Виктор Улин - Хрустальная сосна

Однако никакого огорчения на их лицах я не обнаружил. Напротив, они казались довольными и умиротворенными. Славка шутил и смеялся даже больше обычного.

Глядя на них, я вспомнил слова, сказанные Викой. Мне это было не очень приятно. И дело заключалось не в ревности; я не мог ревновать Катю, тем более к своему лучшему другу Славке… Однако в душе у меня остался какой-то неприятный осадок.

Вечерняя смена не шла ни в какое сравнение с дневной.

По идее она должна быть оказаться даже не такой изнурительной: все- таки зной спадал, солнце клонилось к закату. Но с самого начала смены я чувствовал усталость. Потому что хоть и не работал днем, но полдня мотался по жаре. Сейчас больше всего мне хотелось отдохнуть в холодке, а не работать. Голова гудела, налитая знойной тяжестью. Завтра все утро буду отсыпаться, как Аркашка с Володей, -думал я, оттаскивая какой-то чрезмерно тяжелый мешок с горячей мукой. - Даже на завтрак не встану…

Неимоверно досаждали комары. Гораздо более злые, чем слепни, к тому же подлетавшие неслышно в грохоте привода. Маленькие и желтые, они отличались от тех, что вились каждый вечер вокруг костра. И кусали они больней, чем самый крупный овод. К тому же, едва начало смеркаться, Николай включил прожектор на столбе возле распределительного щита. На свет комары слетелись тучей. После часа вахты на мешках все тело горело, превратившись в один сплошной укус. Я с невыразимым облегчением отошел от горловины, передав очередь Володе.

У бункера было легче. Тем более, что к вечеру привезли три тележки чрезмерно длинной, неизрубленной травы, которую приходилось дополнительно пропускать через измельчитель. Угрожающего вида красный агрегат, стоявший справа от бункера. Стоило бросить в него охапку травы, как он загребал, перемалывал в ревущей утробе и с воем выплевывал из кривого хобота длинную зеленую струю. Подносить траву к измельчителю было гораздо ближе, чем кидать в бункер; а Николай нацелил хобот так удачно, что готовая масса распределялась равномерно. Такая работа казалась почти приятным развлечением. Но Аркадий непрерывно и мрачно чертыхался. Час Володиной вахты пролетел быстро. Мы едва успели загрузить бункер во второй раз, и Славка, взяв банку, пошел за водой на скважину - несмотря на вечерний час, нам, как всегда, хотелось пить. Я взглянул на часы: в нашей бригаде я наблюдал за ходом времени - и тронул Аркашку за плечо.

- А я ногу вилами ушиб, - спокойно заявил он, глядя на меня ясными даже в темноте глазами. - Не могу у мешков стоять, мне полежать немного надо. Подождем, пока Славик вернется, он Вовку и сменит.

- Славка не скоро вернется, знаешь же! А Володю менять надо. Ладно, хрен с тобой - придется опять мне идти.

- Почему ты пришел? - возмутился Володя. - А где этот хрен бородатый?

- Говорит, ногу ушиб - стоять не может… Иди отдыхай, я поработаю.

Володя молча пожал плечами, уступая мне место. Аркашка лег на кучу травы и не поднимался до конца смены. Мы пахали втроем. Меняли друг друга уже через полчаса, потому что стоять у раздатчика по часу не хватало сил. Казалось, сама техника в этот вечер была против нас. Отсыревшая трава застряла в поднятом бункере. Пренебрегая не для нас писанными правилами техники безопасности, Славка взял вилы и полез в стоящий торчком кузов, балансируя на тонкой перекладине над грохочущем подавателем. Потом перегрелся барабан и его заклинило на роликах: трава оказалась тонкой, а Николай не уменьшил вовремя подачу солярки в камеру сгорания. Пришлось останавливать весь агрегат, чтоб он остыл и лишь потом запускать снова.

Затем опять застряла трава в бункере, и опять пришлось разгребать - теперь это делали уже мы с Володей.

И так продолжалось до полуночи. Первая смена веселилась за ужином: они дали сто девяносто мешков. Мы же, как ни старались, на шесть мешков не дотянули даже до нормы.

Когда мы вернулись в лагерь, то, казалось, у меня не хватит сил даже перевалиться через борт грузовика Но я все-таки взял полотенце и поплелся к реке. Быстренько разделся и замер у кромки воды, дрожа перед ее заведомо лихорадочным холодом. Но вода оказалась на удивление теплой. Ласковой, как парное молоко. Словно это была уже другая вода, другая река, другой перекат…

Я уцепился за большой круглый камень, лежавший на дне, и дал течению вытянуть себя вдоль берега. Теплые струи тихо обтекали тело, смывая вечернюю усталость.

Чуть ниже, за ивами, что росли под перекатом, слышались веселые голоса, визги и смех. Слова тонули в шуме воды - но я их все-таки узнал: это были наши девчонки.

- Эй, девчонкии!! - крикнул я, подняв голову над водой. - Купаетесь?

Вопрос был самым дурацким, но голоса сразу затихли, будто кто-то выключил звук.

- Ой… Кто тут?! - через пару секунд отозвался испуганный голос Ольги. Я угрожающе завыл.

- Женя, ты что ли? - неуверенно прокричала невидимая Катя.

- Я самый!

Девчонки закричали все разом что-то неразборчивое, а потом опять раздался голос Кати:

- Жень, слушай… Не плыви сюда, ладно?

- А что вы там делаете? Золото моете?

- Нет, серебро, - со смехом ответила Тамара.

- Понимаешь! Мы тут! Это самое!…- крикнула Вика.

- Да что он - не мужик, не поймет, что ли?! - Тамара захохотала. - Голые мы тут купаемся, голые!!!

И опять зазвенел над рекой многоголосый смех.

- Так ты не плыви сюда, ладно? - озабоченно повторила Катя.

- Ладно! - крикнул я. - Я и не плыву вовсе. А на дне лежу! И не вижу вообще ничего!

- А мог бы и посмотреть, между прочим, - посетовала Тамара.

- Тем более, тебя вряд ли чем удивишь, - с серебристым смехом добавила Вика. - Как мне ка-ажется… От ее голоса и слов меня бросило в жар.

Девчонки снова завизжали, было слышно, как они колотят по воде руками.

Вот и разберись с женщинами, думал я, покачиваясь на быстрой струе. Казалось бы, разделись - так и плескались бы себе тихонько, не привлекая внимания. Но нет - надо обязательно кричать на всю округу, что они именно голые, привлечь внимание мужчины, а потом заявить, чтобы он не вздумал подсматривать. И если бы я, нарушив обещание, тихонько к ним подплыл, они подняли бы шум до луны, но неизвестно чего больше - испугались бы или обрадовались. Честно говоря, в какой-то момент меня посетило желание сплавать-таки к ним и напугать своим внезапным появлением. Тем более, что как правильно отметила Вика, удивить меня ею было уже невозможно. Тамаре, судя по всему, тоже понравилась бы такая моя выходка. Вероятно, и Ольга пережила бы ее. Но… Но среди них плескалась Катя. Подсматривать Катину наготу казалось мне недопустимым- настолько глубокой и чистой выросла моя привязанность к ней. Я даже в купальнике ее стеснялся рассматривать - в отличие от всех прочих девиц… Это могло показаться смешным - и так оно и было - но все складывалось именно так…