Павел Давыденко - Ученица (Училка-2)

Бух-бух-бух. Лязгнул и протяжно заскрипел металл. Пальцы продолжали обшаривать заскорузлую ткань. Он ощупью двигался на звук, точнее пытался, обильно потел. Сердце колотилось, воздуха не хватало. Стены как будто медленно сдвигались, во всяком случае, ему так казалось.

Он бросился в противоположную сторону, ощупывая матрас — да, матрас на стене, и на полу, на потолке, наверное, тоже матрас. Заскрипели петли, дверь приоткрылась, протяжно завывая. Он застыл. Нутро превратилось в холодное подрагивающее желе.

В дверном проеме появилась темная фигура. Постояв секунду, она с ревом бросилась вперед, и Турка закричал, отмахиваясь руками.

Его и наяву что-то душило, уткнувшись в лицо. Турка с грохотом скатился с дивана, тяжело дыша. Потом распластался на ковре, прикрыв глаза, со вздымающейся и опадающей грудью.

Сон, всего лишь сон. Сейчас уже ускользает, растворяется. Темнота, комната, обитая матрасами, фигура.

Дверь скрипнула, заглянул отец:

— Ты чего? Кошмары снятся?

— Да.

— Спи, завтра рано вставать.

Дверь закрылась. Турка встал, кряхтя и отдуваясь, как дед. Почему-то болела поясница, наверное, спал в неудобной позе. Смахнув пот, он лег обратно в прохладную, влажную от пота постель. Накрылся одеялом, оставив снаружи ногу — лучший климат-контроль. Но остатки страха до сих пор будоражили сознание, и Турка накрылся с головой, подтянув коленки к самому подбородку.

***

На первом уроке Дина Алексеевна вновь рассказывала, как важна сдача экзамена по математике, и все чуть ли не стонали. От одной мысли, что ее придется выслушивать еще три месяца, оторопь брала.

Волу все нипочем: пришла его любимая мишень, Саврасова Карина, в шевелюру которой он кидал мелкие катышки нарезанной жвачки. Саврасова по большей части находилась на домашнем обучении, но неизвестно зачем иногда приходила посидеть за первой партой — урока два-три, не больше.

Сидел за последней партой Муравей, на него Вол тоже изредка переключался.

Самое главное — на предпоследней парте среднего ряда сидел новичок, Игорь Плотников. Черноволосый, смуглая кожа. По взгляду и улыбке видно, что ехидный и самодовольный.

По коридорам он передвигался танцующей походкой спортсмена, нисколько не тушевался, выглядел уверенным в себе. Как будто это остальные ученики пришли в его собственную школу.

Уже на втором уроке он переглядывался с Андраником и Касей, хихикал. Турка вздохнул: все понятно.

Обществознание сегодня стояло четвертым, и можно было представить, что будет твориться на уроке.

На следующей перемене Плотников взорвал в так горячо любимой музычкой «рекреации» несколько петард (засунул в горшки). Земля разлетелась по всему коридору под общий хохот банды. Потом несколькими петардами взорвали мыло в подсобке географа, прямо перед уроком.

Географ вошел в класс сразу после звонка. Поздоровался, принялся собирать контурные карты. Благо, Турка по-быстрому перерисовал и отметил необходимое, пользуясь картой Алика. Тот, в свою очередь, передрал «домашку» еще у кого-то, а вообще, первоисточником являлся отличник Шота.

Когда географ вышел, Плотников отсыпал несколько петард Китаренко, который с гыгыканьем закинул одну в рюкзак Муравью — одна из его замызганных тетрадей разорвалась внутри, а после рюкзак полетел с третьего этажа на клумбу, и Муравей выбежал из класса, грозно потряхивая волосами своей модной прически «под горшок».

Географ не возвращался. Китаренко отсыпал еще немного петард (новичок хорошо ими запасся) дождался, пока Муравей подойдет поближе к клумбе, и принялся закидывать его петардами. Тот метался по грязи, потряхивая волосами, и схватить рюкзак смог не сразу, напоминая какого-нибудь партизана под артобстрелом.

В конце концов бедняга схватил свое имущество и убежал.

На пороге появился географ:

— Кто взрывает? За это сразу — вон из класса.

Ребята притихли, Плотников сидел с видом ангелочка. Китаренко не смог сдержать смех, так что географ догадался о его причастности к взрывам и потянул за руку:

— Давай, Сережа, выходи.

— Да я чо… Да я не делал ничего, Олег Анатольевич!

— Выходи.

— Сумку возьму хотя бы, — Китаренко дернул плечом, собрал вещи и вышел за дверь.

Географ поглядел на Андраника:

— Один уже доигрался. Вы тоже доиграться хотите?

Пацаны промолчали, но все поняли, что географ имеет в виду Тузова. Так и что?

Дальше география пошла в обычном ключе. Олег Анатольевич особо не напрягал, ребята шумели громче и громче, в конце концов, у него лопалось терпение, и он кричал:

— Ребята, вы можете не ОРР-РАТЬ?!

Тогда класс немного притихал, но через пять минут шептание вновь разрасталось до громкого гула, сквозь который все чаще и чаще прорывались взрывы хохота.

На перемене Плотников отжал мелочь у Русакова, и за то, что тот не хотел давать деньги сразу, попытался накормить его землей из цветочного горшка. Турка вмешался:

— Слышь, оставь это. Ты первый день в новой школе, и такой крутой, что ли?

— Да, крутой. А чо он деньги сразу не дал? Говорил, что нету. За базар надо отвечать.

Перепуганный Русаков только хлопал глазами, переводя взгляд с одного пацана на другого.

— Я тебе говорю, отвали от него, дебил.

— Слышь, ты за словами следи. Так и в рожу можно схлопотать. Айда за школу после уроков, раз на раз?

— Нахрен мне махаться с таким ослом? Раз на раз! Ты вообще слышал, что здесь было? Хочешь, чтоб и тебе яйца отстрелили, валенок?

— Пошел ты в зад… — Он не успел договорить, Турка сделал короткий удар, но Плотников с завидной реакцией отпрянул и ударил в ответку — Турка еле успел среагировать, а новичок подпрыгивал на месте, подражая какому-нибудь Рокки Бальбоа:

— Ну, давай! — выкрикнул он, но тут в коридоре появился историк. Он замер на секунду, потом пошел к двери кабинета. Плотников улыбнулся и подмигнул Турке, отошел от него, как будто ничего не было. «Боксер, что ли?», — подумал Турка.

Но будь новенький хоть боксер, хоть борец, Турка не собирался драться с ним после школы. Это все ребячество, во-первых. Во-вторых, могут и исключить. Сейчас время такое, что не до драк.

Судя по тому, как ведет себя этот Игорь, ему терять нечего.

Звонок, оказывается, уже прозвучал, и теперь ребята всем стадом ввалились в кабинет, топая, гремя стульями, переговариваясь. Слютина положила журнал на стол преподавателя, Турка уселся на прежнее место, с Аликом.

— Новичок борзый, да? Говорят, его ни в одну школу уже не берут. Ну, в нашу взяли. Только, кажется, он и здесь долго не продержится.

— Хрен бы с ним, — пробурчал Турка.

— Ты с ним будешь махаться после школы?

— Мне это неинтересно. Но если он так хочет, можно.

— Все равно вы когда-нибудь подеретесь, — сказал Алик. — Так лучше уже сразу.