Георгий Катков - Февральская революция

Мы не узнаем, какова была структура масонских лож и какова была программа этого движения до тех пор, пока члены его не опуб­ликуют масонских архивов, если таковые существуют. Однако из имеющегося материала ясно, что в 1916 году ядро движения состояло из четырех человек, перечисленных в мемуарах Милюкова: А. Ф. Керен­ского, М. И. Терещенко, Н. В. Некрасова и А. И. Коновалова, к которым позднее присоединился депутат Думы И.Н. Ефремов. Во главе армейской сети стоял, по-видимому, депутат Думы граф Орлов-Давыдов, который примкнул к масонам еще в 1905 году и одно время был тесно связан с известным князем Бебутовым. Орлов-Давыдов был один из богатейших землевладельцев России и хорошо знал как Керенского, так и великого князя Николая Михайловича, двоюродного дядю царя и автора серьезных трудов по русской истории.

Что привлекло этих столь разнообразных людей в масонстве? С не­которыми оговорками, я склонен объяснить это психологическими факторами. Дух патриотизма, особенно в высших классах, был связан с мистическим представлением о царе как помазаннике Божием. Посте­пенно религиозное отношение к власти самодержца ослабевало и в конце концов было вытеснено радикальной пропагандой, и тогда масонство дало замену, которой не мог дать эмпирически-утилитарный подход к политике. Характерно, что масонство соблазнило эмоциональный, роман­тический ум Керенского, склонного к типично русскому суеверию, тогда как Милюков, по имеющемуся свидетельству, противился всем попыткам завербовать его простыми словами: "никакого мистицизма, пожалуйста". Что касается военных, высших бюрократических и придворных кругов, то для них масонство, разумеется, носило оттенок снобизма. Оно, кроме того, давало возможность влиять на политические события, оказывая более или менее важные услуги "по-братски", и при этом исключало риск оказаться замешанным в "грязной политике".

Даже если исключить прямое воздействие масонства на политические события, то не следует все же преуменьшать его общего влияния в создав­шейся политической атмосфере. Деление на посвященных и непосвященных было шире партийных границ. Партийная принадлежность и партийная дисциплина должны были уступать более прочным масонским узам. Более всех от этого пострадала партия кадетов. Когда настал час формирования Временного правительства, решения выносились не партийными комите­тами, а влиятельными масонскими группами.

По утверждению Кусковой, масонство преследовало революционные цели, Милюков же полагал, что программа масонов была республикан­ской.27 Этот пункт требует разъяснений. Могло ли масонство делать ставку на революционное выступление масс во время войны, в противовес всем программам всех оборонческих партий? Это вряд ли возможно. Даже Керенский осенью 1915 года советовал рабочим прекратить забас­товки. Опять-таки, революция размаха Февральской была, видимо, такой же неожиданностью для масонов, как и для всех остальных. Приемы политической тактики, на которые опирались масоны, были приемами общественных организаций, а именно - постепенно вытеснить царскую бюрократию из жизненно важных центров управления военной эконо­микой и заменить ее общественными деятелями. Они надеялись, что когда контроль над экономической жизнью страны полностью перейдет в их руки, то более или менее автоматически совершится и политический переворот.

Прежде чем покончить с этим вопросом, мы должны вернуться к одному довольно мрачному аспекту признаний Кусковой. Мы видели, что Кускова и ее друзья считали сохранение тайны политического масонства совершенно необходимым по той причине, что в Советском Союзе еще живы были некоторые участники движения. Согласно Кусковой, среди них были весьма известные члены коммунистической партии, причем имена двух из них она знала.28

После Октябрьской революции Прокопович и Кускова были уверены, что масонская деятельность будет раскрыта, так как коммунистическая партия не потерпит участия своих членов в тайных обществах. И в самом деле, ассоциации масонов были объявлены в советском государстве вне закона. Это, по мнению масонов, живших в эмиграции, налагало обя­занность молчать. Относясь с должным уважением к щепетильности масонов-эмигрантов, мы все же можем сомневаться в действенности подобных мер предосторожности. Мы уверены, что ЧК и ее преемники могли раскрыть все тайны русских масонов, в том числе и тайны членов партии. И если они не были разоблачены публично, то, вероятно, потому, что партия и государство не считали это целесообразным. Возможно также, что контакты, которые, по словам Кусковой, ей удавалось поддерживать с "братьями" в России, использовали для своих целей советские секретные службы.

§ 3. Заговор Гучкова.

Подготовка государственного переворота, имеющего целью устра­нение Николая II, - вот та область, в которой масоны сыграли наиболее заметную роль. Е. Д. Кускова отрицает участие масонов как таковых в гучковском заговоре. Но признает, что Гучков был масоном и о заговоре его знали, но не одобряли его до такой степени, что был поднят вопрос о выходе Гучкова из организации. Все это выглядит довольно запутанно, истина же, вероятно, много проще, чем может показаться из писем Кусковой.

Масонское движение было по преимуществу республиканским; Гучков был монархист. Он хотел устранить Николая II, чтобы укрепить монархию и играть в ней главенствующую роль. Ни цели, ни методы Гучкова не были целями и методами того масонского ядра Временного правительства, которое, в сущности, поспешило отделаться от Гучкова. Однако, по признанию Кусковой, масоны стремились заручиться поддержкой влиятельных правительственных, общественных и придвор­ных кругов, и многие высокопоставленные чиновники и представители высшего общества были вовлечены в масонское движение. Не подлежит сомнению, что масонство глубоко пропитало военные круги, особенно гвардейских офицеров, один из которых, генерал Крымов, впоследствии играл важную роль в гучковском заговоре. Именно тут масонские связи были чрезвычайно важны для Гучкова, и, конечно, он максимально их использовал.

Проницательной концепции Мельгунова29 все же недостает подробнос­тей, касающихся тех практических действий, которые Гучков предпринял для осуществления своих планов. Основным источником информации остаются осторожные и сдержанные показания Гучкова Муравьевской комиссии 2 августа 1917 года.30 Гучков утверждал, что план государст­венного переворота был составлен задолго до конца 1916 года, но он не уточнил даты и отказался назвать своих сообщников. Согласно плану, переворот должен был состоять из двух независимых акций, при участии ограниченного числа воинских частей. Первая акция заключалась в оста­новке императорского поезда где-нибудь между Царским Селом и Ставкой, с тем чтобы вынудить государя к отречению. Одновременно должна была произойти демонстрация войск петроградского гарнизона, как во время восстания декабристов. Должны были быть арестованы члены существующего правительства и оглашен список лиц, которые встанут во главе нового правительства. Гучков считал, что эта довольно причудливая вариация на тему дворцового переворота была бы встречена страной с радостью и облегчением.