Виктор Улин - Хрустальная сосна

И вдруг меня что-то ожгло. Я не сразу понял причину - оглянувшись вокруг, осознал, что глаза сами по себе уставились на женщину, одиноко шагавшую впереди меня. Так же, как и я, она возвращалась с демонстрации, потому что в опущенной руке ее покачивалась ветка искусственно выгнанных яблоневых цветов. И тоже казалась одинокой в этой праздной и сплоченной толпе. У женщины были огненно рыжие, прямо-таки горящие, как пламя под весенним солнцем, волосы. И походка ее чудилась знакомой. Да не только походка -вся фигура, и даже не фигура, а просто необъяснимое*нечто*, излучавшееся ею даже со спины, заставило сердце забиться неровно и томительно. Господи, - подумал я. - И как же я мог забыть*ее*… Как в своих попытках найти женщину не вспомнил о ней, не попытался отыскать и повернуть ее к себе…

Я быстро нагнал рыжеволосую прохожую, потом слегка замедлил шаги, боясь, что все-таки обознался… Но нет обознаться было невозможно. Такие волосы, такая походка, такое… такое*все*могло быть лишь у одной известной мне…

Забежав вперед, я обернулся и посмотрел ей в лицо. И внутри все заныло теперь уже совсем невыносимой тревогой уверенного. Мгновенно узнав меня, Вика улыбнулась. И продолжала молчать. Я сбавил шаги и пошел рядом. Сердце билось у самого горла.

- Это… ты? - наконец выдавил я.

- Как видишь, - улыбнулась она. - А это - ты?

- Тоже верно…

И мы оба засмеялись. И еще некоторое время шли молча.

- Сто лет не виделись, - опять первым заговорил я. - Я ведь ушел из НИИ…

- Слышала.

"Слышала"?… Значит она интересовалась мною в то время, как я абсолютно забыл о ней, хотя в колхозе она была единственной женщиной, которую я желал по-настоящему…

- Ты как-то изменился, - задумчиво проговорила она.

- Да, - ответил я. - Во всяком случае, святого с меня уже больше не напишешь.

Она молчала, с испытующей улыбкой ожидая продолжения.

- Перекрестить мне будет нечем на иконе, - пояснил я и поднял руку без пальцев.

Вика посмотрела на мое увечье совершенно спокойно - без всякой брезгливости и страха, а только с тихим сочувствием.

- Так ты только в этом теперь не святой? - уточнила она.

- Нет, не только…- пробормотал я.

Я мгновенно уловил тайный смысл в ее словах и физически ощутил, как во мне разворачивается давно ждущее желание.

- Правда? - спросила Вика, словно, как и я, томясь и наслаждаясь нашим медленным разговором, подходящему к самому главному, тайному и мучительному.

- Правда, - подтвердил я и, не удержавшись, добавил двусмысленную фразу, бывшую в ходу у наших девиц, обожавших всякого рода словесные непристойности. - Проверено электроникой!

- И что - можно проверить еще раз?

- Можно.

В светло- зеленых прозрачных глазах Вики появилось особое выражение, сразу напомнившее колхоз.

- Можно в любое время. Хоть прямо*сейчас*.

- Вот как? - совершенно спокойно сказала она. - А жена… не застукает?

- Жены у меня больше нет, - коротко сказал я.

- Тогда… Тогда бери и веди меня, куда надо, - твердо ответила Вика и протянула руку.

Встретились мы достаточно далеко от моего дома; и транспорт все еще не ходил по причине перегороженности города демонстрацией. Но мы летели в каком-то тумане - я оглянуться не успел, как уже стояли перед дверью моей квартиры и я, не сразу попадая дрожащей рукой, отпирал замки.

Едва войдя в квартиру, я набросился на Вику, как изголодавшийся волк на свою добычу. Я мучительно целовал ее остро отвечающие губы, и тискал сквозь одежду ее грудь, одновременно шаря раненой рукой под юбкой, тщетно пытаясь прорваться ко всему, когда-то виденному в колхозе…

- Женя… Женя…- счастливо шептала она. - Подожди, успеем еще…

Дай я разденусь и покажи, где у тебя душ…

Совершив неимоверное усилие над собой, я отпустил ее и выдал халат. Вика быстро исчезла в комнате и закрыла за собой дверь. Я прошел на кухню, встал у окна. Желание билось во мне, как никогда прежде. Я слышал, как за спиной Вика проскользнула в ванную, полилась вода в душе. Я ждал, едва находя в себе силы терпеть еще несколько минут. Чтоб отвлечься, заварил кофе; выпил, обжигаясь и не чувствуя вкуса. Я представлял, как она намыливает свои самые желанные места, которые вот-вот перестанут быть для меня тайными - и хотел чтобы она вышла побыстрее, и одновременно жаждал, чтобы как можно дольше длилось ожидание*заведомо* состоявшегося чуда.

Поэтому, когда Вика, вернулась в комнату и крикнула оттуда, что она*готова*, я по своей воле протянул еще пару минут, отправившись в душ.

И наконец, влажный, почти теряющий сознания от предчувствий, совершенно голый - поскольку халат отдал ей - и абсолютно не стесняющийся проявления своих желаний, я вошел в комнату. Вика сидела на уже раскрытой кровати, прислонясь к стене.

Длинноватый для нее халат был аккуратно запахнут и даже подпоясан.

Из- под него торчали лишь ее блестящие колени. Медленно опустившись перед нею, я развязал кушак. Вика не шевелилась, глядя на меня. Халат упал с ее плеч -и наконец я увидел ее точно такой, что сидела передо мной в колхозе. Все было знакомо и все, оказывается, отпечаталось в памяти. И груди ее с огромными коричневыми сосками, и узкий - в самом деле подбритый - огненно-рыжий островок волос, стрелкой указывающий направление туда, где опять, маня, дразня и ожидая, торчали длинные коричневые складочки…

Все повторилось, как прошлым летом. И хотел я Вику также, если еще не больше. Только теперь я твердо знал, что мне нужно и был уверен во всем…

Я даже не успел по-настоящему ощутить нашего слияния. Оно пролетело как тайфун… Нет - не было ни тайфуна, ни урагана, ни чего-то еще, стремительного и сокрушительного. Все случилось почти спокойно. Словно быстро пришедший и столь же быстро откатившийся океанский прилив.

Я ничего не видел и почти не понимал, слышал лишь хриплые протяжные стоны Вики и свои - доносящиеся, как чужие - бессвязные выкрики. И потрясающее, неожиданное, не отпускающее ни на миг ощущение не просто контакта и не слияния, а полного взаиморастворения наших исстрадавшихся тел. Мы даже не меняли поз - соединившись в одно мгновение, мучительно и сладко стремились ощутить себя как можно глубже друг в друге. Я терял сознание, медленно соскальзывая в пропасть…

И очнулся, найдя себя уже полностью опустошенным на влажной, расслабленной Вике. Не приподнимаясь и не выходя, я поцеловал ее. Она открыла свои зеленые глаза, все еще подернутые поволокой… Она не сказала ничего, все было ясно без слов.

- По-моему, это надо было сделать давно, - тихо проговорил я.

- Я тоже так думаю… - прошептала Вика. - Это ты так долго не мог решиться…

- Но ведь решился же наконец…

- Да… Да… Да…