Вахтанг Ананян - На берегу Севана

После этого до самой осени с птенцами больше несчастий не случалось. Но, когда выпал снег, завыла буря и в полях не стало еды, сладкий аромат меда и жирные птицы фермы стали привлекать внимание куниц и лис.

Вот тут-то и пригодился охотничий опыт деда Асатура.

Начался новый учебный год.

Асмик теперь училась в седьмом классе, Камо и Армен - в девятом, Грикор - в восьмом. Дружба ребят продолжалась и крепла.

Асмик, так же как и раньше, прямо из школы бежала на ферму, к своим теперь уже взрослым птицам, и помогала матери в уходе за ними.

У пруда, за селом, колхоз этим летом по планам, полученным из Еревана, построил для птиц новые, просторные помещения.

Председатель колхоза Баграт не только признал ферму, но не пожалел и средств, чтобы устроить ее как можно лучше.

- Раз ферма, так пусть уж и будет похожа на ферму - по всем правилам! - сказал он.

Построив помещения для птиц, председатель не поскупился пристроить к ним и комнату для заведующей, и будку для сторожа.

Само помещение фермы имело несколько отделений. В одном из них стояли инкубаторы, другое - просторное - отвели птицам для прогулок. Особое место - для птенцов.

Для наседок места не предусматривалось. Было решено выводить птенцов только в инкубаторах.

Ферма имела большой запас ячменя. Каждый раз, когда Асмик кормила птиц, она с теплым чувством перебирала зернышки в своей руке: это был «ячмень Армена».

Армен часто приходил на ферму, смотрел на птиц, на их подрезанные крылья, иногда помогал Асмик в уроках по математике и литературе. Однажды Асмик пришла к Армену с глазами, опухшими от слез.

- Что случилось? - обеспокоился чувствительный мальчик.

- Что могло случиться… Как я ни просила, чтобы у всех крылья подрезали, не послушали меня…

- Ну! - обрадовался Армен. - Не улетели ли крылатые к себе на родину?

- Радуйся, радуйся!… - обиделась девочка. - Я с такими мучениями их вырастила, а они улетят на Гилли… Несчастные…

- А наше условие? Забыла? Ведь мы брали яйца у Гилли взаймы, вот и отдаем теперь наш долг. Ох, как хорошо! Как обрадуется дедушка! Знаешь, он хотя и молчал, но горевал молча, считал, что мы ограбили Гилли… Ну, раз крылья у них подросли так, что могут летать, хорошо бы отпустить и остальных, у кого они еще не подрезаны, - пусть себе летят на Гилли к своим родителям! Отпустим?

Асмик только посмотрела на него с ужасом.

На другой день состоялся торжественный выпуск птенцов на волю. По этому случаю старый пастух оделся по-праздничному: нарядился в свою суконную чоху, которая со дня его свадьбы хранилась в сундуке у Наргиз, затянулся окованным серебром поясом, покрыл голову каракулевой папахой, надевавшейся тоже в очень редких случаях.

Птиц поместили в широкие корзины, повязав их сверху марлей, сложили на телеги и повезли на берег Гилли. За телегами шли все наши ребята с дедом Асатуром, а за ними - едва ли не половина всех жителей села.

Сначала все было хорошо, но на берегу между дедом и Грикором начался спор.

- Говорю я - глупо это, давайте хотя бы половину отвезем назад на ферму, - настаивал Грикор, - Ведь я, как собака, сторожил их каждую ночь… до самого света…

- Ни одной назад не повезу, всех выпустим, - возражал старик.

И сейчас же, чтобы заколебавшиеся ребята не испортили дела, он влез на телегу и сорвал с корзин прикрывавший их тюль.

Высунув головки из корзин, птенцы в смятении ворочали ими. Они видели перед собой высокие тростняки, воду, вдыхали волнующий запах прибрежных зарослей и ила, слышали голоса своих сородичей…

Ах, эти голоса, доходящие до самого сердца! Ведь каждое существо в глубине сердца хранит память о своих родителях, о родных местах, хотя бы оно никогда не видало их. И вот эта инстинктивная тоска по ним пробудилась в сердцах молодых птиц и заставила их с радостным трепетом подняться на воздух.

На свободу, в родные места, к своим близким!…

И птицы, родившиеся на ферме, шумно взлетели над камышами, сделали несколько кругов над ними и быстро исчезли в их гостеприимных глубинах.

Старый охотник, приложив руку к глазам, долго следил за ними, и в уголках его глаз скоплялись слезы.

- Ну, теперь мы вернули свой долг природе, - удовлетворенно сказал Арам Михайлович, когда последняя птица опустилась с плеском на воды озера Гилли.

Как-то ночью гуси и утки подняли ужасный шум. Громко залаяли и выскочили из своих конур собаки. Прогремело ружье деда Асатура, охранявшего ферму.

Когда старик зажег свет, помещение, где птицы спали, оказалось усыпанным перьями. Здесь явно побывала лиса.

- Не будь я охотником Асатуром, если тебе дам переварить украденное! - поклялся старик и на рассвете по лисьему следу ушел в горы.

- Дед твой на охоту отправился, - сообщила Камо бабушка Наргиз.

День этот был выходным. Приготовив уроки, Камо разыскал Армена и Асмик и сказал им:

- Идем к Грикору.

- Что случилось? - обеспокоилась Асмик.

- Пойдем, потом узнаешь.

Грикор с увлечением помогал колхозному пастуху поить телят, вернувшихся с пастбища.

- Ого! - воскликнул он, увидев товарищей. - Вы зачем? - Грикор, когда ты окончишь свою работу?

- С вашей помощью в пять минут, - пошутил Грикор.

- Ну что ж, давай ведра…

- Нет-нет, мы уже кончили. Что у вас?

- Грикор, идем на Дали-даг, - сказал Камо.

- А что там есть? Что-нибудь съестное?

- Уж если охотник Асатур со своим Чамбаром туда пошел, то, надо думать, там и съестное найдется.

- Что же вы, коли так, раздумываете? Идем скорей, не то дед Асатур весь шашлык один съест! - в притворном ужасе завопил Грикор и бросился из хлева.

- Погоди, не торопись! - сделал попытку остудить - amp;ш пыл Камо. - Он за лисой пошел. Какой там шашлык!

Грикор остановился. Его черные, похожие на виноградины глаза были полны смеха.

- А чем хуже шашлык из лисы?… Что ест лиса? Кур. Почему же мясо лисы должно быть хуже всякого другого? - спрашивал он с притворным изумлением.

- Но ведь лиса и мышей ест, - брезгливо сказала Асмик.

- Чем же мышь погана? Она ведь только зерно грызет да сахар.

- Скажи ему, пусть не говорит таких противных вещей, - обернулась Асмик к Камо.

- Не люблю я, когда эти интеллигенты морщатся, да еще от чего: от шашлыка из лисьей печенки!… Да ну идемте же скорее!

С шутками и смехом они поднялись на склон горы, где на снегу виднелись следы недавно прошедшего человека. За ним шла собака.

- Следы деда и Чамбара! - обрадовался Камо.

По этим следам, за дедом и собакой, пошли и наши ребята.

Все вокруг было покрыто белым-белым снегом. Солнце сверкало так ярко, что глаза слепило. Казалось, мириады алмазов были рассыпаны по горным склонам.

Первый снег в горах!