Георгий Катков - Февральская революция

Правительство стремительно несется в бездну, и было бы вполне бессмысленным с нашей стороны открыть ему преждевременно глаза на полную нелепость его игры.

В донесении охранного отделения (февраль 1916) упомянуто, что, по мнению Милюкова, окончание войны потребует от государства чрезвычайных финансовых усилий, необходимые же средства можно будет достать только при помощи иностранных займов. В такой ситуации Дума станет всесильной и поможет нанести решающий удар по самодержавию. Без поддержки Думы правительство не сможет получить за границей ни копейки.

Оценивая выступления Милюкова в Думе, следует помнить, что в частных кругах он не переставал призывать к умеренности. Поэтому даже речь 1 ноября 1916 года нельзя считать призывом к восстанию. Обличения правительства и клевета по адресу самодержавной власти должны были восприниматься не как "штурмовой сигнал", а как заключительный пункт обвинительного акта против монархии. Дискредитируя существующий режим, Милюков надеялся ускорить исторический процесс, который, как он считал, должен был неизбежно привести к установлению в России конституционной монархии.

Милюковские взгляды разделялись не всеми членами его партии и не всеми лидерами общественных организаций. Будучи человеком волевым и упорным, к тому же сторонником строгой партийной дисциплины, Милюков сумел удержать в руках кадетскую парламентскую фракцию, но на многочисленных партийных совещаниях, особенно в Москве, он сталкивался с сильной оппозицией во главе с Н.Б. Некрасовым и князем Львовым, которых поддерживали адвокаты Мандельштам и Маргулиес. Они решительно поддерживали революционный курс, утверждая, что партия должна искать непосредственных контактов с левыми группами, с массой. Левые кадеты, большей частью московские и провинциальные, работавшие в общественных организациях и знавшие настроения избирателей, опасались, что позиция Милюкова-конституционалиста не привлечет избирателей и что руководящая роль в оппозиции перейдет в следующей Думе от кадетов к социалистам.

Конфликт внутри кадетской партии не был разрешен до февраля 1917 года, не был разрешен и позже. До начала революции Милюкову удавалось держать верх над своими оппонентами, но с ее приходом сдерживающее влияние Милюкова упало, и его собственная партия не протестовала, когда он вынужден был выйти из Временного правительства. Далее мы увидим, что рост оппозиции внутри кадетской партии был отчасти обусловлен влиянием тайных масонских обществ, которые приобрели среди кадетов немало верных адептов.

§ 4. Рабочие группы военно-промышленных комитетов.

Своеобразной и очень важной особенностью военно-промышленных комитетов были так называемые "рабочие группы". Рабочим военной промышленности предложили послать делегатов как в губернские, так и в Центральный военно-промышленный комитеты. Это была новая для России и весьма политически сложная линия поведения в отношениях с рабочими. Фактически рабочие группы постоянно действовали только в петроградском, московском, киевском и в Центральном военно-промышленных комитетах. Несмотря на это, роль, которую они играли в политическом круговороте, предшествовавшем Февральской революции, была чрезвычайно важна, и мы еще вернемся к ней в свое время.

Создание рабочих групп военно-промышленных комитетов было задумано и проведено в жизнь в 1915-1916 гг. Гучковым и Коноваловым в Петрограде и в Москве, а в Киеве - М.И.Терещенко. Текстильный магнат А.И. Коновалов еще до начала войны связался через большевика И.И. Скворцова-Степанова с революционными кругами и пытался организовать "информационный комитет всех партий и оппозиционных групп, куда вошли бы представители оппозиции, от октябристов до социал-демократов включительно, в тех видах, чтобы означенный комитет координировал все выступления, давал общие лозунги и т.п."

Еще одна попытка координации была предпринята на московском совещании 6 января 1915 года, организованном социал-демократами. На нем присутствовали как большевики, например, Скворцов-Степанов, так и умеренные, патриотически настроенные социал-демократы интеллигенты, например, экономист С.Н.Прокопович, его жена Е.Д.Кускова и М.Горький. Совещание не смогло выработать приемлемой для всех линии. Не было единства даже в таких вопросах, как утверждение Думой военных кредитов. Но раскол внутри социал-демократического движения не менял его отношения к царскому правительству. Все социал-демократы, как и социалисты-революционеры, считали последний и решительный бой против царизма неизбежным. Они расходились, главным образом, в вопросах тактики и сроков.

Умеренные утверждали, что победа прусского милитаризма нанесет урон политической борьбе пролетариата. Они призывали использовать военную конъюнктуру для политической организации рабочего класса. Они осуждали призьшы к немедленному революционному выступлению, считая их бессмысленным "вспышкопускательством". Безрассудные акции приведут только к ненужным жертвам и поставят под угрозу успех восстания после окончания войны, в момент демобилизации. Такая точка зрения находила поддержку даже среди некоторых большевиков.

Несмотря на это, всегда существовало крепкое ядро социал-демократов (как большевиков, так и меньшевиков), которые, следуя инструкциям, получаемым из-за границы от Ленина и Мартова", продолжали занимать непримиримую позицию в отношении войны, осуждать работу на военных заводах, называя ее "изменой делу пролетариата", и настаивать на немедленных революционных действиях, независимо от шанса на успех и влияния на исход войны.

Поэтому, когда летом 1915 года инициаторы создания военно-промышленных комитетов предложили учредить внутри этой организации рабочее представительство, реакция двух главных течений рабочего движения была диаметрально противоположной. Большевики и другие социалисты-пораженцы (эсеры-максималисты, меньшевики-интернационалисты, петроградская Межрайонка и другие) были решительно против выборов в рабочие группы. Они обвиняли умеренных, которые одобряли рабочие группы, в том, что те стали лакеями империализма и хотят помочь тем, кто наживается на военных заказах, эксплуатировать рабочих. С другой стороны, большинство умеренных, или "ликвидаторов" (т.е. тех социал-демократов, которые настаивали на легальных, а не подпольных методах борьбы), соблазнила возможность организовать профсоюзное движение в большом масштабе с согласия и с помощью промышленников. Гучков и другие политически дальновидные деятели промышленности сулили рабочим организациям России блестящие перспективы. Шли предположения о созыве всероссийского рабочего съезда. Этот орган должен был избрать всероссийский рабочий союз, который, вместе с другими общественными организациями, сможет заменить дискредитированную царскую администрацию в управлении страной. Рабочим группам содействие Гучкова, Коновалова и Терещенко было на руку, хотя они и понимали, что такая связь потенциально опасна. Профсоюзы могли стать легальной базой борьбы за улучшение условий труда и быта рабочих, т.е. борьбы экономической, мирной. Но профсоюзы как основная форма политической организации рабочего класса были проклятием для большевиков, особенно для Ленина, который всегда обвинял их в измене делу революции, которая одна только и способна разрешить социальные проблемы. В глазах большевиков и других революционных экстремистов профсоюзы, особенно в той форме, которую хотели им придать "господа Гучков, Коновалов и К°", были новым воплощением зубатовщины.