Акива Татц - Маска Вселенной

Г о в о р и т ь. Шехина, Б-жественное Присутствие, проявляет себя в Храме; именно здесь евреи черпают Б-жественное вдохновение и здесь же идет прямой диалог между Творцом и Его народом. Голос Всевышнего был слышен в пространстве между двумя золотыми "крувами" (фигурками крылатых ангелов), которые находились в Святилище, "кодеш кодашим" (Святая Святых). Именно здесь, в Святилище возникала самая тесная, интимная связь между Б-гом и еврейским народом. Крувы сливались в объятиях, выражая этой позой наши близкие отношения с Б-гом, которые по сути своей очень похожи на близость мужа и жены.

Е с т ь. Мы изучили функцию еды как средства, необходимого для поддержания связи между телом и душой, а также аналогичную функцию "корбанот", жертвоприношений, которые обеспечивают контакт Б-жественного Присутствия с нашим миром. Жертвоприношения совершались в Бейт а-Микдаш, Храме.

Ц е л о в а т ь. В Гемаре сказано, что небо и земля целуются: "эйха денашки ара веракиа аадади" - "место, где целуются небо и земля". В Торе нет пустых, бессодержательных метафор; если Гемара делает такое поразительное заявление, значит, она намекает на глубинную сущность этой связи в самых точных, исчерпывающих выражениях. Такая связь происходит лишь в одном месте - в Храме.

В момент своей предельной близости с Творцом у горы Синай, когда евреи получали Тору, их самым сильным ощущением был Б-жественный поцелуй в самом прямом значении этого слова: "ишакени минешикот пиу" - "Чтобы Он поцеловал меня поцелуями своих уст". Тора и была тем бессмертным, нескончаемым поцелуем. Местом этой вечности являются Иерусалим и Бейт а-Микдаш: "Ки ми Цион теце Тора у-двар а-Шем ми-Иерушалаим" - "Ибо из Сиона выйдет Тора и слово Б-га - из Иерусалима".

* * *

Храм - эпицентр интимной связи между Б-гом и миром, Сион - ее сущность. Между словами "Цион" (Сион) и "Йосеф" существует любопытная связь: у них одинаковые числовые значения (гематрия). "Цион зовут Йосефом; Йосефа зовут Цион". В чем смысл этой ассоциации?

Как уже говорилось ранее, Йосеф символизирует полную лояльность в отношениях между мужчиной и женщиной. В более глубоком смысле Йосеф определяется качеством "йесод" ("основа"), которое заложено в концепции "брита", договора. Идея "брита" содержит двойные элементы напряженной связи, а также исключительность этой связи. Всякий договор подразумевает взаимное обязательство лояльности, превосходящее по своей важности связи с другими сторонами, на которые не распространяется этот договор.

Правильная форма взаимоотношений между мужчиной и женщиной представлена в образе Йосефа; речь идет об отношениях, потенциальных и фактических, внутренних и внешних, которые связывают мужчину и женщину. В этой связи заложена тайна гармонии и красоты: ведь вся красота основана на близком соседстве противоположностей. Великая красота в мире изобразительного и звукового искусства представляет собой гармоничное сочетание различных элементов - разнообразных, противоположных и в то же время сливающихся в нечто такое, что превосходит их индивидуальные характеристики, не приводя к конфликту между ними.

Неудивительно, что из всех мужских персонажей Пятикнижия только о Йосефе говорится, что он был красив. Обычно такой характеристики удостаиваются женщины. Да, он был красив; его внешняя красота отражала его внутренние достоинства. Иерусалим тоже называют центром красоты; в Гемаре утверждается, что девять из десяти мер красоты, пришедших в мир, отданы Иерусалиму. На самом деле это значит, что Иерусалиму принадлежит вся земная красота. Десятая оставшаяся часть символизирует "маасер", десятину, великодушно пожертвованную Иерусалимом всему остальному миру. Йосеф олицетворяет глубокую и прочную связь между мужчиной и женщиной; Иерусалим - это место, где сходятся духовное и физическое начала, Б-жественное Присутствие и весь мир, Всевышний и Его народ. Эту параллель можно продолжить. Мы уже говорили о еде и ее связи с Храмом; нам известно, что мир насыщается через Храм и совершаемые в нем действия. Йосеф тоже кормил мир: "Йосеф...ху а-машбир" (Берешит), Йосеф обеспечивает едой весь мир, распределяя ее мудро и целесообразно: там, где надо, копит и ограничивает, а там, где надо, - щедро дает. Здесь скрыта еще одна, более важная мысль. На самом деле, все события жизни Йосефа отражены в истории Сиона. Как сказано в одном комментарии: "Все беды, приключившиеся с Йосефом, случились и с Сионом...и благо, происшедшее с Йосефом, произошло и с Сионом". На этом остановимся - сказанного вполне достаточно, чтобы продолжить дальнейшее направление мысли.

Иерусалим, Сион, Бейт а-Микдаш. Здесь встречаются миры; здесь высший духовный мир перетекает в мир низший, физический. Именно здесь началось Творение, формирование самого пространства, распространившегося до масштабов вселенной, и в этой же точке был создан человек.

Отсюда начинается пространство, все физическое пространство исходит именно из этого места. Мир можно изобразить в виде нескольких концентрических кругов. Внешнее кольцо расположено на низшей ступени святости; чем ближе к центру - тем больше святость ("кедуша"). Все, что вне Израиля, обладает лишь физическими свойствами: земля - это земля, пространство - это пространство. Там нет ничего возвышенного, трансцендентального. Израиль - особое место; Тора называет Страну Израиля "Эрец цви", Страной оленя. Если снять с оленя шкуру, она покажется слишком маленькой; невольно удивляешься, как ее хватало, чтобы покрыть все животное. Так и земля Израиля кажется очень маленькой, но, подобно оленьей шкуре, она готова принять, вобрать в себя весь еврейский народ. Детям никогда не бывает тесно в отчем доме, каким бы маленьким он не был.

Святость Страны Израиля неодинакова в разных местах: вне Иерусалима атмосфера не столь возвышенная, как внутри города. Еще ни один гость Иерусалима, говорят мудрецы Мишны, не жаловался на тесноту жилища, где он останавливался, хотя в праздники сюда стекались миллионы паломников.

Внутри Святого города есть еще более высокие уровни святости. В пределах Храма пространство приобретает такие свойства, которые никак нельзя считать нормальными. В праздничные дни в Храмовом дворе скапливалось так много народу, что люди стояли, плотно прижавшись друг к другу, но наступал момент, когда все опускались на колени и простирались в поклоне на каменном полу и каким-то непостижимым образом всем хватало места. Как сказано в "Пиркей авот": "Стояли в тесноте, а для поклона было достаточно места".

Храмовый двор находился вблизи центра святости, центра Творения, вблизи места, где сливались физическое и духовное начала. Поэтому там прекращалось действие обычных законов пространства и дистанции. Вдумчивый читатель поймет, что такая сверхъестественная аномалия открывалась глазу лишь в те минуты, когда люди, находившиеся в Храмовом дворе, подчиняли свою физическую сущность духовности: именно в тот момент, когда они кланялись, пространство расширялось, открывая им тайны своего Высшего Источника. Когда люди стоят, демонстрируя этой позой личную независимость, им становится тесно; но когда они простираются в поклоне, их ничто не сковывает, поскольку в этом положении они добровольно отвергают свою независимость и гордыню, признавая высший авторитет Творца. В такие моменты пространство и мир как будто исчезают, растворяются.