Балаян - Следственный эксперимент

«Протокол». Немного погодя добавил: «Надоело все это». Я хорошо понимал, что надоел ему не только этот самый протокол.

В кабинет вошли два молодых следователя. Всего несколько дней я знал их обоих, но мы уже успели подружиться. Самсон Асатрян, небольшого роста, с бычьей шеей, длинные волосы на затылке и на висках тщетно пытались закрыть большую лысину. И долговязый Вардан Хачатрян с массивным носом, оседланным роговыми очками. Они вели следствие по делу, которое в те дни волновало многих. Каждое утро Самсон и Вардан докладывали, что было по разработанной схеме добыто накануне, и, получив соответствующие указания, отправлялись на новую встречу с задержанными, которые подозревались в ограблении банка. И каждый раз я отправлялся вместе с ними. Но на сей раз я понял: мы не поедем по обычному, ставшему для нас привычным маршруту. Сегодня будет проведен самый, пожалуй, главный следственный эксперимент. Преступники должны будут показать свой маршрут от начала до конца.

Куда ехали, как ехали? Как взбирались на чердак? Как вышли из слухового отверстия на крышу? И чтобы непременно на каждом этапе показывали все сами. Ведь это будет сниматься на пленку. Словом, надо восстановить картину ограбления в деталях, шаг за шагом.

Я должен был вкратце рассказать читателю, как ограбили банк. Это нужно в первую голову для того, чтобы рассеять кривотолки, приостановить поток новых и новых легенд, которые порождали другие легенды. И еще: я изучал дело для себя.

Легче всего обвинить охрану банка. Или безапелляционно считать, что ограбление совершили непосредственно его сотрудники. Хотя, спору нет, и охрана была виновата, и даже сотрудник банка оказался наводчиком. Однако ни охрана, ни сотрудник банка понятия не имели, как все же похищены деньги. Они многого не знали До самого суда не знали того, о чем я день за днем узнавал в ходе расследования.

Они не присутствовали на следственном эксперименте, как я, который в тот жаркий августовский день видел многое собственными глазами, словно свидетель преступления. Однако все началось задолго до ограбления банка. Еще до того, как преступники на одной из своих попоек узнали, где, в каком точно месте находится в банке комната-сейф.

На той попойке были троюродные братья Николай и Феликс Каланяны, обоим по двадцать семь лет. Ранее не судимы. Нигде не работающие. Присутствовал Завен Багдасян, двадцатичетырехлетний сотрудник банка, живущий по соседству с Размиком Каланяном, хозяином дома, где проходила попойка. С фамилиями, понимаю, не сразу можно разобраться. Я уже говорил, Николай и Феликс - троюродные братья. У них деды - братья. А вот отцы Николая и Размика - родные братья. Но я постараюсь сделать все, чтобы не было ощущения семейного ребуса. Буду называть их в основном по именам.

Там, за тем столом, родилась идея, или, вернее, была подана идея об ограблении банка. Родилась не всуе. Работник банка давно уже был связан с воровскими компаниями. А тут вдруг за столом заговорил о деньгах Николай, мечтавший о выгодном дельце. Завен слишком хорошо знал как о способностях, так и о возможностях Николая. Началось все еще до того, как они пьянствовали у Размика, рабочего ювелирной фабрики. Завен знал в подробностях о многих кражах Николая.

Знал и о том, что тот всегда выходил сухим из воды.

Совсем недавно Николай и Феликс в Армавире ночью ограбили сберкассу. Разобрали угол стены, влезли в помещение, вскрыли сейф. В нем обнаружили шесть тысяч рублей и пистолет. Грабители (термин, повторяю, не совсем точен) выехали за город и там стали стрелять из пистолета в… птичек. Баловались? Да, наверное.

Им обоим было по двадцать три года. Деньги растаяли как снег, выпавший ненароком в мае. Требовалось подумать о новом предприятии. И вот тут пришла в голову новая идея. Двоюродный брат Николая Размик Каланян трудится хоть и чернорабочим, но на ювелирной фабрике. Сам бог так устроил. Операцию Николай разработал, как всегда, профессорски. Редко кто спорил с ним. Редко кто позволял себе вносить хоть какие-нибудь изменения в план. Знали, что Николай учел все до мелочей. Главное, точно представлять, что и как надо делать на самом объекте, то бишь на ювелирной фабрике. И Размику дали задание: изучить весь процесс работы. Куда вначале поступают слитки? Как они охраняются? Кем? Когда строже всего? Ясное дело, под особым контролем находится уже готовая продукция. Ведь кусочек драгоценного металла, превращенный руками золотых дел мастера в произведение искусства, становится намного дороже. Ну а слитки они и есть слитки. Обыкновенные пластинки. Не совсем, конечно, обыкновенные. Словом, золото. Но еще не драгоценные изделия. Хранятся пластинки в специальных шкафах.

«Раньше настоящие воры, - любил повторять Николай, - прежде чем отправиться на промысел, глядели на небо. Если вовсю светила луна, то они откладывали дело до новолуния или хотя бы до туманной ночи. Нынче надо выбрать выходной или, как раньше называли, базарный день». И, верный своей формуле, он задумал ограбление ювелирной фабрики в выходной. Парни молодые, натренированные, ничего не стоит, улучив момент, сигануть через невысокий забор. Так оно и было сделано… …А дальше предстояло самое, может, привычное в предприятии Николая - разобрать стену. Дело - трудоемкое. Раньше им занимался только сам Николай, но с тех пор, как в его жизни появился троюродный брат Феликс Каланян, кое-что изменилось.

Николай, медлительный, спокойный, плотный, с покатыми, как у штангиста, плечами, мог часами сидеть неподвижно и размышлять, философствовать. Феликс был полной противоположностью Николая. Сухой, поджарый, с хорошо развитой мускулатурой. У него была добрая, по-детски наивная улыбка, которая редко сходила с лица.

Податлив, как пластилин. Николай довольно легко и быстро завоевал Феликса, поняв, что он действительно для него находка. Николай придумал ему кличку «Индеец Джо», которая должна означать, что Феликс является человеком бесстрашным, ловким. И самое главное - он сделает, непременно сделает все, что ему будет приказано. Прикажет Николай, чтобы Феликс пробил стену и пролез в дыру - можно не сомневаться, так и будет сделано. Если есть у воров свой, присущий каждому почерк, то у Николая он в Умении пробить стену. Он ненавидел современные бетонные дома. Ничем их не возьмешь. А начнешь долбить - шуму наделаешь на всю округу. Другое дело - каменная или, того лучше, кирпичная кладка. Один за другим вытаскиваешь расшатанные с помощью зубила и молотка камни или кирпичи. А много ли надо вытащить? Всего-то несколько штук. Главное, чтобы прошла голова. А там тренированному человеку ничего не стоит протащить и плечи, и все тело. …Стену разбирали и на ювелирной фабрике. Стену цеха, в котором, по сообщению Размика, золотые пластинки остаются на ночь. После работы их вроде никто не взвешивает, не считает. Привыкли, что никто никогда не воровал, вот и никакой такой особой строгости.