Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

Зеленые защитники дикой природы наконец-то скумекали, кто повинен в оскудении и неправильном использовании лесных угодий. В самом деле, тут последний вурдалак, тупой от рожденья, дурной по образу жизни, и то бы догадался: охотник-генерал, пусть даже обязуется, но припас зверю на себе тащить не станет, иначе он может вместе с сеном престиж на землю уронить. К тому же вдруг кто-то из соседней чащи выскочит. Заорет дурным голосом, как сегодня генерал подкармливал вроде бы нашего зверя, значит завтра вполне может подхарчить другого хищника. И не из нашего леса, а их каменных джунглей, и не душистым сеном, а вовсе секретной информацией. Стоит рисковать, когда в дремучей чаще любое лыко в строку ложится? Чуть покажешься из-за дерева, любой тупорылый упырь от нечего делать или интересы свои преследуя, заорет: вот гад ползучий, выкрался из-за дерева против всего лесного народа, и не опорожниться в сторонке, а в аккурат на голову нашим идеалам. И будет прав в своих подозрениях; нечего выделяться даже благими намерениями, потому как в лесу для них одна награда – под дерн, на три метра, удобрять родную природу, чтобы она стала еще лучше.

В общем, генералитет и прочие высокопоставленные любители пострелять по движущимся лесным мишеням рисковать не стали. Тем более рассудили – вышли мы все из народа, нехай он без нас трудовым участием в охотхозяйствах мается, если отстрелочный прикупить хочет. А нам все эти формальности при охотничьих билетах совсем другой билет замещает. Он тебе и путевка на охоту, и в самую сладкую лесную жизнь.

Значит, киш, поганки зеленые, ваши предшественники тоже против наших саблями махали, а что вышло? Где они сегодня, травоеды, зато мы – самые настоящие бессмертные, так как лепим жизнь с вечно живого, и дело наше до сих пор точно такое. Наша смерть в яйце, на том самом крыльце, до ступенек которого никаким зеленым и прочим крашеным вовек не добраться. А до самих яиц – говорить смешно. Нате вам для отмазки Змея Горыновича, у него одна должность о трех головах. Первая для борцов с коррупцией, другая – для постоянных временных трудностей, а третья – черт с вами, пользуйтесь, спасайте природу. Рубайте, не стесняйтесь, пока не употеете. Змею Горынычу не привыкать, у него новые головы растут еще быстрее, чем вы своими конечностями размахиваете. Махайте, зеленые, до конца своей жизни, не перемахать вам.

Так зеленые, они же зверье защищают, станут ли редкого Змея рубить, тем более и без них дефективных желающих бороться с неистребимым злом в избытке. Ага, рассудили спасатели лесной природы, раз есть бессмертные, значит смертным они хоть что-то должны были для блезиру оставить, кость какую-то на разживу бросить. Чтоб рты были закрытыми, с костью в зубах орать непросто. Так мы тоже из народа, а он, давно замечено, привык безмолвствовать, вперед и с песней: “Пусть всегда будет солнце, пусть всегда буду я”.

И пошли сквозь чащу беззаветно преданные идее послужить лесному народу. Те самые смертные, на жирные угодья которых зеленые нацелились, почему-то всякими билетами размахивали – то участников какой-то полузабытой войны, то инвалидными.

Больные они и есть на свои головы, им всю жизнь на них гадят, а эти бестолковые до сих пор понять не могут: если кому-то надо, а этого нельзя по закону, так оно все равно его будет. Вот и вся диалектика спасения и борьбы в дикой природе.

Вы чего своими льготами размахались, новых лесных приоритетов не унюхали, паршивцы? Это вожди всегда бессмертные, а вы вообще воевали не в ту сторону, как открылось в последние годы, душегубы окаянные, симулянты великих сражений. Говорите, за свои права костьми ляжете? Ложитесь, мы не против, нам не вас, а природу спасать надо.

Зеленые с этими больными легко войну выиграли: брысь, убогие, с уже бывших своих угодий, согласно новому постановлению. Вы здесь прежде убой беззащитной дичи вели, а мы заповедник организуем, чтобы зверье плодилось на радость вовсе не вам, берданочники-кровопийцы, а всему прогрессивному зеленому человечеству.

Много времени не прошло, как зеленые снова повальную заботу обо всех проявили. У лесной державы трудности с валютой, а на нее – вся надежда, черт с ними, убеждениями, смотрим, как народец мучается – так больно делается, аж глаза сами себе выколоть готовы и уши смолой залить, лишь бы не видеть-слышать этих мучений-стенаний.

Надо облегчить жизнь народу – и все тут. Давайте разрешим ему, в виде, конечно, большого исключения, здесь немножко пострелять. Тем более должен же кто-то делать среди дичи естественный отбор, учитывая, что в этой местности последнего волка задолбал двадцать лет назад тогдашний первый секретарь района, который и сегодня состоит в числе активных охотников аж вселенского значения. Он, правда, уже не орет во все горло: “Весна приходит снова в лес, похвалим мы КПСС” – но все равно человек принципиальный по должности.

Вот тут зеленые ошибочку сделали. Нет, чтоб сказать: нехай заслуженный истребитель хищников здесь самолично хоть один отстрел сделает, и все бы было нормально. Тем более теперь он перед стрельбой шепчет наимоднейшее охотничье поверье: мол, буду дербенить наглого кабана как символ зажратости бонз-коммуняков, подрывающего своими клыками наш суверенитет.

Так нет, зеленые, себя большими хозяевами посчитав, пискнули о привлечении иностранных специалистов к всеблагому делу: дескать, будем пущать для охоты в заповедник исключительно их. Они, даже если сильно не хотят, все равно вынуждены валютой платить, потому как о наших деньгах плохо подозревают. Всяким простым смертным, каким позволено охотиться пешкодралом в местах, где при урожае одного зайца на гектар приходится сто двадцать стволов, об этом золотом решении для их же блага не сказали. Зато другие возмутились.

Как же это так, чтобы, допустим, младшее око лесного закона, не говоря уже о третьем помощнике второго заместителя министра лесных тропинок, не имели права стрелять, где им хочется, нравится и когда в голову взбредет? Правильно, нечего, сволочуги зеленые, перед иноземцами преклоняться, привыкли, что в Лесу Советов им самое лучшее принадлежало, до сих пор отвыкнуть не можете?

Ничего, иваны быстро зеленых на место поставили, чтоб престиж леса не роняли. Так и сказали им, выдернув на самый невзрачный травяной коврик: вы что, как бывшие так называемые хозяева ныне очень плохих угодий, своими зелеными мозгами двинулись? Мы вам кто, простые лесные жители, эти смердючие возделыватели полянок, рабы, то есть рабочие вредных всем, кроме нас, производств или недоделанная прослойка, недорезанная интеллигенция, жующая кору на деревьях? Мы – хозяева жизни и вышли из народа не затем, чтобы всякие зеленые над ним издевались.