Георгий Катков - Февральская революция

Ваше императорское величество. От вас ждет Россия в эти роко­вые дни проявления величия верховной власти и единения с духом народным. Восстановите нарушенный правительством величавый образ душевной целости и согласия жизни государ­ственной. Обновите власть. Возложите тяжкое бремя на лиц, сильных доверием страны. Восстановите работу представителей народных. Откройте стране этот единственный путь к победе, загроможденный ложью старого порядка управления. Правительство поставило Россию над страшной бездной. В ваших руках ее спасение.12

Можно допустить, что под впечатлением таких текстов, как письмо Львова, Пастернак через сорок лет написал об этом периоде русской истории:

Тогда пришла неправда на русскую землю. Стало расти влады­чество фразы, сначала монархической, потом - революцион­ной... Вместо безотчетной живости, всегда у нас царившей, доля дурацкой декламации проникла и в наши разговоры, какое-то показное, обязательное умничанье на обязательные мировые темы.13

Неприязнь со стороны царя и правительства укрепила в общественных организациях левые тенденции и заставила их лидеров искать иных путей для достижения своих политических целей, нежели резолюции и просьбы. С этого момента в печати началась безудержная кампания обличений, направленная против всех тех государственных или политических деяте­лей, которые готовы были служить правительству. Одновременно был создан ряд частных комитетов, более или менее тайных, для изучения путей и способов оказания непосредственного давления на государя или даже для осуществления дворцового переворота.

§ 2. Русское политическое масонство.

К этому же времени, вероятно, относится создание тайного общества, связанного с масонством и устроенного по образцу масонских лож. До не­давнего прошлого все, кто так или иначе был осведомлен о существовании этого общества, тщательно скрывали ту роль, которую политическое масонство сыграло в подготовке Февральской революции. Историки в большинстве случаев избегали касаться этой темы - отпугивала оскомина, оставшаяся от популярной в 20-е годы теории "жидо-масонского заговора". Как гадливость в отношении "Протоколов сионских мудрецов" мешала с научной объективностью исследовать подпольное революционное движение - так "документы Сиссона" воспрепятствовали изучению тайного вмеша­тельства Германии во внутренние дела России в 1917 году.14

Возрождение русского масонства началось после революции 1905 года. Эмиссары французских масонов основали в России ряд лож ("Северная звезда", "Возрождение" и другие). Важную роль в этом движении играл петроградский присяжный поверенный М.С.Маргулиес и известный князь Бебутов, член кадетской партии и депутат Первой Думы.15 Когда, после разоблачения в печати, "Северной звезде" пришлось "уснуть", масонская деятельность по видимости на время прекратилась. В сентябре 1915 года, после провала переговоров с правительством, либералы и радикалы ощути­ли острую необходимость в конспиративной организации, члены которой проникнут во все сферы жизни России. И действительно, к началу сентября как будто относится проект некоего "Комитета народного спасения". "Комитетом народного спасения" подписан очень примечательный документ, найденный, как утверждается, среди бумаг Гучкова (Красный Архив, XXVI)-Он озаглавлен "Диспозиция № 1" и датирован 8 сентября 1915 года.

В этом документе утверждается, что в России ведется две войны, одна против немцев, а другая, не менее важная, - против "внутреннего врага". Победа над немцами не может быть достигнута без предварительной победы над врагом внутренним (имеются в виду реакционные силы, поддерживающие самодержавие). Те, кто сознает невозможность какого бы то ни было компромисса с правительством, призываются образо­вать "ставку" в составе десяти лиц, назначенных по признаку "добро­совестности, твердости воли и веры в то, что борьба за права народа должна вестись по правилам военной централизации и дисциплины". Методы борьбы за права народа должны быть мирными, но твердыми и искусными. Забастовки, вредные для войны и для интересов населения и государства, не допускаются. Лица, не подчиняющиеся директивам комитета десяти, будут "бойкотироваться", т.е. подвергаться остракизму и изгоняться из общественной жизни. В качестве ядра ставки для борьбы со "внутренним врагом" были выдвинуты трое - князь Львов, А. И. Гуч­ков и А. Ф. Керенский. Гучков характеризуется в этом документе как человек, объединяющий в себе доверие армии и Москвы, "отныне не только сердца, но и волевого центра России".

Мельгунов16 упомянув об этом документе, озадаченно спрашивает; "Что это? Мистификация? Полицейское измышление? Плод досужей фантазии любителя измышлять проекты?" В недоумении Мельгунов обратился за разъяснением к Гучкову и Керенскому, и оба отрицали возможность такого союза в 1915 году. Керенский утверждал, что познакомился с Гучковым только после революции, а с князем Льво­вым осенью 1916 года. В сущности, это должно было бы насторожить историков относительно подлинности документа. Однако, совсем недавно появились новые свидетельства. Среди документов германского министерства иностранных дел мы находим доклад некоего А. Штейна, который был не кем иным, как эстонским националистом Александром Кескюлой,'' одним из главных агентов германской "Revolutionierungs-politik" в России.15

9 января 1916 года он писал лицу, через которое осуществлялась его связь с германским генеральным штабом, сообщая о некоторых "чрез­вычайно интересных революционных документах из России", которые просил переправить Ленину.

В одном из этих документов (пишет Кескюла) ... составленных московским "Комитетом народного спасения", предусматрива­ется диктаторское правление в России, в составе, среди прочих, гг. Гучкова, Львова и Керенского (?), что чрезвычайно занятно. Судя по комически сентиментальному потоку многословия, это должно быть воззванием правого крыла так называемых народных социалистов.

Документ, о котором говорит Кескюла, несомненно тот же, что и документ, опубликованный в "Красном Архиве" XXVI. Его, вероятно, получил в России эмиссар Кескюлы - Крузе, разъезжавший по стране осенью 1915 года.19 Таким образом датировка "Диспозиции N" 1", вероятно, точна. Как правильно утверждает Мельгунов, этот документ, несмотря на "поток многословия" (и, возможно, именно вследствие его), точно отражает настроение московской оппозиции в 1915 году. Он носит пророческий характер в упоминании о центре в составе десяти членов, включая князя Львова, Гучкова и Керенского: таков и был состав первого Временного правительства. Историческое значение "Диспозиции № 1" состоит не столько в свидетельстве о существовании "Комитета народного спасения" (который мог остаться несбыточной мечтой), сколько в том, что направление ее идей было известно не только анонимным авторам, но и большевистскому революционному движению заграницей, с Лениным во главе, а также германскому генеральному штабу и германскому правительству, которые позаботились препроводить документ Ленину. Диспозиция была, вероятно, известна и Гучкову, даже если он и не был одним из ее авторов, ибо у нас нет причин сомневаться, что Диспозиция была найдена среди его бумаг.