Леонид Словин - Жесткий ночной тариф

— Начальник управления приказал зайти только подполковнику Картузову и Игумнову.

Игумнов пропустил начальство вперед, сделал несколько шагов по отдающему в розовое блестящему паркету.

Скубилин сидел за столом, обложенный папками.

— Проходите, проходите, орлы! А вы? — Женщина в берете проскочила вместе с ними.— Тоже ко мне?

— На одну минуту, товарищ генерал.— Бесстрашно улыбаясь, она достала из сумочки бумагу, протянула Скубилину.— Мне только рапорт подписать. На отпуск!

Она приблизилась, шурша платьем. Картузов и Игумнов продолжали стоять.

— Я — Сконина, мастер спорта. Числюсь милиционером батальона...

По договоренности с «Динамо» управление содержало их чемпионку. Ей шли все льготы, положенные милиционерам,— бесплатный проезд на городском и пригородном транспорте, а раз в год — билет в любое место Союза в купированном вагоне, не считая всего прочего. Ей проставлялись дежурства и выходные в постовой ведомости, и даже записывали доставленных ею нарушителей порядка.

Сконина оформляла проезд до Сочи, в санаторий.

— В «Салют» или в «Искру»? — спросил Скубилин, подписывая отпускное.

— В «Искру».

— А как стреляется? Попадаете?

Не обошлось без обычных двусмысленностей.

— Стараюсь. Приходите смотреть.

— Теперь уж обязательно. А не подведете?

— Останетесь довольны.

Они еще посмеялись, после того как шуршание исчезло.

— Ну, вы даете, товарищ генерал! — фамильярно, словно между ними ничего и не произошло, захлебнулся смешком Картузов.— «А не подведете?» — «Останетесь довольны...»

Игумнов тоже скроил подобие улыбки, но его уже заколодило, и исходящий от него холод медленно-парализующе расползался к Скубилину.

— Как там у тебя свидетели — мэтр и официантка? — Скубилин обратился к Картузову.— Прокурор хочет допросить сам, чтобы дать санкцию. Мы найдем их?

— Ч-черт! — Картузов сделал вид, что расстроен очередным своим промахом.— Кажется, обе не в Москве! Сейчас позвоню!

— Не надо, Картузов. Ты, видно, не в курсе...

Игумнову приходилось слышать про игру кошки с пойманной мышью. Однажды сам наблюдал. Огромная против своей крохотной жертвы хищница выпустила полузадушенную мышь и лапой послала вперед.

—...То-то мне говорят: «Картузов большим барином стал».— Стоило мыши воспользоваться свободой, кошка вновь настигла.— Что у тебя за случай с французской косметикой?

— Первый раз слышу! — Картузов был снова сама невинность.— Разберусь! Если виновны — головы сниму!

— Я уже дал команду разобраться! Сиди!

Кошка хотела наиграться вволю.

—...Смотри! Так пойдет, тут не только про папаху... На своем стуле не усидишь! Лучше сам уходи. Вот на Рижском сейчас заместитель требуется. Как смотришь?

— Товарищ генерал! За что?

— А хочешь ближе? Ко мне на глаза, в управление? Заместителем начальника штаба?

— Василий Логвинович!

— Шучу! Знаешь загадку? — Игумнова Скубилин намеренно игнорировал, словно его и не было.— К ленинградскому поезду прицепили два вагона. В одном дураки едут, в другом мудаки. И вот после Бологого дураки запели: «Лучше нету того цвету...» Слыхал?

Картузов соображал мгновенно: «Если слыхал, значит, с дураками...»

— Не слыхал, Василий Логвинович!

— Значит, ты в другом вагоне ехал!.. Не в том, где дураки...

Картузов зашелся от смеха.

— Сегодня же кого-нибудь прикуплю... Как? «Лучше нету того цвету»?..

Скубилин тут же выпустил когти:

— Остановись, Картузов! Я чего вас позвал первыми? Сейчас члены коллегии соберутся. Я хочу сначала между нами решить, в узком кругу. По-семейному. Инспекция по личному составу эти дни работала, пока ты пьянствовал со своими новыми дружками. Хоронил Скубилина...

— Василий Логвинович! Зачем обижаете?..— Картузов достал носовой платок, провел по сухим глазам. Это был спектакль.— Хотел как лучше! Чтобы в курсе быть! Сколько лет вы меня знаете! Вы же крестный у Маринки!

Скубилин поднялся.

— Значит, не хочешь на Рижский?

— Василий Логвинович! Хотите, сейчас на колени встану?

— Это он тебя подвел.— Скубилин показал головой на Игумнова.— Всякую шушеру жалел, оставлял адреса потерпевших. Этот мудак...

Он хотел продолжить, но Игумнова уже качнуло к двери.

— Вы сами мудак, товарищ генерал.

Он знал: рано или поздно это должно было случиться. В приемной, кроме секретаря, находился еще Исчурков, он пытливо заглянул Игумнову в глаза.

— Как?

— Нормально.— Игумнов не остановился, Исчурков сказал в спину:

— После обеда позвони, разговор не закончен.

— Постараюсь.

— Да уж, пожалуйста, Игумнов.— Он явно издевался.

Игумнов спустился по лестнице. Лимитчики-шоферы внизу спорили по поводу прописки. Одни говорили, «постоянную прописку дают через три года», другие — «через пять».

«Оба случая произошли, когда дежурил Лосев. И администратор Госконцерта, и французская косметика... Но о нем Исчурков не сказал ни слова».

Лосева он нашел в дежурке. Тот стоял у пульта связи. В помещении было еще несколько человек. В том числе Цуканов. Телефонные аппараты молчали.

Видно, было что-то в лице Игумнова, потому что Егерь вдруг занервничал.

— Чего-нибудь случилось?

Другие тоже как-то странно взглянули в его сторону.

— Меня вызывал Исчурков.— Он подождал, пока закроют дверь.— Насчет администратора и французской косметики. Каждый знает, что нас заставляет одни кражи регистрировать, другие — нет. Не от хорошей жизни... Так, Лосев? Мы привыкли тут доверять друг другу...

В комнате все замерли.

Как всегда в такие секунды, у Игумнова задергалась нога и что-то поплыло в глазу — маленькое серое облако, закрывшее нижнюю половину дежурки.

— А я-то при чем?

— Хочу тебя предупредить...

— Что ты имеешь в виду? — Егерь покраснел.

— Я не хочу ничего объяснять. Я хочу слышать: понял ты?

— Иди ты знаешь куда?

Все навострили уши.

— Куда, скажи...— Серое пятно все больше застило глазное поле. Он знал, что сейчас размажет Егеря по стене, чего бы это ему ни стоило.

— Брось ты, Игумнов! Посмотри на себя!

— Ты понял меня?

Тишины такой давно не было.

— Понял.— Егерь переменился в лице.— Не будем об этом. Но и ты не все знаешь.— Он показал на Цуканова.— Твой новый зам записывает фамилии и адреса потерпевших, которых сбрасывают младшие инспектора!

Цуканов стоял толстый и красный:

— Картузов меня взял, чтобы поймать на укрытых... У них уговор с начальником окружного отдела! А у меня еще два года до выслуги... Должен же и я о себе позаботиться...

«Господи! Мы как члены одной шайки...» — У Игумнова пропало желание вести разбор.

— Качан вернулся? — спросил он у Цуканова.

— У себя он.

— Зайдешь ко мне с ним минут через десять. Я схожу за сигаретами.— Ему необходимо было хотя бы ненадолго выйти из Здания.