К началу - М. Я. Геллер

Иван не мог поладить с боярским правящим аппаратом, но не мог уничтожить его целиком, ибо заменить было некем. Опричнина - попытка жить рядом, но не вместе: была земская Боярская Дума, появилась опричная Боярская Дума, был Государев дворец в Кремле, неподалеку построили новый Государев дворец. Буйное воображение Ивана создало наводящую ужас форму опричников: в черных одеждах, на вороных конях, с метлой и собачьей головой, притороченной к седлу. Они казались новыми существами, пришельцами из подземного мира. Но ведущую роль в «сатанинском полку» играли бояре: Алексей Басманов, принадлежавший к старшей ветви одного из старейших боярских родов Плещеевых, князь Афанасий Вяземский. Не был «человеком из народа» один из положительных героев фильма Эйзенштейна Малюта Скуратов, главный палач Ивана.

В одном из писем Курбский напоминает Ивану, что в свое время, когда царь посетил в монастыре Вассиана Топоркова, сторонника Иосифа Волоцкого, и спросил его, как царствовать, чтобы держать вельмож в послушании, монах ответил: «Не держи при себе ни одного советника, который был бы умнее тебя». Иван оставил рассказ Курбского без возражений и, возможно, пользовался советом Вассиана при выборе опричных советников.

Василий Ключевский заключает: «Заподозрив все боярство в измене, (царь) бросился на заподозренных, вырывая их по одиночке, но оставил класс во главе земского управления; не имея

[226/227]

возможности сокрушить неудобный для него правительственный строй, он стал истреблять отдельных подозрительных или ненавистных ему лиц… В этом состояла политическая бесцельность опричнины: вызванная столкновением, причиной которого был порядок, а не лицами, она была направлена против лиц, а не против порядка».

Р.Г. Скрынников видит «разгадку опричнины» в уничтожении суздальской знати - четырех суздальских княжеских фамилий (Шуйские, Ростовские, Ярославские, Стародубские), которые оказывали всестороннее влияние на политическое руководство страной. Остается «загадкой» размах репрессий, вышедший далеко за рамки «большой четверки», опустошивший Московское государство значительно больше, чем татарские набеги.

После первых казней 1565 г. наступила передышка, которая была прервана в 1567 г., когда начался период «большого террора», продолжавшийся более трех лет. Нараставшее в среде боярства недовольство выражалось в крамольных разговорах, которые становились известны царю и укрепляли его страх перед заговором и потерей трона, а возможно, и жизни. Литовцы присылали московским боярам обещания помощи в случае антицарского выступления. Перехватив письма, царь потребовал от бояр отвечать, притворно соглашаясь с предложениями, в расчете выяснить обстоятельства заговора, которого, видимо, не было. Никаких его следов, во всяком случае, не сохранилось, если не считать свидетельства очевидцев, оставивших записи, - Г. Штадена и А. Шлихтинга. Но их источником были опричные круги. Иван Грозный затребовал текущие летописные записи и не вернул их, на этом прерывается летописная традиция, начавшаяся много веков назад. Погибли все опричные архивы. Некоторые следы происходившего историки пытаются обнаружить в синодике, поминальном списке казненных, составленном по личному распоряжению Грозного в конце его жизни.

Не имея документов, трудно определить, где кончаются крамольные разговоры, где начинаются заговоры. Иван Грозный, несомненно, верил в существование опасности. В 1556 г. он приказал заложить «каменный город» на крутом берегу реки Вологды и стал думать о переносе в Вологду столицы своего государства. Окруженная непроходимыми лесами, связанная с Белым морем реками Двиной и Сухоной, новая столица могла бы иметь немало преимуществ по сравнению с Москвой. Князь Святослав мечтал Уйти из Киева в Переяславль, его потомок Андрей Боголюбский осуществил мечту, уйдя в непроходимые московские леса. Петр I реализовал план Ивана - Вологда находится примерно на полпути между Москвой и Санкт-Петербургом, если идти на север.

[227/228]

Иван Грозный часто укрывался в Вологде, прожив в ней в общей сложности 3 года и 5 месяцев. Но в 1567 г. он пригласил к себе в опричный дворец английского посланника Антона Дженкинсона и, требуя сохранить строжайшую тайну, передал письмо для королевы Елизаветы, в котором предлагал союз, а также просил убежище для себя и своей семьи. Иван изложил просьбу в дипломатической форме: оба государя должны были тайно взаимно гарантировать друг другу право убежища. Известно, что Елизавета бежать никуда не собиралась.

Три года идут непрерывные казни, иногда с процессами, иногда без них. Митрополит Филипп пытается вступиться за преследуемых и в присутствии царя произносит в Успенском соборе проповедь о необходимости упразднить опричнину. Разгневанный Иван ответил, как сообщает новгородский летописец, грозным предупреждением: «Мягок я был с вами, но теперь вы у меня взвоете». Первый удар был нанесен по Боярской думе: был казнен старший боярин думы (конюший) Иван Челяднин-Федоров и другие представители старых боярских фамилий. Обезглавленная дума не воспротивилась осуждению митрополита Филиппа, сосланного в монастырь и там убитого. На протяжении всех трех лет «большого террора» тянулось дело Владимира Старицкого, главный политический процесс эпохи. После казни Челяднина наступила расправа со Старицкими: была отравлена тетка царя Евфросинья, мать Владимира, выпил кубок с отравленным вином и князь Владимир.

Казни «заговорщиков» сопровождались убийством их родственников и слуг. Когда нити «заговора» потянулись в Новгород, Иван Грозный в январе 1570 г. отправился с армией опричников в крупнейший торговый центр страны и расправился с ним, как с завоеванным вражеским городом. Новгород был беспощадно разграблен, сожжен, разрушен, жители убиты или выселены. Разграблен был и Псков, но его жителей царь пощадил, испугавшись, как гласит легенда, угроз юродивого. Новгородцы были обвинены в поддержке Владимира Старицкого и в изменнических сношениях с Литвой. На обратном пути в Москву опричное войско разоряло и грабило все, что попадалось на дороге. В столице ждал очередной процесс, в заговоре были обвинены высшие приказные чины, входившие в думу дьяки, в том числе руководители шести приказов. Был среди них Иван Висковатый, с 1549 г. руководивший московской внешней политикой, которая в это время впервые была выделена в особую Избу - Посольский приказ. С 1561 г. И. Висковатый занимал пост печатника, т.е. казначея. Выходец из низов, он сделал блестящую карьеру благодаря выдающимся способностям и уму. Современники отмечали, что царь

[228/229]

любил старого дипломата, но когда тот выступил против террора и опричнины, он был казнен вместе со 120 другими «заговорщиками».