Письма Чехова 1898-1900

Простите, что я заговорил певучим тоном богомолки. Но я отношусь к Вам искренно, как товарищ, и отделываться коротеньким деловым ответом было бы с моей стороны по меньшей мере не своевременно.

Был бы очень рад, если бы судьба привела повидаться с Вами весной. Лаура я давно не видел. Никаких сплетен от него я не слышал.

Мое здоровье не поправилось, но жить можно. В этом году мне лучше, чем было в прошлом. Мать шлет сердечное спасибо за поклон и сама кланяется.

Передайте мой привет Вашей жене и будьте здоровы, милый Жан. Крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

3 февраля 1900 г. Ялта.

3 февр.

Дорогой Алексей Максимович, спасибо Вам за письмо, за строки о Толстом и "Дяде Ване", которого я не видел на сцене, спасибо вообще, что не забываете. Здесь, в благословенной Ялте, без писем можно было бы околеть. Праздность, дурацкая зима с постоянной температурой выше ноля, совершенное отсутствие интересных женщин, свиные рыла на набережной - все это может изгадить и износить человека в самое короткое время. Я устал, мне кажется, что зима тянется уже десять лет.

У Вас плеврит? Если так, то зачем Вы сидите в Нижнем? Зачем? Что Вам нужно в этом Нижнем, кстати сказать? Какая смола приклеила Вас к этому городу? Если Вам, как Вы пишете, нравится Москва, то отчего Вы не живете в Москве? В Москве-театры и проч., и проч., а главное - из Москвы рукой подать за границу, а живя в Нижнем, Вы так и застрянете в Нижнем и дальше Васильсурска не поедете. Вам надо больше видеть, больше знать, шире знать. Воображение у Вас цепкое, ухватистое, но оно у Вас как большая печка, которой не дают достаточно дров. Это чувствуется вообще, да и в отдельности в рассказах; в рассказе Вы даете две-три фигуры, но эти фигуры стоят особнячком, вне массы; видно, что фигуры сии живут в Вашем воображении, но только фигуры, масса же не схвачена. Исключаю из сего Ваши крымские вещи (напр "Мой спутник"), где кроме фигур чувствуется и человеческая масса, из которой они вышли, и воздух, и дальний план, одним словом - все. Видите, сколько я наговорил Вам - и это, чтоб Вы не сидели в Нижнем. Вы человек молодой, сильный, выносливый, я бы на Вашем месте в Индию укатил, черт знает куда, я бы еще два факультета прошел. Я бы, да я бы - Вы смеетесь, а мне так обидно, что мне уже 40, что у меня одышка и всякая дрянь, мешающая жить свободно. Как бы ни было, будьте добрым человеком и товарищем, не сердитесь, что я в письмах читаю Вам наставления, как протопоп.

Напишите мне. Жду "Фому Горд ", которого я до сих пор не прочел как следует.

Нового ничего нет. Будьте здоровы, крепко жму руку.

Ваш А. Чехов.

4 февраля 1900 г. Ялта.

Многоуважаемый Павел Васильевич, план уже готов - очень хороший, лучше, чем я Мог мечтать. Так как он нуждается в пояснениях, то благоволите приехать в Ялту, если возможно.

Желаю Вам всего хорошего.

Искренно Вас уважающий

А. Чехов.

4 февр.

5 февраля 1900 г. Ялта.

5 февр. 1900.

Многоуважаемый Юлий Осипович, простите, что я до сих пор не прислал Вам списка рассказов, определяющего, как Вы желали, содержание каждого тома. Во-первых, мне все время нездоровилось, во-вторых, я считал и сбивался со счета. Теперь я посылаю список тех "Пестрых рассказов", которые должна войти во II том, и тех, уже набранных, которые следует перенести из II в III. Когда типография пришлет мне то, что она уже набрала для II тома, тогда я точно разграничу II и III томы, сочту строчки и буквы и пришлю списки, а теперь не сердитесь и простите мне промедление, виновником которого на сей раз был я один.

Прилагаемую расписку в получении 20 тыс благоволите передать Адольфу Федоровичу вместе с моей благодарностью за поздравление (избрание в академики).

Позвольте пожелать Вам всего хорошего и крепко пожать руку.

Преданный

А. Чехов.

Много рассказов, я заблудился в них. Рассказ "Нахлебники", о котором Вы писали как о пропущенном и в пропуске которого я повинился, оказывается, помещен в "Пестрых рассказах" изд Суворина.

5 февраля 1900 г. Ялта.

Многоуважаемый Владимир Александрович, напрасно я читал корректуру, ее в типографии не исправили. Как были "табельные" вместо "заговенье" (стр. 203), так и осталось. В деревне никаких табельных дней не знают и не празднуют -и это "табельные" покажется людям знающим нелепостью. После "сига" (стр. 110) запятая для чего-то, после "певчих" (ibid.)* нет запятой, после "Бог милостив" (стр. 214) запятая. "Глазы" корректор исправил, показалось ему неправильно (216), а Гантаревы вместо Гунтаревы так и осталось. И кавычек ненужных понаставил, и двоеточий. Где у меня точка с запятой, там он поставил двоеточие. На странице 219 строка 9 снизу, после "возьми" нет тире (-) и т. д. и т. д.

Все эти опечатки, особенно "табельные" и "Цыбулякин" (231 внизу), "Цыбулькин" (233, 8-я строка сверху), так аффраппировали меня, что я теперь видеть не могу своего рассказа. Такое обилие опечаток для меня небывалая вещь и представляется мне целой оргией типографской неряшливости - простите мне это раздражение.

Оттисков до сих пор я не получил.

Некий Б. Лазаревский, юрист, выпустивший уже книжку рассказов, сообщил мне на днях, что он послал в "Жизнь" повесть, - и просил меня написать Вам об этом.

Будьте здоровы, желаю Вам всего хорошего.

Преданный А. Чехов.

5 февр. * там же (лат.)

5 февраля 1900 г. Ялта.

…Что касается моих прошлогодних писем, то простите, я против того, чтобы Вы их напечатали. Большое Вам спасибо, я прекрасно понимаю, в чем дело, и ценю высоко Ваши намерения и Ваше отношение ко мне и уклоняюсь от напечатания моих писем только по причинам, так сказать, психологическим. Напечатание связало бы меня на будущее время; потом, когда бы я писал письма, я был бы уже не свободен, так как мне все давалось бы, что я пищу для печати.

Позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать Вам всего хорошего. Будьте здоровы - главным образом. Искренно Вас уважающий и преданный

А. Чехов.

6 февраля 1900 г. Ялта.

Милый друг Вукол Михайлович, сегодня 6 февраля - ты именинник? Поздравляю тебя и шлю сердечные пожелания; живи еще долго и будь здоров, богат и весел. Так как юбилейное настроение еще не прошло, то еще раз поздравляю тебя с двадцатилетием твоей талантливой и беспорочной службы на пользу русской литературы, пламенная твоя любовь к которой так очевидна. Юбилейное торжество удалось вполне - и с этим тебя тоже поздравляю; оно, это торжество, показало тебе и Виктору Александровичу еще раз, как много добра сделали Вы оба.

Когда же в Ялту? Здесь уже пахнет весной. На набережной торгуют цветами, в Мисхоре видели перелетных гусей, в садах кричат птички. Если надумаешь приехать, то напиши. Приеду на пароход встречать и, если уполномочишь, поговорю с m-me Яхненко.