Михаил Серегин - Если друг оказался глюк

Вот в таком решительном настроении я посмотрел на жену и вдруг увидел, что она глядит на меня растерянными глазами – она явно поняла, что перегнула палку, – и равнодушно от нее отвернулся.

– Послушайте! – сказала Маруся, и прежней уверенности в собственной правоте в ее голосе как-то больше не слышалось. – Давайте пойдем на место и там разберемся, а то наши умозрительные рассуждения ни к чему не приведут.

– Пошли! – охотно согласилась Лариса.

– Не знаю, что это изменит, но, – безразлично пожал плечами я, – почему бы не сходить? Время до утра еще есть!

Мы дружно пришли на «место преступления», и жена взяла на себя функции режиссера.

– Так! Ты, Лариса, иди в баню и устрой там все как было, только раздеваться, как ты понимаешь, больше не надо! – распорядилась она.

– А я там ничего и не трогала! Как убежала оттуда, так больше не заходила, – заметила та, скрываясь там и включая внутри свет.

– Ну и хорошо! – обрадовалась Маруся. – А теперь ты, – она повернулась ко мне. – Где ты стоял?

– Ну, вот здесь, – без всякой охоты ответил я и встал на нужное место. – Отсюда я позвал Ларису, и она выбежала.

– Понятно, а теперь посмотрим, в каком ракурсе был сделал снимок, – сказала жена и вошла к Ларисе в баню, а я за ней.

– Я стояла вот тут, – показала Лариса и встала напротив пустого теперь штатива. – Потом погас свет, и что-то ужасное прыгнуло мне на спину.

– И ты завизжала? – спросила жена.

– А ты бы не завизжала? – спросила ее, в свою очередь, Лариса. – Посмотрела бы я, как бы ты на это отреагировала! Я так испугалась, что только потом, уже в доме, почувствовала, что у меня спина располосована и волосы вырваны, – объяснила она и, посмотрев по сторонам, показала: – Да вот они лежат! Надо же! Два клока, сволочь, выдрал!

О вырванных волосах я услышал впервые и очень удивился, почему она раньше об этом не сказала. Мы с женой посмотрели в ту сторону, куда она показывала, и я даже передернулся, представив себе, какую боль должна была испытать Лариса – клочья были весьма солидные, а Маруся сочувственно воскликнула:

– Лора! Бедненькая! Что же тебе пережить пришлось!

– Ну, теперь веришь, что все так и было? – спросила Лариса.

– Верю, Лора! Безоговорочно и окончательно верю! – со слезами на глазах сказала Маруся. – Ведь ни одна женщина не пойдет на то, чтобы вырвать себе волосы с корнем. Даже ради того, чтобы выгородить любовника. Ты уж прости меня, что я тебе сразу не поверила! – начала извиняться она. – Да ты поставь себя на мое место! Что бы ты сама подумала, если бы тебе такую фотографию показали, где я и Сергей Сергеевич? Ты бы ведь тоже взбесилась не хуже меня!

– Счастье твое, что такой фотографии быть не может! – хмуро бросила на это Лариса. – Тогда бы узнала, что такое настоящий скандал!

Глядя на них, я тихо обалдевал, чувствуя себя совершенно лишним и думая о том, что еще никто и никогда не смог понять женщин, так что и мне не стоит над этим голову ломать.

– Передо мной можно не извиняться! – язвительно бросил я и пошел назад, на нашу дачу.

За спиной я слышал, как Маруся вербует еще одну сторонницу своей бредовой теории о существовании барабашки в нашем поселке. Лариса охотно с ней соглашалась и заверяла, что давно верит в существование нечистой силы.

– Если ты боишься оставаться одна, Лариса, то можешь переночевать у нас, – предложила ей Маруся.

– Ой, спасибо! – обрадовалась Лариса. – Мне действительно страшно одной, но я боялась попроситься к вам и решила, что, когда вы спать ляжете, посижу у вас в саду до утра, чтобы в свой дом не заходить!

«Все ясно! – понял я. – Выспаться этой ночью мне не светит!»

На даче Маруся решительно заявила:

– Саша, ты ложись на раскладушке, а мы с Лорой – у нас в комнате! Не можем же мы гостью на раскладушку положить?

