Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

– Как чего? – ворчливо сказал я. – Вам же требуется вторая группа… СПИДа во мне нет, триппера – тоже, желтухой не страдал, зато резус в самый раз…

– Вы? – только и смог сказать Кононенко, оглядывая меня так, словно увидел впервые.

Из угла раздался явственный стон Рябова, не рискнувшего в такой ситуации сказать свое веское слово поперек моего тяжкого характера.

Девушка, положившая телефонную трубку, тоже смотрела на меня с таким изумлением, словно вместо живого человека в кабинете стоял давно вымерший мамонт.

– Не ожидали? – тем же наглым воспитательным тоном обращаюсь к Кононенко.

Доктор повернул голову в сторону девушки и сказал:

– Таня, готовьте…

Мне сильно хотелось добавить “пышную кровать”, однако моему эстетическому вкусу Таня явно не соответствовала. Это только Гарик орет, как его папочка трахает все, что шевелится, а я вот какой морально устойчивый.

– Не ожидал, – чуть ли не с нежностью в голосе признался главврач.

– В прошлый раз вы тоже сомневались, – жестко напоминаю, как Кононенко довольно иронически отнесся к моему обещанию купить для его лечебницы необходимое оборудование.

– Я думал… – сказал доктор, но в это время Таня, решительно схватив меня за руку, стала ненавязчиво подталкивать в сторону двери.

Ишь, вампирка, свежей крови тебе захотелось, не терпится воткнуть в мою вену иглу…

– Кстати, Рябов, – торможу ее трудовой порыв, – извлекай наши одноразовые шприцы-катетеры. Придется Снежанке поделиться. Я не привык рисковать до такой степени.

Сережа принялся рыться в одной из сумок, а доктор Кононенко пожал мою руку и горячо замолол:

– Мне казалось, что вы тогда откупаетесь…

– От чего, доктор? – не понял я.

– Слишком богатым быть неприлично, особенно когда вокруг столько людей, нуждающихся…

– Стоп, доктор… Рябов, ты еще долго? Давай, время идет… Да, вот что, господин Кононенко, я этих людей нуждающимися не делал. К тому же привык платить по счетам. Даже собственной кровью.

– Не понимаю, – недоумевающе прошептал хирург.

И не поймешь, подумал я, направляясь за получившей все необходимое, вплоть до кровяного резервуара, Таней. А вслед нам донесся голос Рябова, вспомнившего о прямых обязанностях: “Не больше трехсот граммов!”

Согнув руку в локте, изображаю из себя болезненного в кабинете главного врача, спокойно покуривая сигарету. Райское место, никто не звонит, не дергает, на нервы не действует, и даже, несмотря на то, что где-то неподалеку находится Константин, от него гадостей тоже ждать не приходится.

Рябов сейчас его проведывает. Снежана спит, ее постоянно какой-то наркотой накачивают, одновременно снимая боль и действие вредных муравьев. Правильно, чем меньше тварь, тем от нее больше неприятностей. Небось от медвежьей слюны никто сознания не терял, а скунс – еще тот подарок, даже в сравнении с Константином.

Я после процедуры подсмотрел: Снежана, несмотря на болезнь, очень напоминает Спящую Красавицу из отдельной палаты. Зато начальника отдела снабжения поместили в общую. Вдобавок его самолично проведывает не кто-нибудь, а Рябов. Для улучшения самочувствия. Константину лишний раз Сережу увидеть – это такая радость; он бы с удовольствием предпочел два гонконговских шипа в собственной заднице одному визиту коммерческого директора.

Генеральный директор по доброте душевной решил к травмированному не наведываться, чтобы потом не гасить в себе сильного желания добавить щелбанов по отмеченному качалкой челу. К тому же на сегодня эксцессов хватает, а потому лишний раз с ним общаться не следует. Пусть отдохнет среди трудящихся масс, без группы прикрытия и попробует продолжать свои опыты над медицинским персоналом, рассчитывая исключительно на собственные силы. Мы б его на больничное питание перевели, но становится вдовой Снежане еще рановато.

Мой кратковременный отдых прервала какая-то телка, робко заглянувшая в кабинет главврача. Она все порывалась узнать мою фамилию, заранее приготовив карандаш с бумажкой, и при этом пыталась выяснить: отчего меня угораздило прийти на помощь неизвестному человеку?

Я ответил суровым голосом, что обязан сохранять инкогнито, однако телка оказалась настойчивой. Тогда-то, кивнув в сторону плечевой кобуры, висящей поверх пиджака, состраиваю рожу небывалого воодушевления. Точь-в-точь как у всяких дебилов-передовиков с агитационных плакатов из бывших времен.

– А мне сказали, вы – бизнесмен, – несколько разочарованно протянула девица.

– Так надо, – отвечаю суровым тоном.

– Как вы себя чувствуете? – начала обходить меня с флангов эта любопытная.

– Как Рихард Зорге, – ляпнул я и тут же поправился: – нормально.

– Скажите, что побудило вас…

– Ладно, – делаю вид необычайного одолжения, – меня побудил долг гражданина, христианина… так, дальше… По велению сердца… Сострадание к ближнему… писать успеваете? Милосердие, моральный кодекс строителя коммунизма…

Девица ошарашенно посмотрела на меня.

– Я действительно в свое время строил коммунизм, – не пытаюсь откреститься от собственного прошлого. – И вообще, люди должны помогать друг другу. Ничего особенного в этом нет…

Девица слегка усмехнулась и начала уже не осторожно проникать, а совершать прямо-таки кавалерийские наскоки в душу собеседника. Ладно, любопытная, подумал я, сейчас тебе полегчает, а вслух заметил:

– Мне кажется, каждый способен на такое. Вы ведь тоже можете прийти на помощь незнакомому человеку, как считаете?

– Не знаю, – откровенно призналась девица.

– Не скромничайте. Уверен, что это так.

Моя уверенность с ходу передалась телке, и она гораздо тверже ответила:

– Наверное, вы правы.

– Прекрасно, если вы свои убеждения, как и я, стремитесь доказывать делом, – несказанно радуюсь ее вере в собственное благородство. – Мне как раз помощь требуется. Так трахнуться захотелось…

После этих слов с ходу стало ясно: девушка самая настоящая трепачка. Вместо того, чтобы показать, насколько она разделяет гуманистические идеалы, телка мгновенно потерялась за дверью вместе со своим карандашиком и дурными вопросами.

Бизнесмен ее заинтересовал. Еще бы, случай небывалый. Другие-то все больше от своей совести деньгами откупаются, спонсируют всякие интернаты, дома инвалидов, в религию ударились. В церкви свечи ставят толщиной с собственные задницы, молятся истово, на храм щедро жертвуют. Только ведь в пиковом раскладе судьбы Господь от пули не защитит. Ведь для многих из вас – это спасение души исключительно от лукавого, человек должен жертвовать от чистого сердца, не рассчитывая при этом на чью-то поддержку. По своему опыту знаю, в качестве убежденного атеиста.