Энтон Майрер - Однажды орел…

– Да, сэр. Пожалуйста, не вставайте. Я просто увидел вас, и мне захотелось…

– О да, да. Батальон Рассела. - Дэмон все же встал, перенеся тяжесть тела на здоровую ногу. - Вспоминаю, что мы виделись во время того короткого совещания на пути к Мальсэнтеру. Мне кажется, что после этого мы больше не встречались. Вас ранило там?

Утвердительно кивнув, Крайслер быстрым и легким движением большого пальца указал на грудь.

– Осколками снаряда. Но мне повезло, легкие не задеты. А что произошло с вами, сэр?

– Зацепило бедро и бедренную кость. Под Мон-Нуаром. Садитесь, Крайслер. Угощайтесь.

– С удовольствием, если это не побеспокоит вас…

– О, нет, нет. Я просто сижу здесь и размышляю. Извините, что не сразу узнал вас.

– Это вполне естественно, сэр. Откровенно говоря, я удивлен, что вы вообще помните меня. - Крайслер приветливо улыбнулся. - Я был в тот вечер в очень подавленном настроении.

– Да, у меня было такое же состояние. Как вас звать, Крайслер?

– Бен, сэр.

– Отлично. Давайте называть друг друга по имени, Бен и Сэм. - Дэмон улыбнулся.

Наблюдая за прохожими, они медленно потягивали прохладное терпкое випо и рассказывали друг другу о себе и своих переживаниях. Крайслер родился в Меномини, в штате Висконсин, где его отец владел недвижимостью и издавал местную газету. Он учился в Вест-Пойнте и окончил его в 1918 году, на год раньше срока. Крайслер прибыл в полк всего за два часа до того, как Дэмон встретил его на совещании.

– Я не имел тогда ни малейшего представления о том, что происходит. Единственное, что мне было известно, это должность, на которую меня назначили. Откровенно говоря, я здорово струхнул тогда. Все, казалось, было не так, как я представлял себе.

– Это неудивительно, - тихо сказал Дэмон. - В действующих войсках для новичка всегда самое трудное - это начало. Ну, и как же вы справились?

– Просто и сам не знаю, как все это вышло. По-моему, мое ранение - это самое быстрое ранение в истории войны. - Когда Крайслер улыбался, его некрасивое лицо делалось мальчишески озорным. - Мори и я преодолели с солдатами проволочное заграждение, атаковали гранатами две первые артиллерийские позиции противника и захватили их. Мы стремительно продвигались вперед, несмотря на дождь, грязь и другие трудности, и я уже подумал, что часам этак к шести вечера мы дойдем чуть ли не до Берлина. Но в тот же момент меня что-то ударило и я как подкошенный повалился на спину; грудь так болела, словно ее лягнул копытом мул. - Он провел рукой по своим коротко подстриженным темным волосам. - Я не планировал шестилетнюю кампанию, как старина Дик Уэллсли, но, разумеется, не предполагал и того, что буду участвовать в войне всего четыре часа… Все мои усилия, затраченные в Вест-Пойнте, оказались напрасными, А вы, сэр, какого выпуска?

– Я не имел удовольствия кончать Вест-Пойнт, - ответил Дэмон.

Крайслер вскинул на него удивленный взгляд, его лицо расплылось в веселой мальчишеской улыбке.

– Ха, здорово, правда! Самое ужасное в этом Вест-Пойнте то, что там скучно и мрачно, как в подземелье. Люди с чувством юмора там встречаются один на пятьдесят.

Дэмон засмеялся. Крайслер решительно нравился ему.

– Да, вам, наверное, невесело было там.

– Старшекурсники считали меня ненормальным, называли легкомысленным. «Курсанту первого курса фривольничать здесь не позволено, Крайслер, - поучали они. - Мы позаботимся о том, чтобы избавить вас от этой отвратительной привычки». Почему они, черт возьми, считают, что должны разговаривать только как доктор Джонсон? Однажды я не утерпел и высказал это одному из них.

– И вы пробыли там в таком положении все четыре года?

