Алексей Зимин - Единицы условности

Фридрих говорил на семи языках и обладал недюжинными литературными способностями. Его двор был самым пышным в Европе. А страна - самой богатой и благоустроенной.

Фридрих, окруженный пестрой свитой, целыми днями предавался своим любимым делам: соколиной охоте и толкованию Аристотеля.

Аристотель писал, что все познается в сравнении.

Утром нашего второго дня на Сицилии мы проснулись от того, что сквозь неплотно затворенные ставни бесцеремонно, как тать, лезло солнце. Улицы были залиты светом. От вчерашнего дождя не осталось и следа. Термометр показывал плюс двадцать. Над горбатой горой у входа в бухту парила большая птица - сокол?

От охотничьих угодий Фридриха в Палермо не осталось и следа. Здесь от Фридриха вообще удивительно мало осталось. Несколько комнат в Норманнском дворце, где сегодня размещается муниципия. Пара обломков загородных вилл.

Я смотрел в лица сицилийцев, спешащих по улице с таким видом, будто они опаздывают на свадьбу: помнят ли они о Фридрихе, любят ли соколиную охоту, толкуют ли Аристотеля за чашкой кофе?

Наверное, единственное, что унаследовал Палермо от своего императора, - это подчеркнуто арабский колер и настроение. Этот город не похож ни на одно другое итальянское место. В нем по-прежнему больше от Стамбула или Каира, чем от Неаполя или тем более Милана. Здесь запросто паркуют машины поперек проезжей части. Могут остановиться поговорить с торговцем капустой и лимонами и устроить из-за этого пробку длиной в три квартала. И люди, стоящие в пробке, будут с упоением жать на гудки, как будто в этом визгливом звуке, а вовсе не в движении вперед и есть главный смысл автомобиля.

Только на Востоке есть этот странный тип деятельной серьезности, которая ни к чему не ведет. Цель сицилийской торговли, как и торговли в Каире, - не прибавочная стоимость, а торговля как таковая. Я купил себе четыре бутылки просекко за два евро. Не из-за желания дешевого игристого вина, а скорее из удивления, что человеческий труд может так мало стоить. Жизнь на Сицилии была так прекрасна, что однажды, в пылу самодовольства, Фридрих даже пошутил, что если бы Господь Бог был на самом деле всеведущ, то он бы никогда не выбрал местом пришествия Спасителя Палестину. Какая, к черту, Палестина, когда на свете есть Сицилия.

Эту шутку недоброжелатели истолковали вполне средневековым манером. Папе донесли, что Фридрих возомнил себя Богом и нелестно отзывается о Христе. Фридриха немедленно отлучили от Церкви.

Похоже, он не слишком расстроился. Объявив, что главный еретик - это папа римский, Фридрих отправился в Иерусалим. Священный город он взял без всякого кровопролития, вступив в коррумпированный сговор со своим приятелем - султаном Каира.

Будучи отлученным от Церкви, Фридрих не имел права быть религиозным помазанником на иерусалимский престол. Поэтому он дождался за стенами собора, пока кончится служба, затем подошел к алтарю, снял с него корону, как со шляпной полки, и сам надел ее себе на голову.

Фридриху прочили лавры Антихриста, римское духовенство рассылало буллы, в которых про сицилийского короля писали в тех же выражениях, что сегодня иранские газеты пользуют в отношении Буша-младшего.

Средневековый мир жил тогда в ежедневном ожидании осуществления пророчеств Иоаннова откровения, и Фридрих идеально подходил на роль Князя Мира Сего. Образованный, популярный, обаятельный, воплощенная воля к власти.

Но Фридрих не оправдал возложенных на него ожиданий. Он умер 13 декабря 1250 года и был похоронен в кафедральной церкви Палермо в скромном облачении цистерианского монаха, что, по представлениям того времени, означало смирение тела и должно было гарантировать спасение души.

Однако когда в конце XVIII века при перестройке собора саркофаг вскрыли, он был пуст. Вместо императора-монаха там лежала шелковая арабская мантия, расшитая символами мирового господства и таинственными литерами, значение которых не расшифровано до сих пор.

Чтобы выехать из Палермо, мы почти два часа дружили по узким, забитым автомобильным хламом улочкам на покоцанной Alfa Romeo1, которую с воровскими ужимками всучил нам старенький служитель проката Maggiore.

Подоплека ужимок выяснилась уже на подъезде к курортному городку Чефалу, что в получасе езды от Палермо. В Alfa Romeo вопреки условиям контракта, где сообщалось, что машина сдается внаем с полным баком, кончился бензин. В Чефалу, семью веками позже Фридриха,

1 Alfa Romeo - итальянская марка машин, знаменитая красотой форм, непрактичностью и ломкостью. жил еще один человек, любивший рядиться в роскошные мантии, окружавший себя аурой таинственности и не чуждый мыслей о мировом господстве. Его звали Алистер Кроули.

Авантюрист, эзотерик, член тайных обществ, носивший забавную кличку Брат Пердурабо, Кроули придумал свою собственную религию - телемизм. Закон у этой религии был всего один: «Делай что хочешь».

В отличие от большинства поздних последователей этой соблазнительной максимы, ограничивающих свои деяния семьюстами граммами алкоголя в день, у Кроули была фантазия. Он придумал затейливую космогонию, беседовал с демонами и даже во время одного алхимического ритуала вызвал из седых глубин озера Лох-Несс знаменитую нежить по имени Несси.

В окрестностях Палермо Кроули оказался в начале двадцатых. Он уже давно замыслил создать эдакий ЦеКа собственного учения, Телем-ское аббатство, куда стекались бы адепты эзотерической вольницы со всего света. Важно было точно выбрать место, и Кроули спросил совета у китайской «Книги перемен». Книга сказала: Сицилия, Чефалу. Набережная Чефалу пропитана солью, как теша залежавшейся в лавке тарани. С моря, которое здесь кажется более Средиземным, чем в Неаполе, тянет ветерком то ленивым, то вдруг впадающим в истеричный кураж. Пресловутый сицилийский темперамент проявляет себя похожим образом. Флегма пополам с падучей. Люди здесь, кажется, большую часть времени спят, прячась за глухими заборами, но это тот сон разума, что рождает чудовищ. Рассказывают, что в Чефалу много лет жил один почтенный сицилиец. Каждый день он ходил в кафе пить кофе и марсалу1. Но однажды бармен, которого он знал не один десяток лет, чем-то оскорбил старика. И тот достал пистолет и выпустил в обидчика всю обойму.

Брызги от волн долетают до средневекового центра Чефалу. Сидя в кафе, расположившемся в патио из изъеденного временем вулканического туфа, вдруг чувствуешь, как у кофе ни с того ни с сего появился солоноватый привкус.

В Чефалу Кроули поселился на маленькой вилле на самой верхотуре городка. Вилла эта и сейчас жива и даже служит местом паломничества кроулианцев. Она представляет собой довольно скромное, сильно запущенное строеньице. Внутри сохранились фрески, собственноручно нарисованные Кроули. Фрески в основном порнографического характера.