Георгий Катков - Февральская революция

16. Письмо Янушкевича Сухомлинову от 19 марта приводится на стр. 143.

17. М. Д. Бонч-Бруевич. Вся власть советам. М., 1957, стр. 55. - См. также гл. 5.

18. Дисгергоф, следивший за Мясоедовым до ареста, был свидетелем на суде и сказал Бучинскому, что у него нет прямых доказательств контактов Мясоедова с врагом. Кроме того, арест произошел в квартире Мясоедова в Ковно, а не на ферме.

19. М.Д. Бонч-Бруевич, ук. соч., стр. 65.

20. Интересное освещение деятельности Бонч-Бруевича дает то обстоятельство, что в продолжение всего этого времени он поддерживал связь со своим братом Владимиром. Находясь в Швейцарии, Ленин получал секретные сведения относительно армий Северного фронта именно тогда, когда Бонч-Бруевич был начальником штаба генерала Рузского. Некоторые секретные документы за подписью Бонч-Бруевича и Рузского были опубликованы Лениным и Зиновьевым в Швейцарии в большевистском журнале "Сборник Социал-Демократа". Вероятно, материал был послан Ленину через контролируемую немцами организацию Кескюлы.

21. В. Pares. The Fall of the RIIssian Monarchy. London, 1939, p. 213.

22. Грузенберг, ук. соч., стр. 64 и далее.

23. Например, когда Янушкевич обещал дальнейшее развитие дела Мясоедова и безжалостное преследование немецких агентов, главным образом евреев.

которые, по его утверждению, занимаются шпионажем и саботажем. См. "Красный Архив", III, 1928. См. также главу 4 настоящей книги.

24. "Красный Архив", III, стр. 44. Оценка впечатления, которое должно было, по мнению Янушкевича, произвести объявление о казни Мясоедова, была одним из наиболее серьезных просчетов, допущенных им во время войны. Общая ошеломленность этим событием до сих пор не изгладилась из памяти. Петербургский комитет большевиков не замедлил воспользоваться случаем и выпустил специальную листовку. По словам Шляпникова, в листовке говорилось: 'Товарищи рабочие и солдаты! Преступление русского правительства обнаружено: оно бросило вызов правительствам Германии и Австрии, готовясь тем временем предать русский народ". (Накануне 1917 года. Москва, 1920, стр. 153).

25. Это письмо цитируется Сухомлиновым в его воспоминаниях, ук. соч., стр. 328.

Глава 7

АВГУСТОВСКИЙ КРИЗИС 1915 ГОДА

Либерализация Совета министров. - Перемены в Верховном Главнокомандовании. - "Старик сошел с ума". - Группа Кривошеина. Дума и общественные организации. - Последующие события.

§ 1. Либерализация Совета министров.

Отставка Сухомлинова в июне 1915 года повлекла за собой и другие перемены в кабинете министров. Ушли в отставку Щегловитов (министр юстиции), Н. Маклаков (министр внутренних дел) и Саблер (обер-прокурор Св. Синода), т. е. наиболее одиозные фигуры в глазах думских либералов и общественности. После схватки между министром земледелия Кривошеиным и премьер-министром Горемыкиным на вышеназванные должности были назначены лица, репутация которых давала некоторую надежду на осуществление компромисса с думским большинством. 12 июня военное министерство было передано генералу Поливанову, который, как известно, находился в дружеских отношениях с Гучковым. 6 июля Щегловитов был заменен А. А. Хвостовым (Хвостов-дядя, прошу не смешивать с известным А. Н. Хвостовым-племянником, впоследствии министр внутренних дел). 14 июня на пост министра внутренних дел был назначен князь Щербатов, и 5 июля пост обер-прокурора Св. Синода перешел к Самарину.

Эти назначения были сделаны после ряда совещаний, которые проходили в Ставке под председательством государя и в присутствии Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, его начальника штаба Янушкевича и некоторых министров. Новые назначения были сделаны с явным намерением разрядить напряженность между правительством и Думой. Теперь известно, что царица отнеслась к этим переменам неодобрительно и плакала, узнав о назначении Самарина: ничто в России не могло быть ей отвратительнее (кроме революции), чем те круги московской либеральной и укорененной в традиции аристократии, которые он представлял. В связи с новыми назначениями государь должен был готовить себя к семейным неприятностям.

Из опубликованных источников неясно, как удалось убедить государя в необходимости этих перемещений и кто возбудил вопрос о переменах в кабинете. То обстоятельство, что вопрос был решен на заседаниях Ставки в Барановичах, наводит на мысль, что за всем этим стоял великий князь Николай Николаевич. Впоследствии, когда он был освобожден от Верховного Главнокомандования, считалось, что либеральные министры потеряли могучего союзника. Даже князь Шаховской, бывший тогда министром торговли и промышленности, по-видимому, точно не знал, кто был главным действующим лицом в этой перетасовке. Некоторый свет, однако, проливается в письме министра финансов Петра Барка А. А. Риттиху,1 написанном в эмиграции, после того, как Барк ознакомился с записками Яхонтова о заседаниях Совета министров.2

Барк сообщает, что посетил со Щегловитовым Ставку весной 1915 года и там впервые узнал от Янушкевича о катастрофической нехватке боеприпасов, которая должна привести к отступлению русских армий на всех фронтах. Обсудив по возвращении этот вопрос с Сазоновым (министром иностранных дел), Рухловым (министром транспорта), Харитоновым (государственным контролером) и Кривошеиным, Барк отправился к Горемыкину и сказал ему, что если Сухомлинов, Щегловитов, Маклаков и Саблер не будут уволены, то вышеназванные министры уйдут в отставку. По словам Барка, ими руководила уверенность, что правительство должно работать рука об руку с Думой и общественными организациями, чтобы должным образом снабжать армию, а этого невозможно добиться без немедленных перемен в правительстве. Барк говорит в письме Риттиху, что, разговаривая с Горемыкиным, министры рассчитывали, что уйдет и сам Горемыкин и что его заменит новый премьер, очевидно, Кривошеий. Однако Горемыкин, пользовавшийся полным доверием государя, рекомендовал увольнение четырех министров, но сам остался премьером и даже попытался укрепить свое положение в Совете министров, навязав своего собственного кандидата в министерство юстиции - А. А. Хвостова.

Сведения, которые дает Барк, полностью подтверждаются Яхонтовым, обсуждавшим демарш министров с Горемыкиным. Версия Барка не только не лишена смысла, но позволяет понять, почему царь согласился на перемены. Пока Горемыкин держал бразды правления в своих руках, царь мог быть уверен, что либеральные министры не выйдут за некие определенные рамки и не капитулируют перед Думой и общественными организациями. Опираясь на Горемыкина, царь мог рискнуть пойти на либерализацию кабинета. Письмо Барка объясняет, кроме того, почему впоследствии Горемыкин проявил столь исключительное упорство, оставаясь на посту премьера и отказываясь уйти в отставку. Он, может быть вопреки собственному глубокому недоверию, заставил царя примириться с либералами в правительстве, включая друга Гучкова — Поливанова. Он не способен был покинуть в беде своего государя и уйти в отставку, сознавая, что люди, рекомендованные им самим, при первом же удобном случае могут покуситься на прерогативы самодержца, в которых Николай П видел сущность и достоинство царской миссии. Письмо Барка объясняет также и раздражение некоторых министров, в частности Сазонова и Харитонова, в какой-то момент решивших, что им удастся превратить наличное правительство в "правительство доверия". План сближения с Думой встретил оппозицию Горемыкина.