Зеев Бар-селла - Тихий Дон против Шолохова

В местечке находилась база корпуса, стояли какие-то части, была опасность нарваться на патруль, поэтому-то волосатые пальцы Бунчука и грели неотрывно рубчатую рукоять нагана в кармане шинели».

Вчитаемся во второй абзац - что нового мы узнали? Ну, например, что «в местечке находилась база корпуса», а потому «была опасность нарваться на патруль». Но указание на эту умозрительную опасность, призванное объяснить осторожность Бунчука, для читателя не обладает такой уж непреложной ценностью. Ему - читателю - достаточно было бы информации, полученной из первого абзаца:

Так наткнулся или не наткнулся, умозрение или реальность?

И то и другое, потому что - два варианта:

«При входе в местечко он едва не наткнулся на патруль и теперь шел с волчьей торопкостью, (…) не вынимая правой руки из кармана невероятно измазанной шинели».

«В местечке находилась база корпуса, стояли какие-то части, была опасность нарваться на патруль, поэтому-то волосатые пальцы Бунчука и грели неотрывно рубчатую рукоять нагана в кармане шинели».

Нетрудно обнаружить, что второй абзац дублирует заключительную часть первого.

О цели такой авторской щедрости говорить, по-видимому, не приходится - один из вариантов черновой и отброшенный. Какой из двух? На этот вопрос нам дает ответ глава 28-я части 5-й (в первых изданиях глава 29-я). Она повествует о пленении восставшими казаками экспедиции Подтелкова. Жизни Бунчуку остается еще на две главы, и заготовки к описанию его идут в дело:

«Бунчук подошел к своей бричке, стоявшей возле амбара, кинул под нее шинель, лег, не выпуская из ладони рубчатую револьверную рукоять. Вначале он подумал было бежать, но ему претили уход тайком, дезертирство…»

В этой фразе нашли свое место и «шинель» и «рубчатая рукоять» нагана (наган, как известно, пистолет револьверного типа). Не случайно вспыхивают у Бунчука мысли о бегстве и дезертирстве - они навеяны ему 2-й главой 4-й части.

Подчеркнем одно важное обстоятельство: отброшенные варианты Автором сохранялись с целью возможного использования в будущем. Отброшенные фрагменты не вымарывались, что и явилось причиной введения их М. Шолоховым в беловой текст.

Очень редко, да и то, говоря лишь о персонажах, казачеству чуждых автор «Тихого Дона» позволяет романному слову растечься по генеалогическому древу. Таков, например, рассказ об отце сотника Листницкого:

«Старый, давно овдовевший генерал, жил в Ягодном одиноко. Жену он потерял в предместье Варшавы в восьмидесятых годах прошлого столетия. Стреляли в казачьего генерала, попали в генеральскую жену и кучера, изрешетив во многих местах коляску, но генерал уцелел. От жены остался двухлетний тогда Евгений. Вскоре генерал подал в отставку, перебрался в Ягодное (земля его - четыре тысячи десятин - нарезанная еще прадеду за участие в Отечественной войне 1812 года, находилась в Саратовской губернии) и зажил чернотелой, суровой жизнью» (ч. 2, гл. 14).

Таков облик текста в издании 1956 и последующих годов. По сравнению с изданиями 1928 - 1953 годов в нем произведены два изменения. Первое касается польских дел (ранее в генерала стреляли не «в предместье», а «в предместьях» Варшавы): второе - землевладения: до 1956 года земля в Саратовской губернии нарезалась прадеду генерала за участие не «в Отечественной войне 1812 года», но «в Отечественной 1812 года войне».

Сочетание «война 1812 года» получено простым изменением порядка слов и, действительно, не режет ни глаз, ни слух, чего не скажешь о «1812 года войне». Быть может, необычным последнее сочетание стало лишь в наши дни? Ничуть не бывало, сошлемся лишь на заглавия двух книг: М. Богданович «История Отечественной войны 1812 года по достоверным источникам. Составлена по Высочайшему повелению» (тт. I - III. СПб., 1859 - 1860) и сборник «Генерал-квартирмейстер К. Ф. Толь в Отечественную войну 1812 года» (СПб., 1912). Так что, порядок слов издания 1956 года был правильным и в 1928, и в 1968 годах.

Правильным, но не единственно возможным. Приведем для примера две другие книжные публикации: Н. Дубровин «Отечественная война в письмах современников (1812 - 1815)» (СПб., 1882) и В. И. Гомулицкий (Гео) «Отечественная война. Работа по обнародованию документов» (Варшава, 1902). Итак, во второй половине XIX и в начале XX веков употреблялись два обозначения. Были ли они равноправны? Видимо, нет. Полная форма - Отечественная война 1812 года - была принадлежностью официальной публицистики (трехтомник М. Богдановича, например, был составлен «по Высочайшему повелению»). Массированное вторжение официального наименования в язык можно с уверенностью датировать 1912 годом - празднованием столетия Отечественной войны, когда прессу и книжный рынок захлестнул мощный поток юбилейной литературы.

Но в тексте «Тихого Дома» мы обнаруживаем не «Отечественную войну 1812 года», а какой-то странный гибрид двух форм «Отечественная 1812 года война»!

Единственным разумным объяснением этого казуса может быть лишь допущение, что в первоначальное написание:

«(…) земля его (…) нарезанная еще прадеду за участие в Отечественной войне, находилась в Саратовской губернии»

- была внесена надстрочная правка:

1812 года

«(…) за участие в Отечественной войне, находилась (…)».

Шолохов, копируя рукопись, просто-напросто вставил слова «1812 года» на неподходящее место.

Но сделав такое допущение, мы обязаны ответить и на вопрос: чем была вызвана правка? Ведь до того, как началась другая Отечественная - Великая, 1941 - 1945 годов, автор, написавший «Отечественная война», мог быть уверен, что его поймут правильно. А вставка в текст была произведена заведомо раньше 1928 года!

Обратимся поэтому к другому времени и к другой войне. С 1914 по 1918 год на пространствах Европы и Передней Азии шла война, которую мы называем первой мировой, а современники именовали Великой, европейской, германской, империалистической. Существовал, однако, краткий период, когда со всеми этими наименованиями конкурировало другое: с июля 1914 по 1915 год в России войну официально называли Второй Отечественной…(см., например, коллажи из газетных заголовков в «Августе Четырнадцатого» А. И. Солженицына: «Думайте теперь же о Музее Второй Отечественной войны!» и др.).

Только в этот период и имело смысл уточнять, о какой Отечественной войне идет речь.

Из вышесказанного следуют два вывода:

1. Правка вносилась в текст, написанный до июля 1914 года.

2. В 1916 году наименование «Вторая Отечественная» полностью исчезает из языка. Следовательно, правка вносилась в текст не позднее 1916 года.

На основании этих двух выводов мы приходим к заключению: