Валерий Смирнов - БЕЛЫЙ ВОРОН

Да, от жизни я точно отстал, думал хожу, как принято. Ошибался. Мой экзотический вид был весьма скромным в сравнении с прикидами молодых людей, дергавшихся под бешеные ритмы группы “Моди Бойз”, то и дело демонстрирующей свое совсем уж потрясное одеяние с гигантского монитора профессиональной системы “Караоке”.

– Что-то я наших не вижу, – ору в ухо Рябова, уводящего меня в глубь зала.

Сережа тоже прифрантился, нацепил на себя длиннющий макинтош образца пятидесятого года, а потому, верняк, такой клевый прикид сведет с ума от зависти кое-каких местных рэпменов и их бикс. Сам видел, некоторые из чуваков уже тащатся от макинтоша.

Я тоже тащусь. Вслед Рябову, к забронированному заранее столику. Воху и его орлов что-то не видно. Да и вряд ли я их узнаю. Если Сережа так меня вырядил, представляю себе, что он из Андрея сотворил. Слава Богу, хоть голову мою всего лишь косынкой украсил, я тут такие причесоны видел – полный отпад. Волосы красные на голове дыбом стоят, любой петух от зависти выпадет в осадок. Словом, полный дрейв, блин, хэви мэтл.

– Никого не вижу, – гораздо тише жалуюсь Рябову, дегустируя отвратительное пойло, которое здесь подают под видом коньяка.

От подлинного коньяка клопами несет, не такими, которых Рябов разыскал, самыми настоящими. Тот гадючий суррогат, которым “Аладин” местных гурманов потчует, имеет сходство с настоящим напитком только потому, что в рюмках подают и запахом – его, наверняка, уже использовали в качестве клопомора. Ничего страшного, это я такой придирчивый, а постоянные клиенты поскачут, косячки застрочат, шприцы достанут, чем там еще молодежь занимается – неважно, главное, они под это дело не пойло непонятного разлива, а мочу, разбавленную денатуратом, сожрут и заторчат.

– Так где же… – снова пытаюсь выяснить у Рябова местоположение команды Вохи.

– Не видишь?

– Нет.

– Ну и хорошо. Значит, работают профессионально. Зачем тебе Воха, потерпи немного, таких людей увидишь. Замечательных. Познакомишься поближе, так сказать. Только прошу, действуй наверняка.

Я промолчал оттого, что иначе просто не умею. Характеристику Пороха изучил, все остальное приложится. Без пояснений Рябова я сразу понял, какие выдающиеся люди приперлись сюда, когда по просьбе какого-то Дина зазвучала музыка ансамбля “Пинк Флойд”. Вряд ли это Дин Рид, скорее всего фамилия у него вовсе не американская, но, как сказала Оля, сейчас все так поступают. Нет, Оля, не все. Пороха ведь не кличут Пауда, так что да здравствуют настоящие патриоты, вроде нас с ним. И то, что в “Аладин” пришли люди выдающиеся, – без очков на носу ясно.

Ишь, как их к столику ведут, местная прислуга чуть до пола не извивается, правильно, уважаемые люди, соль земли нашей, не профессора какие-то траханые, не художники нищие и прочий ученый сброд, а сам Порох. Выдающаяся личность. Я себя тоже когда-то такой считал, а когда кидал официантам щедрые чаевые, они смотрели на меня с таким благоговением, словно какой-то недоделанный Нобиль не достоин завязывать шнурки на моих кроссовках. Я тогда в кроссах ходил. Сегодня тоже их надел, в тон к кожаному костюмчику. Из уважения к господину Пороху, известному бизнесмену и состоятельному человеку, в которого всего за несколько лет превратился обычный рэкетир и дешевый костолом. Он ведь раньше штангу таскал, здоровый бугаек. Люди ему после той штанги пушинками казались…

– Пошли, – двинул меня локтем в бок Рябов. – Пора заняться делом. Только учти…

– Не учи ученого, – весело ответил я, потому что где-то внутри мгновенно вспыхнул жар, адреналин щедро покатился по крови от предстоящего знакомства с такой выдающейся личностью. Еще бы, многие на моем месте от восторга уписались бы – знакомство с самим Порохом, какие связи, какие дела, а какой восторг по поводу собственной значимости в этом городе.

Я по-хозяйски расселся за сдвоенными столиками, отметив, что морды у их хозяев не изменились по поводу визита явно незваного гостя. А еще мне удалось заметить Воху и его ребят. Интересный расклад, вокруг меня человек двадцать не меньше, да и входы-выходы наверняка контролируются по-настоящему ребятами Челнока, а не аладиновской худосочной охраной. В случае чего – частное сыскное агентство против явных хулиганов, у последних наверняка ножи-кастеты, а у отставных ментов и прочих ветеранов Афгана исключительно газовые револьверы. Правильно, разве может настоящий револьвер быть пятизарядным? Тем более, в стволе декоративная перемычка, а придавать нужный вид патронам команда Афанасьева умеет просто на заглядение.

– Я тебя звал? – наконец-то прореагировал на мое появление Порох, явно сообразив все до конца.

Зажали его, дальше некуда, к выходу не пробиться, звать подмогу в таком гаме – дело безнадежное. Децибелы, конечно, переорать можно, однако если бы дело было только в этом. Он все понял, а потому пытался держаться так, как должен держаться человек, сумевший подняться из многих рядовых спортсменов-бойцов до признанного авторитета в группировке Гуся.

– А меня никто почему-то не зовет, – чуть ли не огорчаюсь я. – Наверное, потому что работа такая. Двух помоешь, третьего себе. Больше в нашем морге украсть нечего.

– Тебя кто воровать будет? – полюбопытствовал Порох.

– Это вряд ли. Охрана у меня хорошая. Которая перед засранными старлеями хвостами по полу не стучит.

Как и следовало ожидать, у Пороха дернулась щека. Хорошо, мальчик, нервничать начинаешь, так это только вступление, ты у меня свою кликуху, вспыльчивый, очень скоро полностью оправдаешь.

– Хочешь разборов? – подался вперед Порох.

– Перекрестись, какие с вами могут быть разборы? Детский сад, младшая группа.

Присутствующие при встрече высоких договаривающихся сторон вели себя точно так, как их коллеги во время телевизионной трансляции парочки любых лидеров.

– Ты на хап меня не бери, – ощерился Порох, демонстрируя прекрасные фарфоровые зубы.

– Какие дела? Ты же знаешь, кто я такой, – отвечаю как можно спокойнее, взвешивая еще раз все обстоятельства.

Еще бы, он младше меня на десяток лет и тяжелее килограммов на двадцать. Только гибкости у него нет. Нет, не той природной гибкости, которую каждый из нас теряет после тридцати, тут никакие тренировки не помогут, а той, что дается лишь с годами набитыми синяками и шишками, именуемыми жизненным опытом.

– Знаю, кто ты, – ответил Порох.

– Удивлен?

– Да, – оставил себе вариант отхода мой милый собеседник, однако в мои планы перевод беседы в мирное русло вовсе не укладывался.

– Тогда слушай, Порох. Я взял “Олли” под охрану. И не считаю, что при этом щемлю чьи-то интересы. Потому что прежняя охрана этой фирмы была самым настоящим говном.