Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

– Снова шутите.

– Отчего вы так решили?

– Власть вам в тягость. Вы-то наверняка считаете: пусть политикой занимается тот, кто не способен не большее. Потому ответьте на мой вопрос предельно серьезно и будем считать – мы договорились.

– Миллиард долларов.

– Это тоже несерьезно, пусть даже цена вопроса мне не кажется слишком завышенной. Сами понимаете почему.

– Понимаю. Потому давайте обойдемся в нашем разговоре без презренного металла. В конце концов, я действительно, пусть даже не так, как другие, но заинтересован в том, чтобы в стране не организовалось сообщество с полномочиями, позволяющими раздевать до нитки всех и каждого. Потому ограничусь лишь некоторыми документами. Меня вполне устроят описи и адреса секретных спецхранов произведений искусства, вывезенных в свое время из Германии.

– Особый архив в Москве подойдет?

– Нет, конечно.

– Да, вы не зря туда летали, – покачал головой Петрович. – Хорошо. Обо всех, конечно же, речи быть не может. Выбирайте страну, кроме…

– Украина.

– Отчего не Белоруссия?

– Чтобы на всех хватило. Белоруссия пострадала больше Украины, потому в сорок пятом…

– Не поражайте меня своими глубокими познаниями. В конце концов, это ваша профессия. Думаю, что трех объектов вам вполне хватит.

– На выбор?

– Мой выбор.

– Тогда – наш выбор.

Петрович слегка раздраженно сказал:

– Вы ведь прекрасно понимаете, что решение этого вопроса не только в моей компетенции…

– Тем не менее, я настаиваю. Иначе сделка не состоится. Вы мое слово знаете.

– Хорошо, давайте так: вас в первую очередь, конечно, же интересуют произведения живописи.

– Отчего же? Книгами тоже торгую…

– Ну так вот. Давайте заканчивать торговлю. Считайте, я буду соблюдать ваши интересы. Устраивает?

– В том случае, если партнеры доверяют друг другу. Потому предлагаю: я получаю в качестве аванса опись и адрес наименее ценной точки хранения и делаю надлежащие выводы.

– Согласен. Теперь о главном…

– Вот именно. Меня интересует, когда я получу документы?

– Через недели две. Подходит?

– Вполне.

– Да, приходится торопиться. Время поджимает. Детали операции обговорите с генералом.

– После того, как получу аванс.

– Хорошо. Я ведь знал, умные люди всегда сумеют договориться. Скажите, у вас не было забавной мысли по моему поводу?

– Конечно была, – искренне сознаюсь я. – Более того, руководитель службы моей контрразведки предлагал вас убрать. Сегодня. С помощью тех самых часов и дистанционного управления.

– Дурная затея, – улыбается Петрович, словно речь шла не о его жизни.

– Еще бы, однако поймите его правильно. Именно он отвечает за полную безопасность фирмы, о бизнесе приходится думать мне… Кстати, благодарю за подарок. Позвольте в знак нашего дальнейшего сотрудничества преподнести вам ответный.

– Спасибо, – искренне сказал Петрович, разглядывая ножик.

Булатный клинок, золотая рукоять, украшенная живописной эмалью, позолоченные устье и петелька для подвешивания ножен – достойный ответ за “Танцующего орла”.

– Между прочим, – поясняю на всякий случай, – работа мастера Таки, клейма без лупы вам не разобрать. Когда-то находился в коллекции князя Паскевича. Я бы вам саблю подарил, однако мне это еще предстоит сделать. Кстати, до сих пор не понимаю – почему вы не знаете… Или, быть может, не хотите говорить?

– Мы действительно не знаем, к чему мне вас обманывать, усложнять задачу? Существует группа людей, он – один из них, но кто именно, выяснить пока не удалось. Детали есть, генерал расскажет.

– Кое о чем он не скажет при большом желании.

– Например?

– Знает ли Сабля о вашем интересе к его особе? Догадывается, что против него последуют ответные действия? Это усложняет мою задачу, не говорю уже о возможно принимаемых контрмерах.

– У нас с вами на догадках работать не принято… Конечно, он понимает – мы не будем сидеть сложа руки, возможно, он уже начал контригру, не ожидая начала нашей. Некоторое внимание проявляется… Во всяком случае, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы наша встреча состоялась втайне даже от очень близких людей. Буду предельно откровенен: вам придется поломать голову, на чем завоевать его доверие.

– На дружбе с господином Мельником.

– Это было бы еще грубее, чем срывать ломом замок сундука на глазах у хозяина. Все шутите.

– Вам же известна моя манера поведения. Словом, господин Осипов, я готов…

– Ну раз готовы, вам следует подписать один документ.

– Это еще зачем?

– Сами ведь говорили, старый потерял почти всякую ценность. Даже для вас. Не так ли?

– Ничего подписывать не стану. Можно подумать, если сработаю вхолостую, вы меня в суд потащите, чтобы я аванс вернул. Кстати, о нем не забудьте… А если захотите меня убрать, так живем не в период проклятого застоя, когда сексот для соблюдения видимости законности сам себе подписывал приговор за разглашение в стандартном документе по поводу сотрудничества… Только вот незадача, подписывай – не подписывай, убирать вы меня все равно не станете. Был бы хоть один процент такой вероятности, мы бы с вами не встретились.

– Знаю. Элементарная подстраховка, но самая надежная. Мне одно время казалось, вы раньше в Москву рванете. Да, я в вас не ошибся. Только вот отчего упорствуете? Это ведь всего лишь формальность.

– Сегодня формальность. Но что будет завтра – не знаю. Вы ведь этого тоже не знаете.

– Мне другое известно. Мы будем всегда.

– Тогда тем более вам эта бумажка не требуется.

– Не скажите. Порядок есть порядок. Будем считать, вы проявили характер, однако такое упорство, не скрою, начинает вызывать подозрение.

– Я и так рискую, – буркаю в ответ на абсолютно справедливое замечание. – Но вам этого мало, необходим еще своеобразный дамоклов меч. Иди знай, вдруг через двадцать лет он на мою голову обрушится? Хватит с меня этих старинных традиций. И без того существует вероятность, что наша возможная встреча с Саблей сложится не в мою пользу. Вообще удивляюсь, как это вы не стали намекать об озабоченности по поводу судьбы отчизны, что мы все в ответе, готовы жизнь положить…

– Прекратите! – твердо сказал Петрович. – Между прочим, ради этого, быть может, и стоит жить.

– Ну да, как сказал поэт: “Я жить хочу, чтоб Родине отдать последний сердца движущий толчок и чтобы, умирая, мог сказать, что умираю за Отчизну-мать”. Вы-то, конечно, разделяете его точку зрения…

Петрович усмехнулся, разлил водку по стаканчикам, а затем тихо сказал:

– Его точка зрения для меня более приемлема, чем ваша. Вы сейчас скажете, что последний толчок готовы отдать родине. Но только не сердца. Просто толчок, тот самый… Давайте выпьем за удачу.