Леонид Словин - Жесткий ночной тариф

Он решился на признание, которое могло стоить ему карьеры.

— У Картузова на машине шофер — родственник моей жены.

— А ты, оказывается, не прост, Омельчук,— сказал Скубилин.— Ну, валяй!

Минуты через три зам Картузова доложил:

— Машина стоит недалеко от посольства ФРГ на улице Воровского. Картузов в ресторане. Не один, с ним еще несколько человек.

«Что ж там за ресторан?..— недоумевал Скубилин.— А-а! Дома литераторов...— Мгновенно все прояснилось.— Авгуров! Это его епархия... Конечно! Это их команда... Ильин, Авгуров... Значит, и бывшие коллеги Ильина по транспортному отделу ЦК...— Скубилин быстро смоделировал инфраструктуру противоборствующей коалиции.— Ну, ты попомнишь меня, Картузов!»

Он лицемерно вздохнул.

—Такая обстановка, а у людей на уме другое...

—Будто нельзя подождать,— поддакнул Омельчук. Маленькие туфли появились впереди стула под широкими, струящимися с широкого зада штанинами.

Скубилин отметил эту странную для строевика посадку. «Что они там так быстро пухнут на вокзалах? — невольно подумал он.— Со стульев не слазят или едят что-то особенное?»

—Еще вопрос— Омельчук хотел подняться, но Скубилин жестом приказал сидеть.— Жена Гийо просит свидания... Как быть?

—Не давать. Только с разрешения прокуратуры...

В эту минуту, словно почувствовав что-то, позвонил Картузов.

—Искали меня, Василий Логвинович? — Голос был чистый, преданный, каким в течение многих лет звонил по утрам на квартиру: «Машину подавать?»

—Как дела? — ласково спросил Скубилин.

—Василий Логвинович! Разрешите доложить — загулял. Принял килограмм коньяку в одной компании и слегка шампани.

—Домой доберешься?

—Я на машине. Доставят.

—Смотри, а то велю послать за тобой. Ты где?

—В самом центре. У концертного зала...

«На Воровского сделали правый поворот,— подумал Скубилин, знавший Москву, как пять пальцев.— И дальше по кольцу...»

—Головка не будет болеть? — спросил нежно.

—Не будет! — веселей прежнего прокричал Картузов.— Завтра буду как штык, Василий Логвинович! Все путем! Как учили!..

Скубилин вывел разговор на усилитель, под потолок, спросил:

—Как с нашим делом? — Он показал Омельчуку на место, из которого появится звук.— Может, заму твоему все поручить?

—Чтобы все загубить, что ли? — Картузов прямо-таки всколыхнулся там от праведного гнева.— У него же в голове только выпивка да бабы... Вы жену его видели? От нее запьешь да загуляешь...— Омельчук только головой покачал.

Когда он уехал, Скубилин объявил секретарю:

—Начальника инспекции по личному составу сюда. Больше никого пока не пускай.

—Вызываю...— Она капризно зацокала каблучками, обходя вокруг стола — за весь день шеф ни разу ее не тронул.

Появился Исчурков, начальник инспекции, щуплый, болезненного вида.

— Вызывали, Василий Логвинович?

Формула эта была в ходу у второго эшелона руководителей. В ответ последовало не менее традиционное:

— Садись.

Исчурков был само внимание. Он приготовился записывать.

— Как у нас с укрытыми от регистрации у Картузова? — спросил напрямую Скубилин.

Исчуркову показалось, он ослышался.

— У Картузова?! — Он чуть не сказал: «У вашего Картузова?!»

— Мышей перестали ловить. Надо их слегка потрясти. Там начальник розыска Игумнов. Как он?

— Все они одинаковые...— Исчурков не скрыл злорадства.— Лучше укрыть, чем работать, Василий Логвинович...

— Дай команду срочно им поинтересоваться. Прямо с сегодняш­его дня.

— Слушаюсь.

— Подумай, кого включить в комиссию по комплексной проверке отдела.

— Но ведь недавно их проверяли!

— Делай что говорят. И вот еще что. Кроме тебя, пока об этом никто не знает. Если слух раньше времени просочится, считай, что ты уже на новом месте.— Скубилин подумал.— В Унече начальник линпоста...— Станцией Унечей заканчивалась Московская дорога.— Все!

Перед кабинетом Игумнова МО-14562, старший лейтенант-гаишник, вынул жвачку, приклеил к стене. Постучал.

— Прошу,— крикнул Игумнов.

— Привет, начальник.

Игумнов молча кивнул Бакланову на стул.

— Не продавлю? — Стул тихо охнул, но выдержал.— Я вспомнил тот случай. Могу подтвердить. Таксист сунул мне бутылку коньяка «Белый аист». Я вернул права ему и отпустил...

МО-14562 попробовал развалиться на стуле, закинул здоровые свои рычаги за спину, но стул угрожающе заскрипел.

Игумнов внимательно присматривался: лицо Бакланова с самого начала показалось ему знакомым.

— В восьмом работал?

— Бывал. А ты кого знаешь в восьмом?

— Я там работал на спецтрассе. Так что насчет таксиста и бутылки ты мне не темни. Тебе ее дал старик горец.

— Я думал, ты будешь выводить меня на чистую воду,— сказал Бакланов.— Хотел помочь.

— Почему ты обратил на них внимание?

— Таксист превысил скорость. Я использовал самое малое, на что закон дал мне право. Предупредил. Ты работал — знаешь... Если бы я был взяточник, я бы отобрал у него права. А потом вернул бы... За это...— Он пошелестел сложенной щепотью.— А если я не запугиваю водителя, а предупреждаю, на что я могу рассчитывать? На кавказского дедушку? Много их?

Игумнов дал ему выговориться.

— Мне говорят: «На, старшой! Завтра у меня не будет — ты угостишь!» У меня и сейчас бутылка в машине. Водитель купил. Лестно ему иметь такого друга, как я. Может, он никогда и не обратится. А обратится — я и без бутылки сделаю, что могу по закону и даже чуть больше...

Стул под ним продолжал угрожающе поскрипывать.

— Все друг с другом как люди. А гаишник должен быть как собака. Да кто же поможет мне после этого? А ночью? Когда я подхожу к машине, а мне оттуда: «Старшой, разъедемся по-хорошему! На чирик и уезжай. Ты нас не видел, и мы тебя...» А я тяну время — ищу, кто остановится, поможет... «Сразу и чирик!» А они: «И чирика не получишь, старшой. Только жена твоя — вместе с медалькой твоей посмертной...» Да ладно!

МО-14562 встал, Игумнов тоже поднялся. Они были одного роста, но гаишник был покрупнее, шире в плечах.

— Ты сейчас в аэропорт? — спросил Игумнов.

— Да, к себе.

— Возьмешь моих? — Игумнов позвонил Цуканову. — Бери Качана. Едем.— Он положил трубку.— Мы ищем этого таксиста. Вернее, его друга, он тоже сидел в машине. Мы подозреваем его в убийстве. В машине поговорим...

— В лепешку расшибусь. Найду...— Бакланов снова вернул разговор на больную тему.— Начальство думает, что меня можно купить за бутылку, за пятерку. Обидно, пойми! Вот они летят по осевой... Я — зеленую улицу. Движение перекрыл, руку к козырьку. У них шубы, бриллианты. Посуда из дворца. Деньги в швейцарских банках. Дети и внуки за границей. Все пристроены... А тут бутылка «Белого аиста»! Сколько у них злости на меня — «предал»! Да кто из нас кого «предал»?!