Гай Орловский - Принц – Консорт

– Бобик, – сказала она с чувством, – как же я тебя люблю!

Каспар сказал невинно:

– Родственные души!… Я имею в виду, такие же невинные, чистые и светлые.

– А мне что-нибудь осталось после Бобика? – спросил я.

Она внимательно смотрела, как я соскочил и подошел, сама не сдвинулась, но когда я обнял и поцеловал в губы, на короткий миг прижалась всем телом, и меня опалил давно позабытый жар.

– Чего так далеко от столицы? – спросил я. – Сколько ни заскакиваю в Савуази, ни разу тебя не встретил!

От нее идет просто домашнее тепло, хотя мало отыщется мужчин в королевстве, кто выстоит против нее в поединке, и репутация у нее совсем не домашняя, однако я смотрел на нее во все глаза и счастливо улыбался, как дурак.

Она покачала головой, на лице проступило выражение неудовольствия.

– Разве не вы, ваше высочество, – произнесла она с издевкой, – запретили брать меня в отряды, что отправились в Ламбертинию и Мезину?…

– Ты элита, – возразил я. – Элитные отряды не для массовых сражений! Они для точечных ударов, что могут выиграть битву, а то и всю войну. Даже и вовсе предотвратить ее!

Ее спутники неспешно соскакивали на землю, подходили ближе и преклоняли колено. Я поднимал всех и обнимал, из абсолютных незнакомцев только двое, недавно прибившиеся к их отряду: Маркус Вольфшир и Роджер Тхорнхилл, оба сухие, среднего возраста, в полной силе, прокаленные жизнью.

Боудеррия представила с иронической улыбкой:

– Оба из таких дальних королевств, ваше высочество, что, наверное, еше дальше, чем ваше! Маркус был капитаном в армии некого Мунтвига, а Роджер – принц в своем королевстве. Правда, как он говорит скромно, совсем крохотном.

Я дружески обнял обоих и сказал тепло:

– Здесь мы все одна команда, одной крови и одного звания, за исключением командира отряда.

Граф Эдгар, который смотрит на меня с обидой еще с той поры, когда я не сказал ему в Эльфийском Лесу, кто у нас проводник, и тут сказал недовольно:

– Ваше высочество! Как это… предотвратить войну? А воинские подвиги?

Я сказал покровительственно:

– А зачем нам войны? Победы – другое дело. И плоды войн.

– Но как же… какие плоды, если без войн?

– Уметь надо, – сообщил я. – К примеру, Мезина отныне, если вдруг не знаете, под нашим контролем.

Все промолчали, только Каспар пробормотал с недобрым прищуром:

– Ну, а как же… раз вы туда съездили…

А Ульрих добавил с лицемерной скромностью:

– Даже удивительно, что только Мезина…

– Ладно-ладно, – сказал я строго, – вам бы хаханьки.

Боудеррия сказала с легким нетерпением в голосе:

– Ваше высочество, мы преследовали монстра, который… не должен быть здесь.

– Что значит, – спросил я, – не должен? Они все не должны!

– Просто его раньше не было, – объяснила она. – Он громадный, как бык. О таких сразу становится известно во всех деревнях и городах королевства. Но этот как будто появился из ниоткуда…

– Очень опасен?

– Мы потеряли четверых, – сообщила она сердито.

– А ранеными?

– Двенадцать, – ответила она. – Уже отправили в село на лечение и поправку.

Я сказал встревоженно:

– Многовато. Особенно если учитывать низкие потери при захвате соседних королевств. Давайте присядем где-нибудь, расскажете подробнее. А то, чувствую, и я в ответе как за погибших, так и за раненых. Хотя, конечно, лучше такая красивая гибель, чем в пьяной драке в борделе.

Граф Эдгар хоть и самый знатный, но суетится и хлопочет больше всех, собирая хворост для костра, разжигая, пока другие степенно расседлывают коней и вытирают им потные животы.

Боудеррия села по ту сторону костра, то ли чтобы даже случайно не соприкоснуться со мной обнаженным плечом, то ли чтобы смотреть мне в глаза.

Остальные доставали из сумок еду, раскладывали на чистой тряпице. Бобик моментально смекнул, в чем дело, ненадолго исчез и вернулся вскачь с еще трепыхающейся в пасти молодой козой, снова исчез и принес большого толстого гуся.

Я сказал строго:

– Хватит!… Они столько не съедят.

– Съедим, – заверил Ульрих, – но что за чудо ваща собачка!… Может быть, поможет выслеживать монстров?

– Может быть, – согласился я. – Если, конечно, те не убегут слишком далеко. Выкладывайте все об этом, что нанес такой урон. Все-таки завалили? Огромный, как бык, а что еще попримечательнее? Какой длины рога?

– Откуда рога? – переспросил Каспар. – Это же хищный, у него такие клыки… даже сейчас мерещатся.

– И когти, – добавил Ульрих. – Меня больше когги впечатлили.

– Это когда он царапнул по твоему панцирю? – спросил Эдгар. – Насквозь, это же надо такое!

– Да, – согласился Ульрих, – если бы не толстый свитер под панцирем, я бы уже истекал кровью. А так отделался поцарапанным пузом.

– Лацно, – согласился Каспар, – будем считать, что это монстр тебя поцарапал. Про ту крестьяночку, которую ты тащил на сеновал, умолчу… Ваша светлость, возьмите этот сыр, я даже не решаюсь спросить, из чего его делают, но просто чудо как вкусно!

Костер разгорелся, красные угли отгребли в сторону, на них начали поджаривать козье мясо. Гуся тоже ощипали и выпотрошили, насадили на вертел, весь отряд собрался вокруг костра, люблю такие посиделки, пусть даже короткие.

Отблески пламени играют на лице Боудеррии, делая его почти женственным, а глаза поблескивают таинственным жемчужным светом. Сидит она прямо на земле, ноги скрестила, из-за чего ровная фигура еще стройнее, а налитые силой округлые плечи победно говорят о ее здоровье и стойкости.

– Он появился, – сказала она уже деловитым голосом, – где-то месяца два тому Крестьяне не сразу подняли тревогу, а он успел уничтожить одну деревню полностью, а еще две разорил, пока из Савуази прибыла комиссия.

– Ей не повезло, – вставил Каспар, – они почти сразу наткнулись на этого зверя. Люди оказались храбрыми, никто даже не пытался бежать, как мы установили по остаткам одежды. Зато потом из Савуази послали уже нас.

– И как? – спросил я.

– Гонялись больще месяца, – ответила Боудеррия. – Трижды настигали и трижды ранили, наконец разобрались в его привычках и устроили засаду. Результат вы знаете, все прошло успешно.

– Четверо погибших? – спросил я. – И двенадцать раненых?

– Вы бы его видели, – отрезала Боудеррия. – Если в лоб, он и армию разбросал бы!

– Не сердись, – сказал я миролюбиво, – я все понимаю. Это первый такой?

– Такой первый, – согласилась она. – Но и раньше бывали… Мы уже трех уничтожили. Появляются по одному…

– Через равные промежутки времени, – уточнил Каспар.

– Откуда?

Боудеррия сообщила мрачно:

– Судя по словам крестьян, все приходят всегда со стороны вон тех гор. Раньше там были цветущие деревни, но теперь на полсотни миль пусто. Одни развалины.