Константин Романенко

Но посмотрим на проблему с иной позиции. За годы Великой Отечественной войны в немецком плену оказалось 83 генерала Красной Армии. Двадцать шесть из них по разным причинам погибли. В их числе был генерал-лейтенант инженерных войск Дмитрий Михайлович Карбышев, зверски замученный в концентрационном лагере Маутхаузен. Облитый на морозе водой, он был превращен в ледяной обелиск, и уже посмертно в 1946 году генералу-патриоту было присвоено звание Героя Советского Союза.

Но не все военные высокого ранга были способны на геройский поступок. С окончанием войны 57 генералов депортировали в СССР. Двадцать пять человек после проверки освободили, но 32 генерала понесли наказание. Семеро из них были повешены по делу Власова, 17 расстреляли на основании приказа Ставки № 270 «О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий». Восемь генералов за «недостойное» поведение в плену приговорили к различным срокам наказания. Среди поставленных к расстрельной стенке был попавший в плен еще в 1941 году генерал Понеделкин, заявивший после пленения немцам, что готов бороться против «сталинской тирании».

Генерал-инвалид Лукин не был подвергнут наказанию. Он благополучно дожил до 1970 года. И лишь через 14 лет после его смерти, с изданием книги немецкого историка Хофмана «История власовской армии», стало известно, что получивший свою долю общественного признания и почестей, «стойкий» генерал не был патриотом своей страны. Стенограммы свидетельствуют, что от имени группы пленных советских генералов, еще до Власова, Лукин предлагал создать «русское правительство», которое будет на стороне немцев бороться против «сталинской системы».

Какая ирония судьбы... Не выполнивший свой воинский долг генерал, оказавшийся годным лишь на то, чтобы кормить лагерных вшей, собирался создать «русское правительство»! Лукин не задумывался над тем, а нужен ли он русскому народу?

Конечно, генеральские знаки отличия не могут служить свидетельством стойкости и патриотизма. Но то, что 38% советских генералов, переживших плен, оказались предателями, позволяет задать отнюдь не циничный вопрос. Могло ли пострадать государство, если бы этих, готовых к сотрудничеству с врагами, «полководцев» расстреляли еще до войны?

Разве не были бы достойной компанией палачу тамбовских крестьян и его подельникам власовские генерал-майоры Благовещенский, Бессонов, Богданов, Будыхо, Жиленков, Малышкин, Трухин?.. Впрочем, у Власова были не одни генералы. Среди предателей были и полковники – Азберг (служивший у Уборевича), адъютант Тухачевского Боярский (Баерский), Буянченко, Денисов, Меандров, Мальцев, Нерянин. Многие из названных – выпускники Академии им. Фрунзе и Академии Генштаба. Все участники Гражданской войны, то есть по реабилитаторским меркам, они вполне достойны для причисления к лику «гениальных полководцев». Только вот в действительности «гениальность» обернулась позором поражения и предательства.

Но несомненно и то, что, проведя накануне войны «большую чистку» генеральских конюшен, Сталин был обеспокоен репрессиями в военной среде; он не мог допустить ослабления Вооруженных сил. Он затребовал достоверную информацию, и в начале весны 1939 года на его стол легли сведения об увольнениях из армии.

Этот документ широко известен под названием «Справки полковника Ширяева». В ней классифицированы данные об убыли комначсостава в 1937 и 1938 годах, представленные начальником 6-го отдела УКНС РККА 2 марта 1939 года.

Полковник Ширяев приводит данные и об увольнениях из армии за предшествующие годы (без политсостава): в 1933 году было уволено 9642 чел., в 1934 году – 711 чел., в 1935 году – 8560 чел., в 1936 году – 4918 чел.

Однако, не цитируя все части «справки Ширяева», нельзя не рассмотреть «Приложение» к этому документу, поясняющее причины увольнения военнослужащих в 37-39-м годах.

1937 г. 1938 г. 1939 г.

Всего уволено: 18 658 19 694 847

Из них:

а) арестованных 4474 5426 41

б) по политическим мотивам (исключены из ВКП(б), связь с заговорщиками) 11104 8341 22

в) по политико-моральным причинам, как морально разложившиеся (пьяницы, расхитители народного имущества и др.) 1139 2671 157

г) националов (поляки, латыши, немцы, корейцы, литовцы и др.) 2315 8

д) естественная убыль(по возрасту, по болезни, за смертью) 1941 941 619

Ширяев указывает, что «из числа уволенных восстановлено в РККА на 1.06.39 г. – 5570 ч.». Он поясняет: «Восстановление уволенных производится, главным образом, за счет уволенных по политическим мотивам и арестованных в связи с восстановлением их в партии, освобождении из-под ареста и полной реабилитации ».

Однако реабилитация не закончилась, и начальник управления по начальствующему составу РККА Е.А. Щаденко в отчете от 20 марта 1940 года сообщает, что из числа уволенных, подавших жалобы на несправедливость предъявленных им обвинений, возвращены в строй 12 461 человек. Не востребованными остались 16 584 человека, уволенные по политическим мотивам. Это составляет лишь 8 процентов из более чем 206 тысяч командиров Красной Армии.

И все-таки, говоря об увольнениях из армии, нельзя не повторить, что непосредственно у истоков этой кампании стояли сами участники военного заговора. Напомним, что целенаправленные репрессии в ней начались с введением шифра «Особого учета», предложенного начальником УНКС Фельдманом в письме, направленном Я. Гамарнику еще 14 января 1937 года. И если говорить об этой акции как о «разгроме армии», то в первую половину года он непосредственно производился командующими военных округов: Киевского – Якиром, Белорусского – Уборевичем и другими заговорщиками. Они стали организаторами репрессий в армии! Не Сталин, а сторонники Тухачевского целенаправленно уничтожали армию.

Однако задумаемся над еще одним абсурдом мифа об «уничтожении армии». А куда же девались уволенные и не востребованные до весны сорокового года 16 584 военнослужащих? Не может быть сомнения в том, что всех их, годных к строевой службе, «подобрала» Великая Отечественная война. Война востребовала всех: и пьяниц, и расхитителей, и нарушителей воинской дисциплины. Такова была логика войны, которая даже провинившихся бойцов и командиров ставила в цепи штрафных батальонов.

Конечно, реальные процессы всегда сложнее умозрительных заключений и не укладываются в упрощенные схемы. Великий человек, служивший для миллионов людей символом безграничной веры и надежды, превосходившей веру в Бога, Сталин часто должен был делать прямо противоположное тому, что считал нужным. Что хотел. Еще чаще ему приходилось исправлять чужие ошибки и злоупотребления.

«К сожалению, – продолжал Сталин выступление на майском 1941 года расширенном совещании Политбюро, – факты беззакония, допущенные в прошлом Ежовым, имели место и в наших высших судебных органах. 14 июня 1939 года председатель Верховной коллегии Верховного суда СССР армвоенюрист В. Ульрих обратился ко мне со следующей просьбой: