Гай Орловский - Принц – Консорт

Мастер Кристиан сказал со смешком:

– Сэр Торкилсгон следит строго, чтобы снабжение не прерывалось. Да и сами тарасконцы… им же прямая выгода не везти куда-то товары, а сбывать здесь же.

Ришар взглянул в сторону моря, встрепенулся.

– Ваше высочество, – сказал он радостным голосом, – не изволите ли насладиться зрелищем?

– Наслаждаться я люблю, – заверил я. – Это работать не очень…

– Пойдемте!

Он вывел меня на высокий край берега. Необъятный океан, уходящий в бесконечность, распахнулся перед нами во всю ширь, где в немыслимой дали небо и водная гладь соприкасаются, даже сливаются так, что в щель не проскользнет и юркая чайка.

Страшное и величественное зрелище: справа выдвинулись и пошли вдоль берега десять каравелл, все выстроившись в две линии, по пять кораблей в каждой. Волны с грозным шумом раздаются в стороны, когда сверху обрушивается тяжелый корпус, но тот величественно поднимается, стряхивая воду, а до высокой палубы настолько далеко, что народу не верится, будто это руки человеческие сотворили такую громадину.

Туго надутые паруса слегка подрагивают по краям, на мачтах развеваются флаги. Я вижу, что не только Ришар, но даже корабельные мастера застыли, потрясенные той мощью, что сотворили сами же.

Мало, мелькнуло у меня. Десяток каравелл, а еще пять в бухте, около десятка на берегу в процессе строительства… У короля Филиппа было сто тридцать кораблей и тридцать тысяч человек на борту, но его Непобедимая армада потерпела сокрушительное поражение не столько от противника, сколько от погоды: погибло шестьдесят кораблей, из них только семь – от противника.

Все они разбились о скалы, потому, пока не оснащу все корабли до единого надежными якорями с прочными железными цепями, ни один не выпушу из бухты в дальнее плавание.

И не могу сказать высокомерно, что это не прин- цево дело: здесь еще не понимают, что якоря на пеньковых канатах – гибель для любого корабля, особенно в сильную или долгую бурю, а значит, все – мое дело, будь оно неладно, так ли представлял себе жизнь правителя королевства?

Ришар долго стоял завороженный зрелищем, пока высокий берег на той стороне бухты и массивная сторожевая башня, толстая, словно каменная копна, не скрыли весь зарождающийся флот.

– Прекрасно? – спросил он.

– Не то слово, – ответил я и тут же добавил: – Но мало.

Он посмотрел на меня искоса, на лице удивление.

– Ну и масштабы у вас… Кстати, очень хороший строевой лес высится от Тараскона и до крепости Верт- хейма, это десятки миль, а затем, за рекой и небольшой пустошью, еще один такой же прекрасный, что годится как на мачты, так и на опалубку.

Я отрубил решительно:

– Пожертвую всем этим лесом, чтобы выстроить такой флот, какого никогда не знало Сен-Мари!

Ришар хмыкнул:

– Двойная выгода, ваше высочество.

– А еще в чем?

– Крестьянству, – напомнил он, – нужны новые земли под пашни!

– Тоже верно, – согласился я. – Земля должна приносить пользу А оставлять лес только для того, чтобы там мог охотиться король с кучей придурков, – непростительная роскошь, когда народ голодает.

– Народ не голодает, – возразил Ришар. – Хотя, конечно, всегда можно жить богаче.

Я вздохнул, посмотрел на закатное небо. Запад уже в багровых облаках, перед наступлением сумерек они заранее сгрудились в стадо, как овцы, и затихли, приготовившись переждать короткую ночь, чтобы ›тром весело двинуться на новое пастбище.

– Пора, – сказал я с сожалением. – Герцог, не пропустите выборы короля.

– Как могу? – воскликнул он. – Да и обидится Гот- фрид, если не приду поздравить! Мы же не раз сражались в Гандерсгейме бок о бок, прикрывая друг друга. Кстати, не вижу вашего удивительного коня…

– Герцог, – сказал я с укоризной. – А если он стоит во дворе некой молодой рыбачки?

Он усмехнулся.

– Да-да, конечно. Дело молодое, ваше высочество. Желаю быстрой дороги!

Мы обнялись, я быстро пошел с причала. Конечно, герцог ни на мгновение не поверил мне, что так вот и буду шастать по молодым простолюдинкам, этим грешат простые короли, а не те, которые находят более интересным перестраивать мир.

Он и сам такой, придавать слишком большое значение женщинам – это удел простых. А что не спросил, как доберусь быстрее него, то у всех могут быть некоторые маленькие тайны, благородные люди не допытываются, дурной тон.

Я вернулся в Геннегау со всеми предосторожностями, не стал наглеть, приземляясь прямо на крышу или балкон дворца, уже обжегся, сел за городом и поспешил в свои палаты, пока не застала ночь.

Хоть на этот раз Жерар не стал изумляться, неожиданно увидев меня в ранее пустовавшем кабинете. Я прошел на глазах у всех через двор, затем передо мной распахнули двери в главное здание, и я своими ножками поднялся на свой этаж.

Слуги опустили люстры и зажгли свечи, а потом долго поднимали и закрепляли канаты, чем-то это на- помнило мне крепление парусов, светильники вспыхнули ласковыми оранжевыми огнями, а за окнами сгустилась ночь.

В мой кабинет тут же явились герцоги Готфрид и Ульрих как самые знатные и наиболее влиятельные еще с тех времен, когда один владел только Брабантом, а другой – Ундерлендами.

– Через два дня! – сказал Ульрих бодро и потер руки. Глаза его поблескивали, словно в предвкушении битвы. – Хотя сегодняшний уже можно не считать…

– Они пройдут быстро, – ответил Готфрид. – Меня больше волнуют новые отделения Ордена, что начали спешно строить в Турнедо…

– А еще начнут в Ламбертинии и Мезине, – пообещал я.

Он вздохнул, на лице попеременно вспыхивали то радость, то выражение крайней озабоченности.

Я крикнул громко:

– Айсватер! Вели подать вина. У нас праздник…

Из-за двери прокричали «Будет сделано», и уже через несколько минут двое слуг вбежали с серебряными кувшинами, расставили по столу серебряные чаши и наполнили вином.

– Идите, – велел я, – за своими благородными гостями я поухаживаю сам, это привилегия хозяина.

Оба герцога расположились в креслах и с удовольствием смаковали вино, так разительно отличающееся от местных сортов, а в коридоре затопали, дверь распахнулась, Айсватер просунул в щель голову

– Ваше высочество! – крикнул он встревоженно. – Гонец! Говорит, дело крайней важности…

Я кивнул.

– Давай. Хотя важность это не срочность…

Он распахнул дверь, из коридора вбежал невысокий худой юноша, крепкий и жилистый, с темным от

солнца лицом. Он размахивал над головой свернутым в трубочку письмом с красными ленточками и сургучными печатями. Айсватер на всякий случай придерживал его сзади за пояс.

Я махнул рукой.

– Пропусти, это сотник Куньявалд из Лагардии. Я его знаю.