К началу - М. Я. Геллер

Несмотря на все основания использовать немцев в управленческом аппарате, Николай I сознавал, что есть в этом нечто не совсем нормальное. В 1849 г. был арестован Юрий Самарин, служивший в Риге при генерал-губернаторе князе Суворове. Самарин, будущий известный славянофил и государственный деятель, в письмах друзьям критиковал особое положение «остзейских немцев». По указанию Николая он был заключен в крепость, а затем - через 20 дней - вызван для разговора к государю. Профессор Московского университета, цензор Александр Никитенко записал в своем дневнике то, что говорили о событии в Петербурге. «Знаешь ли ты, что могла произвести пятая глава твоего сочинения? (Николай имел в виду одно из писем, распространявшихся тетрадкой. - М.Г.). Новое четырнадцатое декабря!

Самарин сделал движение ужаса.

– Молчи! Я знаю, что у тебя не было этого намерения. Но ты пустил в народ опасную идею, толкуя, что русские цари со времен Петра Великого действовали только по внушению и под влиянием немцев. Если эта мысль пройдет в народ, она произведет ужасные бедствия»40.

Рождение идеологий

Стабильность - была главной целью Николая I. Строжайший контроль за жизнью государства и его жителей представлялся императору необходимым средством обеспечения спокойствия в стране. Армия - модель государственного порядка. Россию разделили

40 Никитенко А.В. Дневник: В 3 т. М., 1955. Т. 1. С. 328-329.

[29/30]

на губернии: половина губернаторов были генералами, вторая половина - чиновниками, ранее служившими в министерстве внутренних дел. Кроме того, в середине XIX в. насчитывалось 10 генерал-губернаторов, которые, естественно, были генералами. Они «укрепляли» власть губернаторов в окраинных губерниях и в двух столицах. Сеть жандармских дистриктов и секций обеспечивала дополнительный надзор. Строжайшая государственная опека, придирчивая цензура, внимание императора ко всем проявлениям духовной жизни были рамками, в которых шло оживленное умственное течение. Эпоха Николая I была временем рождения идеологических концепций, постановки вопросов, которые остаются актуальными в конце XX в.

В числе причин, способствовавших бурному развитию умственного движения в николаевскую эпоху, особенно важную роль играло положение России в европейском концерте держав после наполеоновских войн. Николая I называли «жандармом Европы», и для этого были основания - русская армия была, как все были убеждены, сильнейшей на континенте. Когда в 1835 г. Алексис де Токвиль закончил первый том «О демократии в Америке» пророческим предсказанием о том, что век спустя в мире будут господствовать две супер-державы - Россия и Америка, современники были удивлены будущим Америки, тогда как доминирующее положение России в мире представлялось очевидным.

Могущество Российской империи рождает вопрос о причинах силы, но также о назначении, о миссии. Вопрос задают как сторонники самодержавной монархии, так и противники. Объяснений требовал все более очевидный для просвещенного общества парадокс: могучая военная держава - Россия была, как стали выражаться в XX в., экономическим карликом. Крымская война продемонстрировала техническую отсталость оплота русского могущества - армии (она была вооружена кремневыми ружьями). Одной из причин поражения считали плачевное состояние путей сообщения. При Николае I было построено 963 версты железных дорог. В стране, за исключением Финляндии, Царства Польского и Кавказа, имелось всего 5625 верст шоссейных дорог.

На экономический вызов Западной Европы Россия дает идеологический ответ, провозгласив экономическую слабость высшим проявлением духовной мощи. Вызов Запада воспринимается как идеологический спор, который, как подчеркивали участники спора, начался очень давно, уходя корнями в противопоставление православия католицизму, России - Западу, русских - немцам, т.е. чужим.

Выработка идеологического ответа - процесс рождения идеологий - заняла два десятилетия. Толчок был дан польским восстанием,

[30/31]

вспыхнувшим в ноябре 1830 г. В 1848 г., когда революции, прокатившиеся по Европе, взорвали систему, построенную после победы над Наполеоном, в России были составлены все основные идеологические формулы, продолжающие питать русскую политическую и общественную мысль и в конце XX в.

Сравнительно быстрое построение полного спектра умственных концепций, отвечавших на «проклятые вопросы» о миссии России, ее прошлом и будущем, объясняется тем, что они имели глубокие корни в российской истории, опирались на убеждения, сложившиеся очень давно. В апреле 1848 г., после февральской революции во Франции, Федор Тютчев подает Николаю I записку о положении в Европе. Она начиналась констатацией главного: «Давно уже в Европе существуют только две действительные силы - революция и Россия. Эти две силы теперь противопоставлены одна другой, и, быть может, завтра они вступят в борьбу»41. С этим анализом был вполне согласен и Маркс, видевший в России основного врага революции. Но в том же 1848 г. Михаил Бакунин (1814-1876), находившийся на Западе, активно участвовавший в революционных движениях «весны народов», ездил, по его собственным словам, на русскую границу, прикидывая, как перебросить революцию на родину.

Россия и революция были ипостасью противопоставления - Россия и Запад. Все идеологии ставят в центр этот «проклятый вопрос»: борьба или сотрудничество, источник зла или источник мудрости, кому принадлежит будущее, что важнее - дух, представляемый Россией, или тело (материя), воплощаемые Западом?

О сложности вопросов и еще большей сложности ответов может свидетельствовать хотя бы тот факт, что Тютчев писал свою записку, - предвещавшую крах Запада, Европы Карла Великого и Европы трактатов 1815 г., Римского папства, католицизма и протестантства, - на французском языке, и впервые напечатана она была в Париже в 1849 г.

Много лет спустя Александр Герцен (1812-1870) вспоминал: «Вдруг, как бомба, разорвавшаяся возле, оглушила нас весть о варшавском восстании… Мы радовались каждому поражению Дибича (командовавшего русскими войсками. - М.Г.), не верили неуспехам поляков, и я тотчас прибавил в свой иконостас портрет Фаддея Костюшки»42. Чувства Герцена отражали настроения меньшинства русского общества. Настроения большинства наиболее ярко, исчерпывающе, выразил Александр Пушкин. Он пишет одно за другим три стихотворения, откликающиеся

41 Тютчев Ф.И. Политические статьи. Париж, 1976. С. 32.

42 Герцен А.И. Былое и думы// Сочинения. М., 1956. Т. 4. С. 135.

[31/32]

на восстание. В первом - «Перед гробницею святой» - поэт, встревоженный временными неудачами русского оружия, обращается к гробу Михаила Кутузова, спасшего Россию от Наполеона, с призывом: «Встань и спасай царя и нас». Во втором - самом знаменитом из цикла - было обращение к «Клеветникам России» - западным врагам. В третьем - «Бородинская годовщина» - праздновалась победа: Варшава была взята 26 августа 1831 г. - в годовщину Бородинской битвы.