Галина Романова - Миллионерша поневоле

Про мужа у нее так и не спросил, запоздало посетовал Валера. Ладно, потом. Сперва нужно проанализировать всю информацию, которой они с Татьяной успели обменяться, и ближе к вечеру нужно все же выбираться в город.

Продуктов прикупить не мешало бы, на полках один пакет с макаронами да полкило сахара. Потом необходимо проехаться общественным транспортом до дома, где живет Ольга Шустикова. Осмотреть подступы к ее жилищу и наметить конкретный план проникновения в ее квартиру. Ключ давно уже болтается невостребованным грузилом в его кармане. Пора настала…

Лапин встал с дивана, подошел к заиндевелому окну и, приплюснув нос к стеклу, выглянул на улицу.

Его машина, которую вчера приволок эвакуатор, угадывалась мохнатой снеговой горкой на стоянке. Редкие прохожие, замотавшись в шарфы по самые глаза, спешили по домам. Ветер трепал голые, звенящие от мороза ветви деревьев. Поднимал с земли снеговую пыль, зло швырял ее в лица, засыпал за воротники и вьюжил, вьюжил по опустевшим дорогам и тротуарам. Бродячие собаки, на время заключив перемирие с шипящим и выгибающим спину при их появлении кошачьим племенем, облепили парящие бойлеры.

Валера зябко поежился и, сунув руки в карманы спортивных штанов, побрел на кухню.

Выходить на улицу ну никак не хотелось. Представить себя бредущим по колено в снегу, с покрасневшим от мороза носом по вечерним выстуженным улицам, его воображение отказывалось. Зато другое им – этим самым воображением – рисовалось очень живенько и в самых ярких красках.

Вот он возвращается в свой город с толстой папкой, где покоится полный отчет о задании, которое он с блеском выполнил. Административные мужи ему рукоплещут. Гонорар незамедлительно выплачивается. Ему пожимают руки, он со снисходительной скромностью гасит улыбку и, отказавшись от приглашения на ужин в свою честь, отправляется домой. А дома… А дома привычно тепло, уютно и пахнет жареным мясом. Он неторопливо раздевается в просторной прихожей. Пристраивает одежду на вешалке и тихо про себя улыбается. На душе хорошо и спокойно. Его здесь ждут. Он знает, что нет у него теперь одиноких вечеров и обедов наспех всухомятку. Здесь у него… семья.

У Валеры даже ладони вспотели в карманах спортивных штанов.

Вот это занесло называется! Семьи ему захотелось… А как же девочки, которых он коллекционировал в интересах дела? Семья и девочки ведь понятия несовместимые. Как же Ниночка, Верочка и им подобные? Как же он справится без них? Валера недовольно поморщился, словно ненароком осквернил чистые мысли о семье. Что же, придется как-то приспосабливаться, лавировать, прибегать к помощи осведомителей, воздерживаясь от крайних мер – постели то есть.

Он поставил чайник на газ. Полазил по полкам, нашел остатки растворимого кофе и полпачки крекера. Не то чтобы очень, но лучше, чем ничего. Усевшись за стол, старательно обегая стороной окно, от одного вида которого его пробирал мороз, Валера задумался.

Что может знать о Любавском-Рябинине Шустикова? И что тот мог знать о ней? Случаен или нет его интерес к этой даме? Как далеко зашли их отношения? И можно ли считать совпадением тот факт, что последним городом, откуда прибыл этот самый оборотень, был как раз тот самый, где жил до последнего момента он сам – Валера Лапин; и до самой смерти жил его клиент, хладнокровно застреленный потом в гостиничном номере?

Загадки, сплошные загадки, черт возьми.

Валера метнулся к чайнику, начавшему сердито хлопать эмалированной крышкой о края и выпускать в жерло вытяжки острые струйки пара. Высыпал кофе и сахар в чашку, залил крутым кипятком, размешал кое-как и снова сел к столу, не забыв прихватить остатки печенья.

Все будет много проще, если версия причастности Ольги к убийству окажется единственно верной и будет доказана. В таком случае это преступление становится просто идеальным. Его можно даже рекомендовать для занесения в учебники по криминалистике.

Схема проста…

Ольга вступает в сговор с Любавским-Рябининым. Они нанимают киллера, она вызывает бедного судопромышленника в этот город с какой-то целью, и преступление вот-вот готово совершиться, когда им кто-то переходит дорогу…

В этом месте преступление мгновенно перестает быть идеальным.

Кто? Кто, черт возьми, мог перейти им дорогу, если заинтересованных лиц, кроме Шустиковой, больше нет! Кто убил? И как потом орудие убийства оказалось в руках мужа ее подруги? Как оно вообще к нему попало, не сама же она ему его в руки вложила? Это же абсурд!

А что, если…

Валера с силой вцепился в кружку, забыв донести до рта слабую суррогатную бурду.

А что, если этот Любавский, который и не Любавский вовсе и даже не Рябинин, действовал сам по себе, а Шустикова сама по себе?!

Предположим, у каждого из них по киллеру. У Шустиковой свой, у Любавского свой. О намерениях друг друга они каким-то образом узнают и спешат опередить. Кто опережает в итоге?

Валера с силой стукнул чайной ложечкой по столу.

Конечно же, Любавский! Он по схеме должен опередить. Танюша сказала, что его жена будто бы ждет ребенка. Вот вам и толстая женщина в гостинице! Как же он сразу-то… Наверняка это она – Любавская Елизавета Юрьевна, кажется… Она приходит в гостиницу, переодевшись в халат обслуживающего персонала. И убивает судопромышленника, завладев его бумагами. Потом они каким-то образом подбрасывают пистолет Ольге, и его каким-то образом находит муж ее подруги…

– Дерьмо! – мрачно изрек Валера и одним глотком опрокинул в себя остывший кофе, сморщился и еще раз повторил: – Дерьмо!

Все шито белыми нитками и наспех.

Ну завладели они бумагами, и что? Куда они с ними? Ольга, и только она, является по условиям договора душеприказчиком застраховавшего свою жизнь судопромышленника. Что им с тех бумаг?! Придут и начнут за грудки ее трясти, отдай денежки?! Чушь!

Валера понял, что ответить на часть его вопросов может только один человек – Ольга. Но чтобы она была с ним предельно откровенна и доверчива, ему надо бы еще кое-что узнать о ее шефе и, предположительно, любовнике – Любавском Владиславе Ивановиче.

Он вернулся в гостиную и, нашарив на диване мобильный, набрал Верочку.

– Алле, – хрипло отозвалась она, почти сразу сняв трубку. – Слушаю!

– Это я. – Он не представлялся почти никогда, ее абсолютный музыкальный слух узнавал его голос. – Как дела в нашем королевстве? Как коллега? Как ее покровитель? Ты вообще говорить можешь или чьи-нибудь уши рядом?

– Сейчас, дверь прикрою…

В трубке прозвучал дробный перестук ее каблуков, глухой звук закрываемой двери, и следом:

– Алле, Валера, я слушаю тебя.

– Это я тебя слушаю, Вер. – Лапин представил, как она вытягивает сейчас под столом длинные стройные ноги, хитро ухмыляется уголками губ и минуту размышляет, что можно и нужно сообщить приставучему парню. – Вопросы я тебе задал.