Леонид Словин - Жесткий ночной тариф

Яснее было трудно выразить свою мысль. Жена Гийо тут же парировала:

— К сожалению, вокруг немало людей, которые готовы оклеветать самого порядочного мужчину. Но в данном случае они бессильны. Гийо идеальный спутник жизни. Ни разу не вошел в дом без цветка. Без коробки конфет или плитки шоколада. Чтобы кого-нибудь не порадовать... Это самый порядочный и верный муж. Вскоре вы убедитесь.

— Но есть свидетели...

Жена директора ресторана снова перебила:

— Женщины, которые на него показывают!.. Кто-то их научил, кто-то организовал это дело! Не знаю, из каких соображений. Как только они поймут, что служат орудием, они сразу откажутся от своих показаний...

Разговор принимал характер, который Омельчуку был неприятен.

— Чем могу еще служить?

— Мы намерены ходатайствовать, чтобы мерой пресечения ему до суда оставалась подписка о невыезде...— сказал прибывший адвокат.— Вот справки о состоянии его здоровья. Заключение под стражу ему явно противопоказано...

Адвокат заметил еще:

— Как многолетний в прошлом председатель Верховного суда, я рассмотрел немало дел по материалам ОБХСС. Это сложные дела... Многие потом отказываются от показаний. И вот еще. У жены нашего клиента есть разрешение на свидание. Вот, пожалуйста.

Омельчук осмотрел бумагу. Документ, без сомнения, был подлинный. Угловой штамп. Печать. Подписал заместитель прокурора республики.

Жена Гийо снова вмешалась:

— И я надеюсь, вы не откажете в продуктовых передачах. Ему сейчас особенно нужно доброкачественное питание, витамины.

Омельчук наконец не выдержал:

— Может, его на это время прикрепить к «кремлевке»?

— Не беспокойтесь,— она поправила очки.— Свет не без добрых людей. Надо будет — прикрепят...

Жена спала. Вернее, делала вид, что спит. Игумнов поправил одеяло, но она все равно не откликнулась. Рационализм ее порой поражал.

Муж и жена, они не стали одним целым. Две параллельные жизни как два рельса одной колеи. Рядом, но никогда не сближаясь...

На тумбочке с ее стороны лежало ожерелье, купленное ей родителями по окончании университета. Рядом стояла фотография её отца.

Игумнов смотрел на жену, лежавшую с закрытыми глазами, лицом к стене. Обе руки ее были аккуратно сложены под щеку, так научили ее в детстве.

Какая, в сущности, глупость их брак! Как ни крути, но разве красивая эта женщина создана для того, чтобы прозябать вечерами в ожидании своего мужа, живущего ночной жизнью первобытного охотника и самца.

«Жестокий мир! Она вполне могла найти мужа по себе. А может, у нее уже есть друг и она мучается, думая, что ее уход сломает Игумнову жизнь. Распространенная ошибка: каждый думает, что его любят немного больше, чем он сам...»

На кухне придушенно затарахтел телефон, он подошел. Звонил помощник дежурного.

— Тебя вызывают в инспекцию по личному составу. На завтра.

— Кто именно?

— Исчурков! Знакомы?

«Вот и объяснение тому, что меня пасли...— подумал Игумнов.— Инспекция по личному составу, полузакрытая организация, ведавшая чистотой и незапятнанностью милицейских душ, жаждала его крови. Готовится разбор...»

— Не знаешь, в чем дело? — спросил он.

— По-моему, насчет французской косметики. Кто-то стучит!

— Да-а...

— Там что-то еще насчет администратора Госконцерта...

Администратор лишился чемодана в одну секунду: оставил у входа в зал, а сам побежал в буфет. Чемодану в момент приделали ноги. Никто из сидевших поблизости и не заметил, как это случилось. Администратор был поддатый, чувствовал свою вину, он даже не настаивал на том, чтобы чемодан искали.

— Парни! Только отправьте! Поезд уже подали, посадка кончается! Выручайте, парни!

В дежурке было много людей. Был начальник, его зам, начальник дежурной части. Администратор кричал на все здание. Все слышали и молчали. Случившееся касалось лишь начальника розыска и его подчиненных.

Когда Качан с помощью бригадира поезда засунул потерпевшего в вагон, Игумнову позвонил Картузов.

— Пусть Качан напишет рапорт об оказании материальной помощи. Молодая семья. Денег всегда не хватает. Как все утихнет, я выпишу ему полсотни.— Это была плата.

«Между Картузовым и генералом Скубилиным кошка пробежала»,— Игумнов вернулся в комнату, инспекция по личному составу обычно обходила вокзал бывшего скубилинского шофера сторо­ной.

В их работе, где главной опасностью были вроде убийцы и грабители, остерегаться следовало главным образом не вооруженных преступников, а начальства. Все шло сверху, с какого-то уровня, где, как кольца Сатурна, стояли плотные слои, входя в которые сгорало все живое.

Во главе министерства становились кто угодно — экономисты, строители, все, кроме настоящих ментов и нормальных юристов. Все они были политики, и первое, чем они занимались, как могли, начинали политизировать милицию.

Телефон молчал. Стоило Игумнову взглянуть на него, и сразу раздался звонок.

Звонил МО-14562:

— Я узнал про этого. С кольцом. Которого задерживали в аэропорту и потом отпустили. Неудобнов Михаил... Работал в Раменском таксомоторном парке. Сейчас без работы.

— Желтов знает?

— Да. Он сказал, что перетаскает всю милицейскую смену, но кольцо найдет.

Майя, губастая черноглазая девушка с фиолетовым ярким бантом в волосах, в клипсах, катила сумку по высвеченному прожекторами взлетному полю. Было около двух ночи. Пассажиры растянулись на полкилометра. Автобусы к борту не подогнали, у водителей был перерыв.

Всю площадь перед вокзалом занимал автотранспорт. Водители — крупные ухватистые мужики — встречали у выхода в город:

— Далеко поедем?

Майю тоже окликнули, даже несколько сразу:

— Девушка, машина нужна?

Она не решилась: ночь, незнакомый город и денег жалко.

В темноте платформы виднелась электричка, на ней можно было в 4.30, первым поездом, доехать до вокзала, оттуда до метро «Домодедовская» и дальше автобусом до Юркиной части.

Было заманчиво доехать на такси, вызвать Юрку с коммутатора. Последние дни перед поездкой прошли в беготне. Заранее к отъезду не готовилась. В последнюю минуту свалилось вдруг все сразу. Тут еще Димка заболел. Два дня не ходил в садик. Думала, придется сдавать билеты. Потом мать прихворнула с давлением. В последний день стало лучше. Обеспечила ее лекарствами, все вроде устроилось. Перед самой поездкой пекла печенье — оставить им, чтоб ели да вспоминали.

Она поставила сумку ближе к светильнику, где уже стояли несколько женщин — читали. Достала свежий номер «За отличный рейс», в последнюю минуту вынула из почтового ящика.

Таксисты искали клиентов и тут.

К Майе тоже один подошел — на вид приветливый, скромный:

— Девушка, вам далеко? А то таксист не хочет везти одного!