Степан Злобин - Пропавшие без вести 3

— «Друзья встречаются вновь!», кинофильм из жизни разлученных любовников! — потирая руки, сообщил Муравьеву Юрка.

— Ты все-таки расскажи, что задумал? — настойчиво спросил его Муравьев.

— Я вам говорил, что он просчитался. И вы убедитесь! Не волнуйтесь, никакого скандала не будет. Этот несчастный самоубийца...

— Юра! — еще строже вмешался Баграмов. — Ты должен сказать, что задумал!

— Да я к нему близко не подойду и пальцем его не коснусь! Обещаю. Не верите слову?! — убедительно уверял Юрка. — Могу поклясться на фармакологии или на библии! Раз не понял, дурак, что его здесь все ненавидят, то пускай убедится на деле, что к старому нет возврата. Это ему больные расскажут...

И Ломов слово сдержал. Он просто прошел по всем блокам и сообщил своим знакомым больным точный адрес бывшего коменданта.

В послеобеденный час вереница больных со всего лазарета потянулась в тот блок, где нашел пристанище Бронислав. Они не входили в барак Краевца, а караулили бывшего коменданта, сидя «в гостях» в разных бараках, нетерпеливо посматривая в окошки, чтобы не пропустить, когда Бронислав выйдет наружу.

— Здравствуйте, господин комендант! — на утоптанной снежной дорожке пустыря приветствовал Бронислава со зловещей усмешкой рыжий Антон, встретив его на возвратном пути от уборной, вдали от бараков.

— Як же так вас хвашисты, туды их в душу, аж довели до чахотки?! — соболезнующе спросил второй из толпы «гостей».

— А мы вас подякуваты пришли за вашу ласку, за батоги да плети! — заговорили больные, окружая Бронислава тесным кольцом.

— Добрым фашистским паном вы были, теперь испытайте сами, как оно жить в лазарете!

Бронислав постарался молча ускорить шаг.

— Братва! Людоед попался! — выкрикнул подоспевший на костылях Ромка Дымко.

— Куды поспешаете? Чи вы с нами не хочете побалакать по-доброму?

— Дуже гордитесь?! — подступали к Брониславу со всех сторон.

Бронислава взял страх. Он бежал бы, но было поздно — ему преградил дорогу толпа.

— Кайся уж нам перед смертью, как в старое время попу на духу: сколько людей загубил, замучил?! — сказал подошедший Волжак, взяв бывшего коменданта «за грудки».

Бронислав был вынужден остановиться.

— Пой аминь, гад постылый! — грозно добавил Ромка Дымко. — Помнишь, ты наказал полицаям лупить без пощады ребят, у которых карты нашли для побега?

— А помнишь, как ты колонны «бомбил» — последние сапоги и венгерки тащил, не говоря про часы, про кольца?

— А золотые зубы как рвало твое зверье?! — наступая, напоминали другие.

Ненависть кипела вокруг Бронислава, как растопленная смола.

— Плен, братцы... — пролепетал, озираясь, растерянный Бронислав.

Он был впятеро сильнее каждого из окружавших, но против трех десятков — он понимал — ничего не поделаешь.

— «Братцы»?! Мы тебе братцы?! — с надрывом крякнул Ромка Дымко.

— Тоже «братец» нашелся! — возмутился и рыжий Антон. — Опять в коменданты хочешь?

— Не бывать тебе в комендантах! — прохрипел Ромка.

— Бей фашиста! — скомандовал оказавшийся верховодом Волжак и хватил Бронислава в висок колодкой.

Тот поднял руки. Видно, в глазах помутилось, но крепок был, не упал.

Ромка, зайдя со спины, размахнулся и ткнул бывшего коменданта костылем, как копьем, между лопатками. Бронислав упал на коленки в снег, и удары колодок и припасенных заранее солдатских фляг, налитых водою, обрушились на его голову.

— Лупят гада, — сказал санитар, наблюдавший из окна каптерки ближнего к пустырю барака.

— Пусть поучат, — отозвался фельдшер Леонов, не отрываясь от переписки очередной «аптечки».

— Колодками бьют, — продолжал санитар.

— А чем же! — ответил Леонов.

До барака донесся умоляющий крик Бронислава.

— Ну, должно быть, уж хватит. Поди теперь отними, — послал санитара Леонов.

Но в блоке раздались выстрелы — немец с вышки вмешался своею рукой и дал автоматную очередь.

По снежному пустырю врассыпную бежало с полсотни людей, вбегали хорониться в бараки, спешили за ворота блока, на тонких, неверных ногах скользили и падали... Остались лежать трое! Ромка Дымко, раненный в грудь навылет, туберкулезный «пацан» Миша, убитый пулей в левый висок, да Бронислав с разбитой головой и блуждающим взглядом. Рядом с ними истоптанный снег был в крови.

К месту события спешили санитары с носилками, врач, старшие бараков.

Ромку и Бронислава понесли: одноногого — в хирургию, Бронислава — назад, в барак Краевца, а убитого Мишу — в мертвецкую.

— В бараке вам не было места его колотить! Дорвались, дураки, перед самой вышкой! — ворчал по пути санитар, который нес подстреленного Ромку.

— Черт с ним, пускай уж и я подохну, только бы он не был жив...— хрипло, с трудом произнес Дымко. Из горла его шла кровь.

Мартенс тут же хотел допросить Бронислава, который очнулся и охал, но Лешка Безногий остановил:

— Что его допросами мучить, господин переводчик! И так ему плохо. Гляди, как дышит, бедняга! Мы его завтра допросим, ведь жалко же человека!..

...Ночью во тьме барака, где лежал Бронислав, поднялась возня.

— Эй, кто там? — спросонья крикнул старшой. Никто не ответил. Старшой уснул, а наутро, поднявшись для уборки барака, он обнаружил Бронислава мертвого на полу между койками.

В ту же ночь в хирургии умер и раненый Ромка.

Шиков, как только дошел до него слух о смерти Бронислава, вызвал к себе Краевца.

— Садись, — сказал Краевцу Николай-банщик. — Разговор пойдет строгий.

— Брось, Микола! — остановил его Шиков.— Думай, с кем говоришь!

И Шиков обратился в свою очередь к Краевцу:

— Мы в ТБЦ никому не поверим, кроме тебя, Николай. Говори по всей правде: что с Брониславом?

— Доходяги забили — и все, — угрюмо сказал Краевец. Он старался держаться независимо, но побледнел от волнения. Он знал, что оба эти дружка на расправу круты и скоры.

— Доходяги его не убили. Убили ночью в твоем бараке. Кто? Выкладывай правду! — мрачно потребовал банщик.

— А я почем знаю! — огрызнулся Краевец. — Что я, сторож?

— Он же в твоем бараке был! — сказал Шиков.

— В моем. А что же, я всех караулю?! На то и плен! — с откровенным намеком употребил Краевец любимую формулу Шикова. — А ты думал, я охранять его стану? Он сам понимал, куда лез — в ТБЦ! На рожон полез!

— Ты что, комиссарам продался? — угрожающе вскинулся банщик.

— Дурак ты, — отрезал Краевец. — Мне Бронислав золотые часы обещал. Разве я их дождаться не мог?! Бронислав их отдал бы мне, тогда бы уж... и того... А ваш пацан часы мне принес — я сразу ему говорю: «Эх, пацан, не стало больше у нас Бронислава! Отдай назад Шикову». Я же себе часы-то не взял...

Они помолчали в мрачной задумчивости.

— А если немцы тебя на допрос потянут? — зловеще сказал банщик