Константин Романенко

В этот день Киров не собирался ехать в областной комитет; с утра он находился у себя на квартире и готовил доклад, с которым вечером должен был выступить во Дворце им. Д. Урицкого. Он несколько раз звонил в Смольный с просьбой доставить необходимые материалы.

Тем не менее около 16 часов он связался с гаражом, попросил подать машину и в сопровождении машины охраны поехал в Смольный. У ворот прибывшего Кирова встретили сотрудники наружного наблюдения Александров, Бальковский и Аузен, оперативный комиссар Борисов и помощник коменданта Смольного Погудалов.

Вместе с приехавшей охраной все вошли в вестибюль и довели Кирова до дверей, ведущих к лестнице на верхние этажи. Погудалов и сотрудники оперативного отдела НКВД Паузер и Лазюков остались у дверей, а Борисов, Аузен и Бальковский стали подниматься вслед за Кировым по лестнице.

Убийца Кирова Николаев еще с утра пытался достать билет на актив, где должен был выступать Киров. Он дважды звонил на службу жене и, когда выяснилось, что она не может ему помочь, после часа дня отправился на проспект им. 25 Октября, в Смоленский райком партии. Там он обратился с просьбой о билетах для себя и жены к сотрудникам райкома. Билеты ему пообещали, но предложили прийти за ними к концу дня.

«Для страховки» Николаев поехал в Смольный, где тоже стал просить билеты у знакомых сотрудников городского комитета. Имея при себе наган, он находился в здании с 1 часа 30 минут дня до 2 часов 30 минут. В ожидании конца дня Николаев «решил погулять возле Смольного...». По истечении часа он вновь вернулся в здание и поднялся в туалет на третьем этаже. Когда он вышел оттуда, «было примерно 4 часа 30 минут вечера...».

На допросе 3 декабря в показаниях Николаева отмечено: «Выйдя из уборной, я увидел, что навстречу мне по правой стороне коридора идет С.М. Киров на расстоянии от меня 15-20 шагов. Я остановился и отвернулся к нему задом, так что когда он прошел мимо меня, я смотрел ему вслед в спину. Пропустив Кирова от себя шагов на 10-15, я заметил, что на большом расстоянии от нас никого нет. Тогда я пошел за Кировым вслед, постепенно нагоняя его.

Когда Киров завернул за угол налево к своему кабинету, расположение которого мне было хорошо известно, вся половина коридора была пуста, я побежал шагов на пять, вынув наган на бегу из кармана, навел дуло на голову Кирова и сделал один выстрел в затылок. Киров мгновенно упал лицом вниз. Я повернул назад, чтобы предотвратить нападение на себя сзади , взвел курок и сделал выстрел, имея намерение попасть себе в висок . В момент взвода курка из кабинета напротив вышел человек в форме ГПУ, и я поторопился выстрелить в себя. Я почувствовал удар в голову и свалился...»

Человеком в форме ГПУ был инструктор Ленинградского горкома М.Д. Лионикин, находившийся в помещении секретного отдела областного комитета. В тот же день он рассказывал следователю: «Раздался первый выстрел, я бросил бумаги, приоткрыл дверь, ведущую в коридор, увидел человека с наганом в руке, который кричал, размахивая револьвером над головой. Я призакрыл дверь. Он произвел второй выстрел и упал.

После этого я и работники секретного отдела вышли из прихожей в коридор. В коридоре на полу против двери в кабинет т. Чудова лежал т. Киров вниз лицом, а сзади, на метр отступя, лежал стрелявший в него человек на спине, широко раскинув руки в стороны. В коридоре уже много собралось товарищей, в том числе тт. Чудов, Кодатский, Позерн и т. д... Стрелявший начал шевелиться, приподниматься. Я его придержал, и начали обыскивать, отнесли в изолированную комнату (информационный отдел, № 493). В это же время другие отнесли раненого т. Кирова в его кабинет».

Свидетелями покушения оказались также монтер Платоч и кладовщик Васильев. Находившийся в левом углу коридора Платоч закрывал дверь, ведущую в столовую. Услышав выстрел, он обернулся, тут раздался второй выстрел. 1 декабря Платоч показал на следствии: «Я увидел, что т. Киров лежит, а второй медленно сползает на пол, опираясь на стену. У этого человека в руках находился наган, который я взял у него из рук. Когда я у стрелявшего в т. Кирова брал наган, он был как будто без чувств».

Прибывший на место преступления начальник Ленинградского НКВД Медведь сразу вызвал в Смольный 30 работников своего управления. Допросы свидетелей, сотрудников обкома и оперативного отдела начались здесь же. Допросить комиссара Борисова и выяснить подробности покушения Медведь поручил начальникам отделов УНКВД А.Л. Молочникову и Губину. Запомним эту фамилию – Губин...

Молочников писал в объяснительной записке 9 декабря - «Я попросил одного из комиссаров указать мне или привести т. Борисова. Ко мне привели человека в штатском лет 50...» Сопровождавший Кирова до места происшествия сотрудник Оперода УНКВД М.В. Борисов показал:

«Я шел по коридору от него [Кирова] на расстоянии 20 шагов. Не доходя двух шагов до поворота в левый коридор, я услыхал выстрел. Пока я вытащил револьвер из кобуры и взвел курок, я услыхал второй выстрел. Вбежав на левый коридор, я увидел двух лежащих на расстоянии 3– 4 метра друг от друга. В стороне от них лежал наган. В том же коридоре, я видел, находился монтер Платоч. Тут же выбежали из дверей работники областного комитета...»

Допрос жены Николаева Матильды Драуле, работавшей заведующей сектора учета в Лужском уездном комитете партии, начался «ровно через 15 минут после рокового выстрела». Ее муж в начале 20-х годов занимался комсомольской работой в Ленинграде, а затем стал заведующим общим отделом укома комсомола в Луге. Вернувшись в северную столицу в начале 30-х годов, он был референтом оргинструкторского отдела обкома партии, разъездным инструктором областного Истпарта. С последнего места работы Николаева уволили и исключили из партии за отказ подчиниться решению о мобилизации «на транспорт» для работы в каком-либо из политотделов железной дороги. И в последние 3-4 месяца он являлся безработным.

Соседка по дому так описывает супругов Николаевых: «Небольшого роста, тщедушный, но очень большая круглая голова. У него кривые ноги. Он одевался скорее как рабочий, но вел себя дико надменно. Жена выше его. Ходила всегда в мужской шапке, скромная. С нами они не дружили, а дружили с немцами из 74-й квартиры ».

Сразу после покушения допросить самого Николаева работники УНКВД не могли. После имитации попытки самоубийства он симулировал состояние «истерического припадка». Поэтому в 19 часов его доставили во 2-ю ленинградскую психиатрическую больницу, где ему сделали «две ванны с последующим душем и переодеванием. Замечалась все время театральность его поведения ». Врачи сделали вывод о «кратковременном истерическом реактивном состоянии... судороги (впоследствии симуляция)».