– Три. Нас обучали по сокращенной программе, чтобы поскорее вытолкнуть в эту великую бойню. Откровенно говоря, я не пожалел об этом. - В блестящих черных глазах Крайслера появились задорные искорки. Дэмон понял, что под безудержной бравурностью скрывается мужественный характер. - Через некоторое время это превратилось в своеобразную игру, в жестокую, методичную игру. Они навалились на меня, используя свои права на полную катушку. Я сопротивлялся, уклонялся, напрягал все свои силы и исправно нес бесчисленные наряды вне очереди… Но я не унывал, каждый вечер подходил к зеркалу, смотрел на свою физиономию и говорил: «И все-таки ты не лишился чувства юмора». И представьте себе, это помогало. - Он замолчал, несколько секунд с большим интересом наблюдая за сидящей у соседнего стола хорошенькой француженкой. - Впрочем, я беру назад спои слова о воспитанниках Вест-Пойнта. Полковник Колдуэлл, несомненно, обладает чувством юмора. В тот вечер, казалось, ничего особенного не происходило, но я не мог найти никого, кто мог бы сказать мне что-нибудь толком. Когда же я увидел Колдуэлла, то подбежал к нему и сказал: «Сэр, я имею приказ принять командование третьим взводом третьей роты первого батальона». Он бросил на меня изумительно веселый взгляд и сказал: «Благодарю вас, лейтенант, это назначение, безусловно, облегчит мне исполнение возложенных на меня обязанностей».

– А вы знаете, - начал сквозь смех Дэмон, - Колдуэлл уже бригадный генерал. Он тоже приедет сюда. Завтра или послезавтра я увижусь с ним.

– А вы собираетесь вернуться в полк в Хексенкирче?

– Не знаю. А вы?

– Обязательно. Я ведь уже знаю немецкий, зачем же пропадать знаниям? Пойдемте в казино, - предложил он. - Посмотрим, как там играют.

– Вы слишком бодры и подвижны для инвалида, Бен.

– О перед вами самый легкомысленный человек. Пойдемте, майор…

Они допили вино и прошли через небольшой парк. Боль в ноге утихла, то ли в результате настойчивых упражнений в ходьбе, то ли из-за выпитого вермута. Дэмон заметил, что Крайслер дышит неритмично, его лицо покрылось пятнами и было напряжено, - видимо, сказывалось ранение.

Они молча поднялись по ступенькам, вошли в прохладное, хорошо освещенное фойе, постояли несколько секунд у входа в салон, в котором сидели, потягивая коктейли и весело разговаривая, небольшие группы людей; в длинном салоне стоял легкий гул от певучего французского говора. Зал освещался мягким, отраженным от потолка светом, повсюду были видны сверкающее наряды женщин.

– Хотелось бы мне свободно говорить по-французски, - заметил Крайслер. - Не на ломаном ученическом языке, а совершенно свободно. А вы знаете французский, майор?

– Немного.

– Мне говорили, что лучше всего, когда имеешь пассивный запас слов.

– Что? О да, конечно. - Дэмон смотрел на мужчину с прямыми темными волосами и топкими усиками, который стоял перед небольшой группой людей, по-видимому англичан, и рассказывал им о своем охотничьем успехе: он изобразил внезапное нападение какого-то дикого рогатого зверя, свой испуг и рожденный отчаянием героизм, потом рассказчик показал, как ему удалось произвести удачный выстрел и как он победоносно поставил ногу на тушу убитого зверя. Окружавшие его мужчины - все они были в штатском - разразились дружным смехом и начали упрашивать охотника рассказать еще что-нибудь. У Дэмона рассказчик вызвал на какой-то момент слабую неприязнь, сменившуюся холодным безразличием. Они находились в одном из мест времяпрепровождения богатых; жизнь возвращалась в прежнюю колею, и здесь опять собирались для игр богачи. Все это было вполне естественно. Насколько Дэмон знал, это был Бой Брэдфорд, кавалер орденов «Крест Виктории», «За безупречную службу» и «Военный крест», ставший в двадцать четыре года бригадиром британской экспедиционной армии… Позади группы с рассказчиком находилась рулетка, оттуда доносился шуршащий звук и щелчки катающихся шариков и скучный монотонный голос крупье: