Валентин Сорокин - Макаки

Конечно, напряжение чувствуется на Кавказе. Грузия — граница. Чечня — граница. Кто подобные границы раньше замечал, кто об них “царапал” свои думы? Граница и граница, а за ней, спокойной и доброй, страна, огромная где ты — ты, равный, большой, понятный среди понятных. А сейчас?

Но что же нам, литераторам делать? В Ингушетии, например, строят новую республику, строят национальную судьбу... Каково же там писателю? Старые газеты и журналы провалились, а новых пока нет. Нет издательства, куда бы писатель мог постучаться. Да и в русских краях и областях не лучше: о русских писателях редкие русские руководители пекутся. В застойные эпохи не озабочивались, а в эпоху горбачёвского “перелома” русские писатели за чертой внимания. Слава Богу — не высылают их массово в Израиль или в США, а некоторые бегут, но — добровольно. От счастья...

За мной, кажется мне, хотя со многими собратьями моими подобное по-настоящему случилось, наблюдает ваучер. Клыкастый и хвостатый, похожий на бронтозавра с острова Комодо, он, ваучер, досаждает мне, открывая дверь в комнату — как я сижу? Он, ваучер, изводит меня, выталкивая меня, из должности — как я себя чувствую? А потом, гад, надевает модный костюм, повязывает на белую рубашку галстук-бабочку и оскаливается: — Чем вы планируете заняться в ближайшие месяцы? Куда, в Турцию или на Гавайи, здоровье поправить едете? — Рептилия, а спонсор. Из членов политбюро, поди.

И — пошевеливает чешуистым хвостом. И — зубами поскрипывает. А на задние лапы поднимется — дракон, хотя и банкир, и паспорт, у него ещё советский, не успел поменять, зараза! А вы как себя чувствуете, собратья мои, русские поэты? Я готовлюсь больно укусить истукана.

Так что — же нам, литераторам, делать? Но у балкарки, Танзили Зумакуловой, выходит на балкарском языке “Избранное”, в двух томах, тысячу экземпляров, а в Орле и в Оренбурге выходят изящные сборники русских поэтов и прозаиков, правда, опять — мизерными тиражами. И на том спасибо руководителям администраций, сознающим: искреннее слово одолеет злую пулю, а литературный праздник одолеет междоусобицу, пусть даже на взорванной книжной дороге, но одолеет!

Архитектору перестройки

Какую Родину ты развалил,

Какую ты расторговал державу,

Зубря Высоцкого и Окуджаву,

Жиган кавказский, ленинец-дебил.

Ты в партию свою вонзил кинжал,

Ты, может, не убийца, не ослушник,

А растерялся и не убежал

В Кэмп-Дэвид к Бушу, давний цэрэушник,

Молчит на древнем Ставрополье мать,

Чужая и твоя, молчит и плачет:

Непросто в гости сына принимать,

Когда предатель у ворот маячит...

Детишки несогретые — в домах.

И мы — опять бесправней диссидента.

Вон речь твоя, серея от акцента,

Противной крысой тычется впотьмах.

Изменник, влез ты в рыночную ложь,

Алмазнобрюхий содержатель кланов,

Вчерашний вождь цэкашевских болванов,

Ты слышишь нищих городов галдёж?

Ты видишь — волны грознее толпы,

Ни армия теперь и ни охрана

Тебя не защитят, хотя попы

Задами у трибун виляют странно.

И некий выкрест, славя псевдоним

Деяниями злыми, да очнётся:

Когда сурово мы займёмся им,

И в нас преображение начнётся...

Хоть потом ты покроешься, хоть дрожь

Тебя прохватит, прыть Наполеона

Истощена и ты уже похож

На пятношкурого хамелеона.

Привыкший лбами сталкивать, травить,

Менять, интриговать, поник ты, гнида,

Но кто тебя посмеет раздавить,

Того не пощадит

стрела Давида!

Девяностые годы. Шатается СССР. Накреняется Россия. Шумит ливень слез. Время и ныне, спустя четырнадцать лет, не образумилось. Сверкают фонтаны крови.

* * *

Вариант развала, разрушения СССР повторяется в России. Вялая, лживая, а чаще — трусливая и далеко не самостоятельная, подчинённая международному кагалу власть, уступает натиску хамов и подлецов, настырных диктаторишков и наркоманистых боевиков. Так — с Приднестровской Молдавской Республикой, так — с Южной Осетией, так — с Абхазией, так — с Дагестаном, так — с Ингушетией, так — с Карачаево-Черкессией, так — с Северной Осетией, так — с Кабардино-Балкарией: тянем резину, подставляя безвинных людей под ножи и пули преступников, кремлёвским двуличием.

Боимся Буша. Боимся Шарона. Боимся Саакашвили. Боимся Чубайса. Боимся Березовского. Чем отличается кремлевское ворьё от ворья, покинувшего Кремль? А чем отличается кровавая ситуация в Чечне от захвата Дома Правительства в Абхазии или в Карачаево-Черкессии? А чем отличаются бои с бандитами в Ингушетии от боёв с бандитами в Дагестане? И чем отличается трагедия Норд-Оста в Москве от трагедии Беслана? Ничем. Только — в Беслане ещё ужаснее!..

А министр обороны России Иванов умильно сообщает Путину, президенту России, и нам: “С будущего года в Чечне заменят срочников контрактники!” И — рад. Как ребёнок, поймавший кинутый над головою мячик. Радуется — победитель: ну контрактники-то, они ведь не люди, у них ведь ни отца ни матери, ни жены, ни детей, нет? И даже удивляться нет смысла этакой откровенной малоумности. Хотя бы молчали, а не хвастались бездарным решением. Ждать от кремлёвских стратегов мудрости и воли — наивь и чушь.

И никакой нормальной писательской дороги у нас не планируется. В республиках России тает надежда на державную Россию. И главы республик спешно и скрытно ищут опорные точки у соседних глав республик, а если удаётся — за рубежами России. О какой многонациональной культуре вести речь?

Газеты — грабеж, секс и убийства. Экраны и радио — грабёж, секс и убийства. В лучшем случае — игра в деньги и в конкурсы денежные. Не каждый человек и далеко не каждый народ согласиться на “забвение правды и покоя, достоинства и красоты, не каждый. Кремль согласился, терпит, но Кремль — не республики, Кремль — не Россия. Слово, лишь материнское слово, вернёт человеку энергию и память: мы непременно распрямимся!..

Гои и мы, русские гои. Из великой книжной реки нас высунули обстоятельства на островные “пятачки”, нет сегодня единого литературного потока, нет сегодня единого русского творческого дознания в нас и в народе: российский духовный образ, талант державной верности и красот Отечества, рассечён сепаратистскими и кагальными мечами. А более солидные участники разных дележей — сегодня добрались до родимой земли русской -рассечь её планируют и приватизировать. Гои мы, русские, гои и нехристи: дать пощёчину хаму робеем! А хам и ерахорится.

Сегодня правительство России, по моим квёлым подсчётам, тратит средств на отобранные у нас и у него книжные писательские издательства не меньше, чем тратила средств Россия Советская. И немало владельцев хитрят с правительством: от имени Союза писателей России просят помочь им, а перекачивают сию помощь в собственный цех или кошелёк. Оскотение известных “ленинцев” — наглядное пособие гражданам России.