mmmavro.org | День 117, Красота

Сначала авария,.. потом 10 тысяч долларов,.. теперь исцеление это поистине чудесное!.. Но самое поразительное было даже и не в этом. Главное чудо состояло совсем в другом, и вот это-то действительно было чудом из чудес!

Вера вовсе не стала после всех этих операций уродом, как того втайне, сам не желая себе в этом признаваться, опасался её муж. Наоборот! Она стала красавицей. Какой-то немыслимой совершенно. Писаной! Лицо: скулы, форма носа, губы, разрез глаз... Кожа на лице... Всё изменилось! Всё теперь стало другим. Фигура... Все кости после переломов срослись чуть иначе. Словно подчиняясь плану какого-то невидимого архитектора. Ноги стали неправдоподобно-стройными, руки,.. пальцы стали тонкими и изящными, бюст,.. талия... Да всё! Всё решительно! Это была теперь и Вера, и не Вера.

Грунин смотрел на неё и ощущал, как в груди у него бушуют самые противоречивые чувства. И восторг, восхищение!.. и одновременно страх, неуверенность... Смутное предчувствие возможности каких-то грядущих грозных перемен и боязнь их.

Ваша жена стала вдруг богиней во плоти. Спустившейся с Олимпа Венерой Милосской. Спрашивается? Хорошо это или плохо? Вы-то ведь сами, увы, по-прежнему, отнюдь не бог! Не Юпитер! И даже не Марс. Тем более, что богини, как известно из мифологии, были существа весьма и весьма ветреные и легкомысленные. Непостоянные. Угодить им было крайне непросто. Да невозможно практически! Они изменяли даже богам.

-------------------------------------------------------------------------

Прошёл ещё месяц. Вера выздоровела окончательно и бесповоротно. Давно уже. Словно и не болела никогда ничем. И не попадала никогда в страшную аварию. Ну, в смысле, чувствовала она себя теперь замечательно и отлично. Великолепно. Похоже, здоровье у неё тоже изменилось в лучшую сторону. Как и внешность.

Хотя "изменилось в лучшую сторону" – это мягко сказано. Какую там "лучшую сторону"!.. "Сторону"!.. Не сторону, а ... Для этого слов подходящих в человеческом языке просто не было, что с ней произошло! Теперь это была попросту идеально красивая женщина. Если называть вещи своими именами. Вот!

Ничего другого в голову Грунину больше не приходило, когда он обо всём этом думал. А думал он теперь об этом постоянно. Да и как было не думать?! Поневоле задумаешься. Хочешь того или не хочешь. Если рядом с тобой теперь фея какая-то сказочная живёт, а не жена. Что у неё, у феи, на уме? А?

Что они, феи, вообще чувствуют, к примеру? И чувствуют ли что-нибудь вообще? Любят ли они? Простых смертных. Или просто терпят? До поры до времени.

Ну, жена – это понятно. А вот фея?.. И кто им там, кстати, в супруги-то полагается?.. Феям?.. Волшебник?.. Фей?.. Эльф?..

Грунин посмотрел на себя в зеркало и с отвращением скривился. "Эльф"! Твою мать! Пива поменьше пить надо! А ведь недавно ещё вроде такой стройненький был... Тоненький... Как... Как… Тростинка... «Тростинка», блядь!

Он отошёл от зеркала и грузно плюхнулся в кресло. Настроение у него было препаршивое, отвратительное! Как обычно. Как и все эти последние дни. Он и сам пока не понимал, что с ним такое творится. Но творилось что-то несомненно. Ему было плохо. Очень плохо! Очень. По-настоящему. Никогда ещё с ним такого не бывало.

Грунин протянул было руку к банке пива, но в последний момент замер в нерешительности.

Да чего я, в самом деле!.. – через секунду опомнился он, со злостью оторвал крышку и чуть ли не насильно влил в себя сразу почти полбанки. – "Эльф"!.. Блин!

Пиво подействовало почти мгновенно. В голове медленно разливалась знакомая приятная лёгкость. Все проблемы сразу стали казаться не такими уж и страшными.

А!.. чепуха всё! Разберёмся! Перемелется – мука будет.

Грунин уже не торопясь, с удовольствием смакуя пенистый горьковатый напиток, сделал ещё один большой глоток.

Так!.. – с наслаждением вытянулся он в кресле, бездумным взглядом обводя комнату. – Чего я вообще дёргаюсь? Если разобраться. Жена красавицей стала – ну, радуйся, дурак! Чего ты комплексуешь-то? Что сам не эльф? – Это глупое словечко приклеилось к нему, похоже, намёртво. Привязалось. Впрочем, сейчас, после полбанки пива, оно вовсе не казалось таким уж глупым. Скорее забавным. – Ну да!.. – сделав ещё один приличный глоток, продолжал размышлять Грунин. Он старался быть с собой предельно честным и откровенным. – Ну да! – через мгновенье снова охотно согласился он. – Я опасаюсь, что она теперь от меня уйдёт… Нет, даже не обязательно уйдёт, – он, подумав, поправился. Мысли уже слегка разбег а лись. – А просто как-то иначе вести теперь себя станет. Видя, как все вокруг на неё реагируют. Осознав, что не такая уж я для неё теперь большая ценность. Что она себе и получше кого-нибудь в любой момент найти может. Короче, что жизнь моя в результате изменится радикально. Рухнет! Весь привычный уклад разрушится. До сих пор каждый из нас чётко знал своё место. Честно знал! У нас была какая-то своя, годами выработанная и выстраданная, сложившаяся система взаимоотношений. Динамическое равновесие своего рода.

И вот теперь в эту систему властно вторгается нечто новое. Её красота. Всё! Равновесие нарушается.

---------------------------------------------------------------------

Опасения Грунина оказались, увы, далеко не напрасными и не беспочвенными. Более того, все они сбылись в полной мере. И очень скоро. Да иначе просто и быть не могло. Всё-таки жить рядом с богиней...

Самым ужасным было то, что Вера, жена Грунина, изменилась ещё и внутренне. Ну, может, и не "самым", но во всяком случае это в значительной степени усугубляло ситуацию. И без того кошмарную.

Если раньше Вера была, по сути, самой, что ни на есть, заурядной, обычной женщиной: в меру болтливой, в меру вздорной, кокетливой и легкомысленной; ну, словом, как в песне известной поётся: "баба как баба – и что её ради радеть?..", то теперь!.. Авария ли на неё так подействовала, или ещё что, чёрт его знает! но перемены с ней и в этом смысле произошли разительные. Она даже не поумнела, а... помудрела, что ли... Грунин в глубине души её теперь откровенно побаивался. Она ему задавала постоянно какие-то странные вопросы, на которые он просто не знал, что ответить. Которые всё время ставили его в тупик. Заставляли ощущать собственное ничтожество, лживость, двуличность. Срывали маску, которую все мы по молчаливому взаимному договору в быту на себя постоянно примериваем. Да не примериваем даже, а носим постоянно! Без них, без этих масок, мы себя уже и не мыслим, без них общежитие было бы вообще, наверное, невозможным. Все мы делаем вид, что мы мягкие и пушистые: честные, добрые и порядочные; а окружающие делают вид, что они в это верят. Ведь они и сами в таком же точно положении. У них и у самих рыльце в пушку. Этакий вооружённый нейтралитет. Круговая порука. Волки прикидываются овцами, поскольку вынуждены жить в стаде. Хищники прячут клыки.