Гай Орловский - Принц – Консорт

– А потом погибли остальные, – сказал я. – И все это время баронесса не понимала, в чем дело, плакала и пугалась, просила спасти ее от ужасного монстра!… Эх, что же теперь с нею делать, она же скоро очнется… И снова не будет помнить, что случилось.

Астрида вздохнула и промолчала, маг взглянул на меня с интересом.

– А что… есть какие-то варианты?

– Разумеется, – отрезал я. – Она никого не убивала, это ясно. Это ее гнев убивал, но она тогда себя не помнила и… вообще-то в ней тогда был совсем другой человек. Если совсем уж честно, он есть в каждой женщине, спросите Астриду, но баронесса по своей чувствительности как-то сумела в минуту горькой обиды и разочарования это самое извлечь… В общем, раз мы не убили ее сразу, когда вроде бы как бы в порядке самозащиты, то сейчас уже… нехорошо.

Маг кивнул, взгляд стал понимающим.

– Это как в бою можно и нужно убивать, но если захватил в плен, то убивать нельзя? И даже попинать… нехорошо? Хоть и хочется?

– Примерно, – сказал я. – Как долго сможете ее держать во сне?

– Сколько угодно, – ответил он. – Просто нужно раз в сутки подновлять заклятие…

– Столько не понадобится, – сказал я. – Пусть слуги запрягут самых быстрых коней в повозку Надо отвезти ее в монастырь святого Кристофория. Это близко, мы его проезжали по дороге сюда. Там либо из- гонят из нее этого… гм… дьявола, либо… ну, тогда на костер. Но мы должны сделать попытку спасти.

Астрида воскликнула с жаром:

– Спасибо!

Маг поклонился с той же долей иронии.

– Ваше высочество, вы меня удивили. И очень… заинтересовали. Скажу очень серьезно, я даже рад, что вы владеете Мезиной.

Я не стал говорить, что королева здесь Ротильда, а я сбоку-припек›', а еще там же бантик, наверное – розовый, все равно это пустые слова, их можно говорить только тем, кто вообще головой не думает, а таких у нас всего девяносто девять из ста.

Астрида смотрела на меня расширенными глазами. Я повернулся к ней и произнес властно, не сводя жестокого взгляда правителя и завоевателя:

– А тебе я поручаю этот замок, эти земли и всех людей, которые здесь живут!… Правь мудро и умело, приумножай богатства, споры разрешай честно и беспристрастно.

Она вскрикнула в испуге и возмущении:

– Ричард!

От мага, как вижу, не укрылось, как она назвала меня, мое мудрое и замечательное высочество, но смолчал, только хитро прищурился.

Я поморщился и сказал резче:

– Астрида! Этот замок и земли тебе даю во временное управление, пока баронесса не вылечится.

– А можно, – спросила она, – не давать?

– Нет, – отрезал я. – Или настаиваешь, чтобы подарил другому? Ты же знаешь, земля без хозяина не может оставаться и на день. Все разнесут и разграбят, замок разберут по камешку на свинарники. Если отказываешься, то…

Она сказала сердито:

– Нет! Ради подруги не отказываюсь.

– И только если, – сказал я, – баронессу не удастся вьыечить, тогда да, это будет принадлежать тебе. Потому управляй мудро, вполне возможно, что налоги буду драть с тебя… И сейчас иди и успокой народ. Объяви, что монстр убит, теперь все в безопасности. А баронесса, дескать, была ранена зверем, ее спешно отвозим в монастырь, где самые умелые лекари… В обшем, повторяю, мне надо возвращаться, важная церемония завтра,

а ты… займись здесь. Волей принца, да вообше-то это хрень, волей правителя я, повторяю для женщин, жалую этот замок и принадлежащие ранее барону земли тебе, пока тут все не рухнуло. Восстанови жизнь.

Она прошипела:

– Приму, приму

– Вот и прекрасно…

– Но только в управление, – напомнила она. – А подлинная хозяйка – Гельвеция!

– Распоряжайся, – предупредил я, – как своим. Неизвестно, когда она выйдет из монастыря. Да и выйдет ли.

Она закусила губу и посмотрела на меня чуть ли не с ненавистью. Если даже баронессу не отправят на костер, она сама не решится вернуться в те места, где погубила столько людей, и скорее всего останется навеки монашкой, замаливая страшный грех убийства.

– Я сохраню для нее все, – заявила она, – что принадлежит ей!

– Только будь осторожна с ее личными вещами, – сказал я с предостережением.

– Еще бы!

– Что-то же, – напомнил я, – дало ей такие… недобрые способности? Мне бы не хотелось, чтобы ты меня сожгла.

– А мне вот сейчас хочется, – заявила она. – Ладно, я все ее бумаги отправлю в монастырь. Ты этого хотел?

Я кивнул.

– Умница. И… пожалуйста, сама не попадись. Я не стану тебя отговаривать от колдовства, это трудно, но в этих землях тебя не знают как ведьму…

– Меня ни в каких не знают, – отрезала она.

– Прекрасно, – сказал я с облегчением. – Постарайся не прослыть ведьмой. В общем, помог, чем смог Дальще ты… всю оставшуюся жизнь.

Хрейдмар выщел во двор проводить меня, я чувствовал, что у него есть нечто, что хотел бы спросить, но почему-то не решается, потому все идет и идет рядом, даже старается ступать в ногу

Когда он успел переодеться, я даже не заметил, такое только женщины замечают, но на плиты двора наступают толстые подошвы добротных сапог, пусть и без рыцарских шпор, камзол подогнан по фигуре, штаны из кожи, а на поясе кинжал вполне приличных размеров.

– Кстати, – поинтересовался я, – как вы оказались… так кстати?

Он развел руками.

– Еще когда вы с Астридой так необычно вломились ко мне, я поразился ее чистой девственной мощи.

– Она ведьма, – спросил я с угрюмым недоверием, – еще больше, чем кажется?

– И это верно, – согласился он. – Но меня тронула ее редкая самопожертвенность. Есть такое заклятие, если наложить на другого, обладающего большой мо- щью, то можно иногда ощутить, когда он в беде. Я тогда просто копил мощь, чтобы забрать Берхта…

– Понял, – сказал я, – и просто израсходовали на Астриду?

– Да, – ответил он с заминкой, – верно. Но когда ощутил, что она в опасности, странно, еще острее почувствовал, что вас вообще вот-вот… В общем, я ринулся сюда, как видите, даже одеться не успел…

– Как же так? – спросил я с иронией. – Да неужели? Вообще-то, появись вы без щтанов, я по нащей мужской слоновости все равно бы не заметил. Такие жизненные важности замечают только женщины. А мы всегда одеты, как надо, хоть на диване валяться, хоть в гости… Спасибо, хотя я как-то не слишком верю в альтруизм колдунов. А что на самом деле заставило примчаться?

Он снова развел руками, лицо стало снова насмешливым.

– Вы не поверите, но… ничего определенного. Только чувство, что вы – сами по себе большая тайна. И что с вашим появлением везде что-то серьезно меняется. А я хоть уже далеко не мальчик, но все еще дурак, потому надеюсь на чудеса. Настоящие, а не эти, что дает магия.

– Чудеса дает вера, – наставительно сказал я, – а не магия.