тадеу очень часто заходит к Горети. Муж с женой ведь не связаны на всю жизнь, а родителям от детей никуда не деться. Может, у этих двоих все еще наладится. Меня бы это очень устроило. Папа себя прекрасно чувствует. Зачем ему теперь этот хомут на шее? И ему, и всей нашей семье? Только лишние заботы и о нем, и о чужом ребенке. А у нас и своих забот с Лижией хватает.

Услышав такое, Эстела онемела.

— А я? — наконец выговорила она. — Ты же говоришь о Тадеу, о моем муже? Что же, ты хочешь разрушить мою семейную жизнь?

Марилу спохватилась и покраснела. Занятая своим раздражением против Горети, она как-то совсем упустила из виду Эстелу.

Эстела смертельно обиделась на подругу и уже не могла спокойно, как прежде, относиться к визитам Тадеу в особняк Жордан. Если раньше ей все казалось, что муж готов бросить ее ради нимфетки, то теперь она стала бояться, что он вернется к своей старой пассии.

Вечерами она требовала от мужа пламенных доказательств его любви, на что усталый Тадеу не всегда был способен, и тогда Эстела еще больше укреплялась в своих подозрениях.

Бедный Тадеу уж и не знал, что ему делать. Он очень любил жену, но считал, что она сходит с ума от безделья. Но и сказать ей об этом прямо в лицо не мог — выходила и грубо, и обидно. Поэтому он маялся и помалкивал, пока Эстела подозревала его в тайных умыслах и ревновала. Выхода из этого порочного круга Тадеу не видел и очень страдал.

А ему так хотелось домашнего покоя и уюта. Тревог и волнений ему хватало и с дочерью, которую он и Горети не знали, как отвадить от Олавинью. Горети уже и по щекам ее отхлестала, но когда взбучки излечивали от любви?.. А работа? Сколько у него там тревог и переживаний! Дела фирмы шли очень неважно. То, что они по милости Рикарду оказались компаньонами Новаэса, очень их подкосило. Многие их клиенты не хотели иметь дело с банкиром с подмоченной репутацией. Но пока их вывозили таинственные контакты

Сиру с заграницей. Он получал там выгодные кредиты, сбывал товар по хорошим ценам, и фирма как-то держалась. Однако, учитывая их положение на внутреннем рынке, Тадеу чувствовал, что они могут каждую минуту обанкротиться. Но и этого он не мог объяснить Эстеле — она бы смертельно перепугалась, начала нервничать, а нервные срывы Эстелы — небольшая помощь делу. Он вспоминал о них с ужасом. Вот и выходило, что в голове у Эстелы была только любовь да романы, а Тадеу было не до романов, у него и без них

хватало забот.

Однако он надеялся, что Эстела как-то образумится, успокоится и рано или поздно перестанет его ревновать. Главной его заботой была все-таки не Эстела, а Симони.

Девчонка совсем от рук отбилась, и что с ней делать, они с Горети ума не могли приложить.

Опять стал возникать вариант отправить ее доучиться за границу. Но поразмыслив, они опять от него отказались; если уж она на глазах творит такое, то, оставшись без присмотра, и вовсе пустится во все тяжкие.

Горсти даже к Луису-Карлусу ходила, просила его поговорить с непутевой. Он всегда как-то умел на нее воздействовать. Недаром они даже встречались какое-то время. Но Луис-Карлус только плечами пожал.

- Да мы все по очереди с ней говорили, — сказал он. - И я, и Ниси, и мама. Даже Вивиана. Нет ни одного человека, которому бы нравился Олавинью, но ей на это плевать. Мне-то кажется, что и ей он не слишком нравится, а гуляет она с ним только для того, чтобы всех разозлить.

После разговора с Луисом-Карлусом Горети ушла совсем расстроенная. Если он прав, то положение было совсем безнадежным. Одно дело— юная безрассудная любовь, она опасна, может иметь нежелательные последствия, но все-таки это любовь. Переживая ее, человек созревает, мужает, меняется. Он открывает для себя мир, открывает другого человека. Но если это не любовь, а бунт против близких, против тех самых людей, которые и могут и стремятся помочь, то как тут отыскать путь к сердцу? Как вернуть с опасного

и разрушительного пути?..

Олавинью получил письмо от Симони. «Увези меня! Увези хоть на несколько дней!» — писала она ему.

«Ага, наконец-то решилась», — самодовольно подумал он и потер руки.

Нельзя сказать, что он был влюблен в Симони без памяти, но она ему нравилась, и еще ему нравилось, как все прыгают вокруг них из-за того, что они крутят любовь. Он любил быть в центре внимания и считал, что для этого все средства хороши.

Так что, когда Руй Новаэс определил его в политические лидеры, он не ошибся — Олавинью был самом подходящей для этого кандидатурой. Другое дело, что ему еще предстояло поднабраться и нахальства, и бесстыдства, без которых немыслим ни один настоящий политик. Но он успешно набирался и того, и другого. Руй поручил ему узнать код, чтобы подобраться и вкладам его отца.

О деньгах мужа тосковала и Элизинья. Ей нестерпимо было думать, что она влачит жалкое существование, когда где-то в банке гниют миллионы, которым уж она-то нашла бы достойное применение.

Но Олавинью предпочитал как компаньона не мать, а Руя, поскольку тот посулил ему политическую карьеру. Расчет Олавинью был несложен. Он умел прекрасно подделывать подпись отца и очень похоже имитировал его голос.

Оставалось только найти слова, которые служили ключом к секретному счету. И теперь он с утра до ночи рылся в бумагах отца, пытаясь найти хоть что-то похожее.

Фреду, который как-то застал его за этим занятием, высмеял племянника.

— Перестань идиотничать! Получить деньги с такого счета может только тот, кто его положил! Компьютер банка сличает голос клиента с голосом, записанным в его памяти.

— Но голоса у нас один в один. Мама мне не раз это говорила, — упрямо заявил Олавинью.

— А секретные слова? Ты знаешь хоть одно из них? Они служат кодом, чтобы банк убедился, что никто не принуждает клиента снимать деньги и никто не подделывается под его голос. Если уж твоя матушка не в курсе, тебе и подавно их не найти.