Поняв, что мое мнение никого не интересует, я решил отложить серьезный разговор с женой до утра и стал покорно устраиваться на ночь на веранде. День выдался до того суматошный и нервный, что я долго ворочался без сна и поневоле – стенки у нас в доме тонкие – слушал, о чем болтали женщины.

– Когда я была маленькая, бабушка рассказывала мне, что у них в деревне – она тогда еще совсем девочкой была – в избе жил домовой! Ох, и натерпелись они от него, пока научились с ним ладить! – шептала Лариса.

– Значит, все-таки можно с ним подружиться? – с интересом спросила жена.

– Конечно, можно, только нужно знать как! – отвечала ей Лариса. – Бабушка говорила, что ее бабушка домовому на ночь на столе оставляла кусок хлеба и кружку с молоком, а ее брат, моей бабушки то есть, ночью вставал и потихоньку все это съедал и выпивал – они были очень бедны и жили впроголодь. Домовой обиделся на них, что они его не кормили, и ушел, а перед этим он в доме все разбросал и разбил. А вскоре после этого бабушкин братик, который домового обделял, умер.

– Ну, точь-в-точь наш барабашка, которого ты домовым зовешь! – тихонько воскликнула Маруся. – Значит, это он на тебя и напал!

– Домовые на людей не нападают, – возразила Лариса. – Этот твой барабашка – что-то совсем другое. Не домашнее!

«Все ясно! Они нашли друг друга!» – с тоской подумал я и, чтобы не слушать эту белиберду, стал уговаривать себя: «Спать! Спать! Спать!» – и действительно незаметно уснул.

Разбудили меня под утро доносившиеся снаружи странные звуки: то ли смех, то ли детский плач. Посмотрев на часы, я решил, что и для того и для другого вроде бы рановато, да и нет маленьких детей на ближайших дачах. Решив посмотреть, что это за очередные чудеса на нашу голову, я натянул трико и, наученный горьким опытом, положил в карман ключ от входной двери – хватит с меня и одного приключения. Было уже довольно светло, и я не стал включать наружное освещение, а тихо спустился с крыльца, предварительно закрыв за собой дверь, и осмотрелся в саду. Все было нормально. Тогда я подошел к калитке и выглянул в проезд, чтобы убедиться, что с нашей машиной все в порядке – угонщиков у нас тут как-то не было, но чем черт не шутит? Наш мини-вэн стоял на своем обычном месте, но вот только люк в крыше машины был приоткрыт. «Наверное, это Маруся вчера забыла его закрыть», – подумал я и направился к машине.

И вдруг я замер от изумления и даже в первый момент решил, что еще не окончательно проснулся и мне это только мерещится. Я поморгал, потряс головой, но наваждение не пропало – в салоне нашей машины творилось что-то странное. Рассмотреть хорошенько не получалось, потому что стекла покрыла роса, но там явно мелькало что-то, по расцветке напоминавшее платье, оставленное мне «на память» блондинкой. «Но оно же валялось у нас на стуле на веранде? Как же оно в машину могло попасть?» – обалдело подумал я, но долго размышлять мне над этим не пришлось, потому что послышался щелчок, и наш автомобиль медленно и беззвучно тронулся с места и покатился с горки. «Мама родная! – похолодел я. – Если его немедленно не остановить, то он очень скоро во что-нибудь врежется». Я бросился к машине и попытался открыть дверцу, но они все были заблокированы центральным замком. Я метался вокруг машины, а внутри металось платье блондинки, как будто в него вселился нечистый дух или барабашка. Забежав вперед, я уперся руками в капот – и машина остановилась, но бесконечно это продолжаться не могло – я же не атлант, который способен удержать землю! Изо всех сил сдерживая машину, я озирался в поисках чего-нибудь такого, что можно было бы подложить под колеса, и увидел неподалеку спиленный ствол яблони довольно внушительного диаметра. Это было как раз то, что требовалось, и я со всех ног бросился к нему. Подняв его – и откуда только силы взялись? – я успел вовремя подложить его под колеса, и машина окончательно встала. С облегчением вздохнув и вытерев пот со лба, я снова посмотрел на машину и не поверил своим глазам – внутри ничего не было.