Олег Якубов - Привет эпохе

Торжество должно было проходить на стадионе «Олимпик» в Кабуле, из-за невыносимой жары репетиции мы начинали в половине шестого утра. Каждый раз, когда мы приезжали на стадион, обнаруживали, что пропало что-нибудь из инвентаря. Поначалу исчезали магнитофоны, на которых монтировалась фонограмма. Магнитофоны были сплошь японского производства и в те времена не только являлись острейшим дефицитом, но и стоили несметных денег. Пожаловались директору стадиона, тот отвел глаза в сторону и молча лишь плечами пожал. Стали мы после каждой репетиции увозить магнитофоны домой.

Пару дней замки от склада оставались нетронутыми, но потом исчезли гимнастические шары. Через две недели из Союза прислали новые шары, но мы, наученные горьким опытом, шары на стадион не повезли, а оставили их дома. Наша пятикомнатная квартира в первом микрорайоне Кабула, где жила сценарно-постановочная группа, превратилась в настоящий склад. Ходить здесь уже можно было, только перепрыгивая через ящики, но зато спали спокойно, хотя душманы, или как их здесь все называли «духи» с не свойственной Востоку педантичностью обстреливали Кабул ежедневно.

Наконец наступил день генеральной репетиции. Мы приволокли на стадион все свои ящики с шарами, флажками, магнитофонами и прочим оборудованием. Открыли склад и обомлели. Он был пуст. Исчезли все костюмы для гимнасток, акробатов, танцоров. Ошарашенные, стояли мы на пороге склада и не знали, что делать. Немыслимо было проводить генеральную репетицию без костюмов, не говоря уже о том, что сам праздник назначен на следующий день. Не чуя под собой ног, бросился я к директору стадиона, сбивчиво стал объяснять ему, что произошло. Мой взволнованный монолог не произвел на него никакого впечатления. Он лишь равнодушно поинтересовался: «А без костюмов никак нельзя», и, выслушав ответ, как-то удовлетворенно кивнул.

– Репетицию пока так начинайте, а я пойду поищу, – сказал директор и вышел из кабинета.

На трибуне, откуда руководила репетицией постановочная группа, директор появился лишь под вечер. Подозвав меня, он загадочным тоном велел следовать за ним. Довольно долго попетляв по узким улочкам с глинобитными хибарами, мы наконец зашли, откинув матерчатый полог, в какую-то жалкую полутемную лавчонку – ханут, как их здесь называли. «Афганистан страна чудес. Зашел в ханут и там исчез», разом припомнился мне стишок.

В справедливости этого фольклорно-поэтического творения мне как-то раз пришлось убедиться. Зашел однажды в ханут стал торговать дивный джинсовый костюмчик для годовалой своей дочки. Ханутчик, о чем он охотно поведал, был выпускником одной из советских высших партийных школ и отзывался на русское имя Леша. Но дружбы и взаимопонимания у нас с Лешей не получалось. Цену он заломил неимоверную, а когда я ответил ему чем-то резким, он без слов дал мне понять, что торг здесь неуместен – отодвинул занавеску и я увидел тускло отсвечивающий металлом ствол ручного пулемета.

Но ханут, куда мы зашли вместе с директором стадиона «Олимпик», произвел на меня куда большее впечатление, чем оснащенное автоматическим стрелковым оружием торговое предприятие «Леши». На прилавках я с ужасом увидел все пропавшие с нашего склада сценические костюмы, предназначенные для праздника.

– От-тк-куд-да здесь все это? – заикаясь от возмущения, и почему-то шепотом спросил директора.

– Неважно, откуда, – горделиво ответил тот. – Важно, что я уговорил его продать все оптом и сумел сторговаться за очень небольшую цену.

Цена тут же была названа, отчего я испытал очередной шок: таких денег у нас не было и в помине. Не представляя даже, где взять такие деньги, тем не менее договорился с хозяином лавки, что он будет ждать меня через два часа, а пока продавать этот «товар» не станет. Конечно, я прекрасно понимал, что нас попросту надули, но надо было как-то выбираться из этой критической ситуации – до начала праздника уже считанные часы оставались. Помчавшись в центр Кабула, я ворвался без стука в кабинет второго секретаря ЦК НДПА. Товарищ Зерый курировал наш праздник и дважды до этого мне удавалось лицезреть «пламенного борца за дело Саурской революции». Выслушав мой сбивчивый рассказ, товарищ Зерый вышел из-за стола, неспешно подошел ко мне и со значением произнес:

– Вы приняли очень правильное решение. Костюмы надо купить.

– Как купить?! – возмутился я и, забыв, что передо мной второй секретарь ЦК братской нашей стране партии и один из руководителей государства, завопил. – Вы что же не понимаете, что они все в сговоре, и те, кто костюмы украл, и торгаш этот хренов?

– Конечно, понимаю, – спокойно, ничуть не возмущенный моим тоном, ответил Зерый. – Но и вы поймите. У нас – республика. Мы не можем бросаться голословными обвинениями. Воры не найдены, обвинять хозяина лавки в покупке краденного товара никто не имеет права. А вам надо было лучше следить за доверенным народным имуществом, – блистая оборотами явно приобретенными в каком-нибудь из советских вузов, наставительно произнес секретарь, но сменив гнев на милость, ту же пояснил. – Ничего не сделаешь, такой уж у наших людей синдром прежней жизни: жили всегда в нищете, вот и тащат, что плохо лежит.

– Что же мне теперь делать? – подавленно спросил я его. – У нас таких денег нет, он назвал сумму, чуть не в два раза превышающую командировочные всей нашей группы.

– Ну, ничего, это мы уладим. – Пообещал Зерый. – Я не сомневаюсь, что праздник вы подготовили красивый. Поговорю с товарищами в министерстве финансов, он в качестве премии командировочные увеличат.

Я вернулся на стадион, мы скинулись, у кого сколько было, с трудом наскребли нужную сумму и отправились снова в ханут. Мерзавец-торгаш, видно, и на грамм не сомневался, что я вернусь – все наше имущество уже было уложено в коробки. Он даже вышел на порог нас проводить. И с улыбкой произнес иезуитское: «Приходите еще».

Х Х

Х

…Узбекистан готовился к очередному юбилею. Орден республике «белого золота», как пышно именовали хлопок, должен был вручать только что избранный секретарем ЦК КПСС Борис Николаевич Ельцин. Раним воскресным утром у меня в квартире раздался телефонный звонок. Звонил главный редактор:

– Ты ведь где-то возле Алайского базара ( рынок в центре Ташкента) живешь? Так вот. Наш высокий гость без всякого сопровождения вышел из резиденции и сейчас пришел на Алайский. Дуй-ка туда на всякий случай.

– Какой гость? – спросонья не понял я. – И чего на Алайском-то делать?

– Что значит, какой гость? – рассвирипел шеф. – Тот самый, кто вчера орден вручал. А что делать, и сам не знаю. На месте сориентируешься.

Минут через пятнадцать я уже был на рынке. Обнаружить там Ельцина никакого труда не представляло. Тем более, что по пятам за ним, стараясь не попадаться на глаза, ходили крепкие молодые люди с равнодушными взглядами и явно пустыми хозяйственными сумками. Ельцин прошелся меж рядов, придирчиво осматривая продукты, потом вышел на небольшую рыночную площадь с фонтаном посередине и зычно выкрикнул, привлекая к себе внимание: «Товарищи, я секретарь ЦК КПСС Борис Николаевич Ельцин». Тут же собралась толпа. «Ну, рассказывайте, какие у вас проблемы. Рынком своим вы довольны?»