Гай Орловский - Принц – Консорт

– Асадель до замужества надо оставить дома, – посоветовал я, – не просто дома, а в доме! Пусть матери помогает, той одной уже трудно. Ну, ты меня понял.

Он вздрогнул, на меня посмотрел со страхом и надеждой.

– Да, понял… Спасибо, господин!

– Не за что, – ответил я и повернул коня.

– Есть за что, – ответил он неожиданно. – Вы же все поняли?

– Ничего я не понял, – заверил я, – но на улицу и в сад больще не выпускай. А то она будет еще быстрее… взрослеть.

Зайчик пошел между домами вскачь, я корил себя, что так и не сказал о гибели его старшей дочери, но горечь потери у него скрасится тем, что осталось еще четыре, а это совсем не то, когда теряешь одну-един- ственную, тогда уже все, остаешься в самом деле одинок. К счастью, эти жуткие и просто кошмарные времена наступят не скоро.

Некоторые кусочки мозаики постепенно становились на место, проявляя дотоле скрытую картинку. Аладель, старшая сестра, попала в замок служанкой… кстати, как она попала?., ладно, сейчас не это важно, а важно то, что барон, который искренне и верно любил свою жену, наверняка не устоял.

Вообще-то да, есть такой мощный зов, что все мы как бараны прем… есть более изящное сравнение насчет мотыльков, летящих на огонь свечи, но бараны тоже ничего, соответствует… И даже умные и хладно- кровные находят отговорку, что если жена не узнает, то как бы ничего и не было, но это риск, жена может когда-то узнать…

И вот тут могут быть варианты. Одни женщины придут в ярость, другие тихонько поплачут и смирятся, а третьи скажут деловито, что это пустяк, развлечение на стороне браку не вредит.

Баронесса, скорее всего, если и узнала, то втихомолку поплакала, по ней видно, у таких слезы всегда близко, а барону даже сказать не решилась, что узнала про его связь или, точнее, вязку со служанкой.

Однако если кто-то другой обиделся за кроткую и безответную Гельвецию… крепко обиделся?

Астрида все это время, как я понял, сидела в обнимку с Гельвецией. Обе ревели, потом Астрида снова утешала подругу, и когда я появился, у обеих уже вконец заплаканные мордочки, красные глаза и надутые губы в смертельной обиде на злой и несправедливый мир.

– Ну что, – сказал я с подчеркнутым оптимизмом, – быстро я?… Я вообще все делаю быстро, иначе любое удовольствие превращается в работу

Баронесса вздохнула и принялась промакивать платочком глаза, Астрида вперила в меня прямой, как луч солнца, взгляд.

– Что-то узнал?

Баронесса тихонько ткнула ее в бок и напомнила шепотом:

– Это же принц! Его высочество…

– По некоторым данным, – сказал я веско, – все началось с появления служанки Аладель.

Астрида нахмурила бровки.

– А она при чем? Погиб барон…

Баронесса снова зарьщала, сказала слабым голосом:

– я пойду к себе… Я не могу себе представить мир без любимого супруга…

Астрида вскочила.

– Я провожу тебя?

Баронесса покачала прелестной головкой.

– Нет-нет, вы постарайтесь сосредоточиться и найти это чудовище, пока оно еще кого-то не уничтожило!

Я проводил ее взглядом и сказал тихо:

– Мужская интуиция подсказывает, что та девчонка, я о новенькой служанке, могла весьма даже приглянуться барону. А когда он воспылал страстью и тайком ночью пощел к ней, то ночное чудовище их застукало и превратило в пепел!

– Дурость это, – заявила она, – а не интуиция. Она бывает только у женщин и всех, кого вы, как слоны, обижаете!… Барон погиб утром, а служанка гораздо позже.

– Молодец, – сказал я, – в расследовании все мелочи полезны, а в мелочности никто не сравнится с женщинами. Но все равно служаночка свою роль сыграла.

– Как? – спросила она. – Я могла бы предположить, что его как-то сожгла сама Гельвеция, если бы у нее был другой характер, но ты же сам видищь.

– Вижу, – согласился я, – баронесса и муху не обидит. Да и зачем ей такое? Теперь соверщенно беспомощна, землями управлять наш мотылек не в состоянии.

Она вздохнула, спросила другим тоном:

– Что ты узнал в деревне?

– Ничего ценного, – признался я. – Если о служанке, бароне или вообще… Там живут, как мыши в норах, хотя хатки хорошие. Даже не хатки, а дома. Но люпи… гм… к сожалению, таких большинство.

– Съездил зря?… Я ж говорила!

– Не зря, – возразил я. – Теперь точно знаю… ну, точно уверен, что служанка свою роль сыграла. Она, конечно, не такая… ну, как ты, но соблазнить барона могла.

Астрида поморщилась.

– Не сравнивай меня с такими, – сказала она ледяным голосом. – Я никого никогда не соблазняла. И не собираюсь!… Но со смертью служаню! твои дохлые догадки вообще рухнули.

– Надо поговорить с теми, – сказал я, – кто с нею общался здесь.

– Что даст?

– Предположим, – сказал я, – кто-то из преданных баронессе людей заподозрил барона, проследил и подсмотрел… ну, момент прелюбодеяния. Кстати, хорошее слово, разделяющее брак и любовь. Даже подчеркивающее, что не просто любовь, а возводящее в превосходную степень: не просто любо, а прелюбо… Ладно, закрой рот, это я умничаю, обязательный щтри- щок в ритуальном танце мужчин перед куропатками. В общем, взял и убил. Ну, как мог. Сжег на месте!

– А почему не обоих? – спросила она едко.

– Причин может быть тыщи, – сказал я.

– Назови хотя бы пару!

– Пожалуйста, – сказал я победно, – либо не хватило магического заряда на двоих, либо она убежала, пока неизвестный жег барона, такое могло случиться не за секунду, а занять какое-то время. Кроме того, возможно, убийца ревновал служанку, успел попользоваться раньше барона…

Она прервала:

– Стоп-стоп!… Столько версий проверять хватит на неделю, а тут снова могут начаться эти жуткие убий- ства. Давай я буду опрашивать мужчин, которые могли бы заинтересоваться служанкой…

– Давай, – согласился я. – Только ты это… ну…

Она спросила с подозрением:

– Что?

– Опусти вырез чуть ниже, – сказал я неуклюже, – и вот эти штуки не забывай выпячивать. Мужчины сразу начинают пялиться на это волшебство, а если еше пошевелишь ими, чтоб заколыхались…

– Хватит, – сказала она резко, – я так делать не буду!

– Будет труднее, – сказал я со вздохом. – Вообше труднее, увы. Те, кто шевелит, быстрее пробиваются наверх. Вон Феодора вообше императрицей стала с таких низов, ниже которых лечь и не получится…

– Снова умничаешь?

– А куда я умище дену? – возразил я. – В обшем, пойду переговорю с баронессой, а то, вижу, вы только слезки друг другу вытирали. А ты попробупй расколоть до самой задницы местных самцов. Ты права, они перед тобой раскроются полнее и шире. Только шевелить все- таки… шевели.

Она фыркнула и ушла, рассерженная и независимая, словно эта она принцесса, а я так, что-то сбоку да еще с бантиком. Женщины и лисы – самые хитрые существа на свете, всеми фибрами чувствуют, как и когда себя вести, и потому да, они вообще как бы весьма, чтобы мы не, все равно ага, ибо вот так, а не иначе, а если иначе, то все равно вот так.