Алексей Зимин - Январский монолог у фонаря

Январский монолог у фонаря…
Хорошее название, не так ли?
Я взял его из лунного спектакля,
Когда над миром таяла заря.

Фонарь стоял и лил унылый свет,
Выхватывая улицу из мрака,
И в переулке гавкала собака,
Которой, может, не было и нет.

И плохо пропускало свет тепло,
Мела метель, за нею все скрывалось,
И ждать еще чего-то оставалось,
Висела ночь, по всей земле мело.

Мело, мело… Кружился сонный снег,
И ветер выл надменно и протяжно,
Но даже это, в сущности, не важно,
Он тоже не нашел себе ночлег.

Фонарь давно зажгли, но хоть бы раз
Прошел здесь кто-то этой ночью мимо,
А ведь метель зимой неповторима
И очень часто удивляет нас.

Фонарь жег жизнь и отдавал тепло,
Которого осталось очень мало,
Уже его в душе недоставало,
Что было, то давным-давно ушло.

Спектакль шел на кончике земли,
Натянутые нервы оголялись
И каждый миг ловили и влюблялись,
Так брызги в море ловят корабли.

Натянутые мысли, что огни,
Испуганные чувства – это струны,
Перед зимою все казались юны
И здесь чего-то ждали все они.

Спектакль длился, близился финал,
Актеры, словно статуи, в молчанье
Застыли в очарованном звучанье
Волшебной музыки, и продолжался бал.

Порыв, рывок – и лопнула струна,
И гаснет свет искусственный и лунный,
Красивый мир – воссозданный и юный,
Как стройная береза у окна,

Вдруг превращается в тяжелый снег,
Скрипящий постоянно под ногами,
Сроднившийся со льдом и сапогами,
И сердцу дорогой из века в век.

Фонарь стоит один, давно забыт,
Совсем озяб и никому не нужен,
Не может слиться с прелестью жемчужин,
Помялся о рождающийся быт.

Январский монолог у фонаря
Не станет завершением спектакля,
Но он звучал уже давно, не так ли?
Пока над миром таяла заря.

Рождалось лето, таял мрак,
Звезда сбегала с небосклона,
Звучали тихо и влюбленно
И шум ветвей, и каждый шаг.

Она сбегала в никуда,
Горя огнями всей вселенной,
Казалось: все на свете тленно,
Не тленна лишь одна звезда.

Но упиралась в многоточье
И исчезала без следа,
И на ковре, покрытом ночью,
Чертила мысли и года.

А за звездой вставала пропасть
Без слез, без радости, без дна,
В ней застывала даже робость,
С шипеньем трескалась весна.

И, если мысль на землю кинув,
Ее стремился ты поймать,
То, этой пропасти не минув,
Не смог бы ту звезду обнять.

Вот почему звезда летела,
Сбегала вниз еще быстрей
И подарить земле хотела
Июньский предрассветный клей.

А в небе ночь пока держалась,
Еще парила в забытьи,
Один лишь миг – и ей осталось
Терять владения свои.

И где-то рядом словно змеи
Тянулись в серебре ручьи,
И незнакомые аллеи
Куда-то медленно ползли…

И ты загадывал желанье
Или пытался загадать,
Чтобы в минуту умиранья
Звезда успела передать

Всю ту любовь, что сохранила
Нам с незапамятных времен,
Надежду, красоту и силу,
Которой полон небосклон,

Чтобы в последний раз взглянула
На свет, на тьму, на звездный путь
И в раннем утре потонула,
Как звезды могут лишь тонуть.

И ты посмотришь и заметишь
Рассвета луч на потолке
И лишь одну на этом свете
Потухшую звезду в руке.

Барабанит по крышам вода, не стремясь достучаться
До жильцов, убежавших в свой внутренний мир, полный грез,
И протянуты нити дождя, и мечтают остаться
Под дождем фонари, провода и сережки берез.

Ветер серый оборванный тучи и мысли сгущает,
Бьется в двери и в окна, трубу обнимает, как дым,
Все потери людские он песней своей возмещает,
Ветер груб, неотесан, но всеми сегодня любим.

Расползается мрак, уползает из сада безумье,
И сливается с небом сейчас вековая сосна,
А над садом летит высоко, погрузившись в раздумье,
Из прекрасной и теплой страны молодая весна.

Все окно от дрожанья и сырости в дождь превратилось,
Но не плачет уже, а всего лишь купается в нем,
Вот мгновенье одно к нам на крыше нежданно скатилось,
Чуть сверкнуло и вдруг, как звезда, загорелось огнем.

Загорелось огнем, порожденным весной и пожаром,
До сих пор бушевавшим в душе с мимолетной зари,
Отдававшим в трубу серый дым наряду с перегаром,
Чтоб ловили его целый вечер в саду фонари.

Барабанит по крышам вода и стремится на землю,
И укрыться в траве норовит от ненастий и бурь,
Появляется молния в мире, «Ее я приемлю», —
Тихо шепчет застывшая тестом в пространстве лазурь.

Разрывает весь воздух и льется дробящимся светом,
И вонзается в сердце и в небо каленой стрелой,
Эта молния будет как мост, познакомит нас с летом,
И покажет по-новому мир, дав проститься с зимой.

Барабанит по крышам вода, не стремясь достучаться
До жильцов, убежавших в свой внутренний мир, полный грез,
И протянуты нити дождя, и мечтают остаться
Под дождем фонари, провода и сережки берез.

Задумывал ли кто-нибудь войну,
Как груду тел, лежащую в оврагах?
Как черную от сажи тишину,
Повешенную ночью на корягах?

Как сбитый самолет, в котором сын
Летел к родителям, жених спешил к невесте?
Как старые умолкшие часы,
И девочку, упавшую на месте?

Придумали ее совсем другой,
Придумали и в деньги завернули,
На чьи-то жизни наступив ногой,
Свободную эпоху обманули.

Под маской демократии и права,
Собраний и законного суда,
Забывшие историю державы,
Другого не нашли себе труда,

Как школы разбомбить, дома, больницы,
На их защиту вставший самолет,
И застрелить испуганную птицу,
Отправленную в вековой полет.

Ценою не одним десятком тысяч,
Забрызгав кровью светлый небосклон,
Над странами разграбленными высясь,
Сдавив тисками их со всех сторон,