Галина Романова - Миллионерша поневоле

– Ни один мент, мой милый глупый Владик, до такого не додумается! Ни один! – хохотала его Лиза, запрокидывая красивую голову. – Он запутается на втором пункте и сочтет, что все это вымысел сумасшедшего. Поверь мне на слово, я знаю, что говорю!..

Она всегда знала и всегда могла предугадать ответный ход или проделать брешь огромных размеров в оборонительной линии противника. Ее бы ум да во благо! Но, видимо, богам было так угодно, что Любавская Лиза стала великим махинатором только что зародившегося тысячелетия. Во всяком случае, Влад ее считал именно таковой. До недавнего времени… До того самого момента, как она решила оставить ребенка. Он просил, умолял, грозил, ничего не помогло. Тогда он смирился и стал ждать… окончания их счастливой любовно-авантюрной истории. Вот-вот, сейчас, еще пара месяцев или, может быть, лет, и все рухнет. Весь их сокрушительный и безнаказанный успех сойдет на нет. А вместе с ним и все блага и средства, которыми они успели обрасти за эти годы.

Влад с брезгливой гримасой смотрел на удаляющуюся спину своей беременной жены и мысленно чертыхнулся. Ну вот кто просил ее?! Кто заставлял превращать себя в кенгуру?! Обрюзгла, растолстела, от былого шарма и красоты не осталось и следа. И это за какие-то четыре-пять месяцев. С ума можно сойти от одного ее внешнего вида, а что уж говорить о претензиях! Она же извела его своими глупостями! То не так он смотрит на нее, то не так смотрит на проходящих мимо женщин, то спать должен ложиться непременно в ее спальне и в ее постели. А он не может с ней спать!!! Не может, черт бы все это побрал!

Лиза на мгновение задержалась у двери, ведущей в ее спальню. Повернула голову и вопросительно вскинула брови. Это могло означать только одно: ты идешь? Он не пошел! Он не мог ничего с собой поделать, как бы ни старался. И дело тут было даже не в Лизе и не в Ольге, из чьей кровати он так стремительно выскочил час назад. Секс был, да, но не такой оглушительный, как ему того хотелось бы. Все прошло как-то так обыденно, будто и не он исчез несколько лет назад из ее жизни, а кто-то другой. А он – вот он, всегда был и есть рядом. И сегодня привез ее – Ольгу – в своей машине со службы. И они пили чай на ее кухне с ненавистными ему сушками. А потом валялись в ее кровати и говорили обо всем и ни о чем. Ему хотелось взрыва, фейерверка чувств, судорог в сплетенных пальцах, а получил он всего лишь прозаичную постельную сцену уставших за много общих лет друг от друга супругов. В чем дело?..

Этот вопрос занимал Влада всю дорогу, пока он месил дорожную грязь широкими протекторами джипа, добираясь до своего дома.

Он устал от жизни? Нет, это вряд ли. Жизнь он любил. Причем не какую-нибудь, а красивую жизнь. С непременным свежеотжатым соком в высоком тонкостенном стакане по утрам. С парной телятиной и беконом вместо дешевых сосисок и пельменей из пачек. С обязательными выездами в свет, где мужчины щеголяют во фраках, а женщины слепят глаза бриллиантами. Нет, от жизни он не устал, это точно. Тогда что с ним происходит? Что засело занозой в сердце в тот самый момент, когда он мял пальцами засахарившийся от времени финик, сидя на шаткой табуретке в Ольгиной кухне? О чем-то он подумал тогда? О чем-то важном. Мысль о том, что Ольга его использует в каких-то своих скрытых интересах, посещала его в тот момент, но быстро отпустила. И была, точно, была какая-то еще, так же быстро ускользнувшая, но много важнее той, предыдущей. Что же это было?! Она, только она не давала ему покоя потом, сбивая со сладостного ритма в постели, и мешала, и злила…

Влад все так же стоял посреди кухни, когда дверь в спальню Лизы с грохотом отлетела в сторону, ударившись о стену. Его жена, к тому времени уже успевшая переодеться в широченную ночную сорочку с водопадом кружев на ее огромной груди и по подолу, медленно, как привидение, двинулась в его сторону. Взгляд у нее при этом был безумный, а рот перекошен в дикой злобе. Это была именно злоба, а не физическая боль, о чем он поначалу, струхнув, подумал. Рожать ей было еще рано. Лиза была именно в ярости.

– Только попробуй, сука!!! – свистящим шепотом проговорила она, не доходя до него и останавливаясь в полуметре от того места, где Влад продолжал вгрызаться в свои мысли, пытаясь найти единственно важную и нужную. – Только попробуй, сука, кинуть меня!!! Я же вижу по твоей роже… Я сразу догадалась: что-то тут не так… Тебе не было нужды трахать свою анемичную Ольку! Никакой нужды не было! А ты взял и переспал с ней… И что теперь?

– Что? – с интересом переспросил Влад, глядя прямо в ее перекошенный от бешенства рот. Глядишь, его умная женушка и сумеет разобраться в истинной причине его необъяснимого беспокойства и все расставит по своим местам.

– Ты теперь решил, что можешь соскочить, да?! – Лиза вдруг ринулась прямо на него, с силой вцепилась в его волосы и принялась трепать его, брызжа слюной прямо в лицо: – Я теперь тебе не нужна буду, так?! Так, мразь, отвечай?! Ты что-то ведь задумал! Я не могу ошибиться! Я никогда не ошибаюсь! Никогда!!!

Он мог бы возразить, сказав ей, что всегда что-то случается впервые. И на старуху бывает проруха или что-то подобное из той же серии. Но Влад потрясенно молчал, безропотно позволяя ей таскать себя за волосы.

Нет, Лизка все же шедевр генетики, а не человек! Надо же, как она… Ведь с лета уловила, все переосмыслила и тут же все поняла. Он сам про себя ничего не понял, а она мгновенно. Пусть не совсем так, но времени с того момента, как она скрылась за дверью своей спальни, прошло всего ничего, минут десять.

– Ты ведь не посмеешь, так?!

Она вдруг обессиленно уронила руки вдоль туловища, потом обняла себя и поежилась, словно ее бил озноб. На Влада она больше не смотрела. Не потому, что не хотела больше его видеть, а потому, что боялась уловить в его лживых глазах подтверждение собственным подозрениям.

Ему бы следовало, конечно, обнять ее. Прижать к себе или хотя бы накрыть ее вздрагивающие плечи чем-нибудь, но он не решился. Будет только хуже. Она ни за что не поверит в его заботу и внимание.

Влад еще какое-то время с жалостью глядел на жену, во всяком случае, старался, чтобы его взгляд выражал именно жалость, а не что-нибудь еще, ликование, например. Потом перевел взгляд на свои пальцы, они заметно подрагивали. Поднял руки к своей голове и осторожно коснулся своей шевелюры. Кажется, не пострадала, хотя кожа головы горела, будто на нее плеснули горячим маслом. Истеричка! Истеричка и психопатка! Однако умна… Слов нет, умна…

Он стоит и ломает голову, а у нее уже ответ готов.

Как это она сказала: соскочить?! Именно соскочить, Лизок! Именно! На кой ляд ты теперь нужна?! Надобность в тебе отпала в тот самый момент, когда он понял, что будущее за Ольгой. Милой, умненькой и чистенькой. Чистенькой во всем. От мыслей до заношенного халата с отпоровшимся карманом.