Любовь Воронкова - Рожок зовет Богатыря

Антон услышал их разговор, тоже вскочил с постели и подбежал к окну. Биологи уходят — эх, жалко! Но что такое во дворе? Почему народ собирается? Что случилось?..

Среди рабочих он увидел Толю и Сережу. И тотчас принялся искать свои штаны и рубашку — Антон никогда не помнил, где он оставил их, ложась спать.

Первыми тронулись в тайгу верховые. За ними отправились рабочие, которым не досталось лошадей. Андрей Михалыч разделил загонщиков на отряды и распределил, кому и куда идти.

— А вы пойдете за Крылатовым, — сказал он ребятам. — Не шуметь и не отставать.

Сережа и Толя молча шагали по тропке за Иваном Васильичем. В тайге попискивали бурундуки. Изредка задетая ветка осыпала густым дождем голову и плечи. Толя вздрагивал, сердился. Его полотняная рубашка сейчас же намокла и прилипла к плечам. А Сережа даже не замечал этого дождя: старый пиджачок промокал не скоро. Да если бы и промок, Сережа не заметил бы. Он смотрел в заросли не отрывая глаз— не мелькнет ли где пестрая спина, не прошумят ли в листве ветвистые панты. Сердце его горело от обиды на вероломного зверя.

Шли осторожно, прислушиваясь, приглядываясь. Вдруг сзади послышались чьи-то шаги — кто-то бежал, задевая ветки, топая и спотыкаясь. Кто же это бежит так неуклюже и шумно?

На тропке показался Антон. Он пыхтел, щеки и уши его раскраснелись. Куртка была распахнута, ворот рубашки расстегнут. За плечом, стуча по спине, подпрыгивал туго набитый школьный ранец.

— Антон! — удивился Сережа. — И ты?

— Ага, — ответил Антон, — и я... Эта... как ее...

Толя, увидев Антона, нахмурил тонкие брови и по-отцовски сверкнул синими глазами.

— В чем дело? — строго спросил он. — Кто тебе разрешил?

Антон поглядел - на него кротким телячьим взглядом:

— Ну, Толя... Ну, я... а? Я тоже помогать буду. Я тоже загонять... эта...

— «Эта, эта»! Ты не загонишь, а только распугаешь. Да еще и сам потеряешься. Ищи тебя тогда!

— А я... с тобой. Толя смягчился:

— А если я сам заблужусь, тогда что?

Антон заулыбался и стал похож на румяный колобок, убежавший от бабушки и от дедушки.

— Ну и что же? А заблудишься — пропадешь, что ли? Ну и я с тобой не; пропаду. Вот и все дело.

Толя скрыл улыбку и пошел вперед, проворчав:

— «Все дело, все дело»! Нянчись там с тобой...

А Сережа был рад, что Антон тоже пошел с ними в тайгу. Народу больше — веселее, и Богатыря скорей найдут. А чего с Антоном нянчиться? Да и где ж там нянчиться? Не ночевать же они идут в тайгу!

Облава широким кольцом развернулась по лесу. Старые кормачи знали, что олени, привыкшие к паркам и кормушкам, не уйдут далеко. Так и случилось. Олени паслись на склонах ближайших сопок; то там, то здесь мелькали их темно-бурые, с желтыми пятнами спины. Увидев людей, они настораживались, сбивались в кучки, убегали. Но вовсе не подозревали, что, убегая, они возвращаются из тайги в совхозные парки, за высокую изгородь.

Оленей гнали, сбивали в стадо, осторожно пугали из кустов, выгоняя на дорогу. По тайге слышались отдаленные голоса, крики...

Иван Васильич шел, не оглядываясь на ребят.

— Всех не загнать! А, папаня? — крикнул Сережа отцу, скрывшемуся где-то впереди, в густых зарослях.

— Загоним! — отозвался отец. Голос его слышался уже где-то далеко на сопке. — Глядите там, не отставайте!

— Нам бы нашего отыскать! — сказал Сережа. — А если не найдем, кого же тогда на выставку-то?

— Эх! — с досадой отозвался Толя. — Проспали оленей! Если бы смотрели лучше...

Сережа не дал договорить. Он вдруг, раскинув руки, задержал товарищей на тропе:

— Олень... — Голос у Сережи дрогнул. — Мой... наш...

Из чащи, подняв красивую рогатую голову, глядел на них Богатырь.

— Заходи, — скомандовал Толя шепотом, — окружай!

Ребята бросились в чащу, стараясь обойти оленя.

Богатырь стоял, будто не зная, бежать ли ему туда, куда гонят его ребята, или повернуться и уйти еще дальше, в неизвестное приволье.

— Богатырь!.. Богатырь!.. — ласково звал тоСережа. — Что ты, милый... Домой пойдем, Богатырь...

Богатырь поводил ушами. Голос был знакомый, хороший голос, добрый. С этим голосом связано успокаивающее поглаживание по спине, соленые куски хлеба... Может, все-таки пойти на эт отголос?

Неожиданно что-то звякнуло. Жесткий звук ударил по нервам. Олень вздрогнул, замотал рогами и в три прыжка исчез в густом подлеске.

— Кто спугнул? — гневно закричал Толя.— Кто?!

— Это не я, — торопливо ответил Антон. — Эта... сумка у меня...

— Не ты? Сумка твоя? — Толя готов был отколотить его. — Вот как дам сейчас по этой твоей сумке!

— Ребята, — взмолился Сережа, — догоним его!..

Сережа мгновенно забыл наказ отца не отставать, держаться рядом. Как он мог сейчас помнить об этом? Он увидел Богатыря — разве можно упустить его? И, не оглянувшись на ребят, он бросился за оленем в чащу.

Толя погрозил Антону кулаком и побежал за Сережей. Антон чуть помедлил, посопел: может, вернуться на тропу? Но тут же, откинув трусливую мысль, пустился догонять товарищей, пригнув голову и придерживая рукой жесткую, набитую припасами сумку.

Продравшись сквозь заросли малины и орешника, ребята вышли на полянку. Неясное очертание оленя мелькнуло и исчезло за елками.

Сережа в азарте кинулся в ельник. Богатыря не было. Он тихо позвал его, прислушался. А может, то и не олень был? Может, белка, прыгнув, раскачала ветки...

— Надо найти следы, — решил Сережа, — и тогда — по следам...

Он обошел ельник, вернулся на полянку. Толя уже сидел здесь на стволе упавшего дерева, обросшего грибами и мхом. Он поглаживал большую царапину на голом колене. Плечо выглядывало сквозь разорванную рубашку.

Около него, с облегченьем сбросив свою сумку, сидел на траве, привалившись к стволу, Антон. На лице его, похожем на колобок, сияла радость — наконец-то он может посидеть, наконец-то набитая сумка не стучит ему по спине. И куда торопиться? Стадо все равно загонят, а Богатырь все равно ушел...

Сережа, внимательно разглядывая траву, медленно побрел по зеленой, нехоженой полянке. Он еще надеялся найти следы пробежавшего где-то здесь Богатыря.

— Эх, и ободрался же я! — сказал Толя, поглаживая коленку. — Саднит — терпенья нет.

— А ты... послюни, — посоветовал Антон. Толя послюнил.

— И рубашку разорвал, — продолжал он. — Вот она, тайга-то! Не шутки. Надо на тропу скорей выходить, нечего тут... Хорошо, хоть девчонки не увязались.

— А почему ты думаешь, что они не увязались? — вдруг раздался Катин голос.

Толя так живо обернулся, что чуть не свалился с валежины.

На другом конце дерева, на изогнутом его корне, сидели, держась друг за дружку, Катя и Светлана. Светлана иронически спокойно выдержала его взгляд. А Катя заливисто, от всей души, рассмеялась.