Вахтанг Ананян - На берегу Севана

Когда Сэто исчез из виду, Камо, обернувшись к товарищам, сказал:

- Какой Сэто стал!

- Это твоя заслуга, Камо, - улыбнулся Армен. - Ты правильную повел с ним политику.

- По твоему совету, - засмеялся Камо.

- А я так прямо поразилась, как Камо, ну прямо в один момент, обезоружил этого злюку. Неужели ты такой сильный, Камо? - спросила Асмик, лукаво на него поглядывая.

Неожиданный комплимент смутил Камо.

- Н-не знаю… - пробормотал он.

- Ну, ты заслужил подарок. Сейчас будет готов. - И Асмик, вскочив, начала собирать цветы.

Геологи шли в это время к обрыву, находившемуся напротив озера. Он начинался на одной из вершинок и спускался к ее подножию.

- Мне кажется, - сказал Ашот Степанович, - что по строению этой горы мы можем решить, куда должна течь вода: то ли по ту ее сторону - к Казаху, то ли по эту - к Севану.

- Конечно, можем… И, правду говоря, не выяснив этого, мы не должны понапрасну мучить ребят.

- Ясно: если вода течет в сторону Казаха, то даже керосин вливать в поток бесцельно, тем более что для этого надо нырять на дно озера.

Позади них послышался веселый голос Асмик.

- Погляди, Армен, - говорила она, срывая цветок за цветком, - какие они красивые, какие ароматные!…

Собрав цветы, Асмик сплела из них венок и с шутливой торжественностью возложила его на голову Камо.

- За исправление Сэто… за спасение нашей фермы… - перечисляла она заслуги Камо. - Но я вижу, - обернулась она к Армену, - что у поэта на куски сердце разрывается. Погоди, сейчас и для тебя сплету.

Асмик сплела еще один венок и надела его на голову Армену.

- Ах, как ты похорошел, Армен! Хотя… ты всегда был хорошеньким, - шутила девочка.

В этот день удивительно болтливой была Асмик.

- А Грикор?… Бедный мой пастух! Погоди, тебе я нарву нарциссов… На, вот тебе мой подарок! Но, если ты не будешь лечить ногу, как обещал, я тебя перестану любить… А ты, мой добрый дед, что заскучал? На этот букет тебе. Видишь, какие у тебя хорошие внучата!

Дед поцеловал Асмик в голову и вздохнул. Места, где он бродил в молодые годы, пробудили, по-видимому, у старика волнующие воспоминания, и, глядя на озеро, он запел. Это была какая-то восточная, полная грусти песня. И старик спел ее так хорошо, что ребята расчувствовались.

- Эх, Дали-даг!… Сколько, сколько таких, как мы, приходили к тебе, дышали запахом твоих чудесных цветов и уходили… Никто не знает, откуда приходят люди, куда уходят, человеку непонятны тайны природы…

Старик встал. Он был глубоко взволнован:

- Ну, пойду, ребята, на охоту. Дали-дага я больше не увижу, это в последний раз… Пойду погляжу, зорок ли еще мой глаз!

Дед встал и, слегка покряхтывая, поднялся на ближайший гребень скалы.

Он долго стоял здесь, внимательно вглядываясь в даль.

По ту сторону гребня, в лощинке, мирно паслось несколько диких баранов.

Дед вскинул ружье. Вожак увидел его, тревожно фыркнул, и бараны, делая огромные прыжки, стремительно понеслись вниз по кремнистой горе.

Раздался гулкий выстрел. Прожужжала пуля, и красавец муфлон упал на голову, перевернулся и покатился по склону, оставляя на снегу пятна крови.

Вскоре старый охотник с ружьем в руках вновь появился на гребне. Он прикрыл ладонью глаза и долго смотрел на Севан, на чудесные горы, а потом запел снова. Это была песнь его юности - «Песня пастуха». Пел он грустно, всем своим взволнованным сердцем говорил «прости» любимым горам…

Убитый дедом баран был большой и тяжелый. Камо с Грикором, впрягшись в рога, не без труда подтащили тушу к берегу озера. Блестящая, темная, с рыжим отливом шкура животного, по мере того как оно остывало, все больше тускнела.

- Такой красивый! Неужели не жаль убивать было? - говорила Асмик.

- Жаль-то жаль, - сказал дед, - да ведь и для науки иной раз кровь проливать приходится. На днях председатель охотничьего союза говорит мне: «Дед Асатур, зоологическому институту дикий баран требуется. Хотят поглядеть, какой у него желудок, легкие, печень». Не знаю, для чего это им - нет ли болезней каких, что ли?… Ну вот и пошлем им нутро, пускай поглядят, а мясо мы съедим. Хорошо, что под пулю мою самец попал!

- Нашему деду за такой выстрел! - сказал Армен и протянул ему листок бумаги.

На нем было всего четыре строки:

В душе моей останется навек,

Как светлый сон, воспоминанье -

Стремительный муфлонов бег,

Гром выстрела и сердца ликованье.

Асмик восторженно захлопала в ладоши.

- Дедушка, а зачем у него такие огромные рога? - спросил Грикор, приподнимая гигантские узловатые рога барана. - И что это за кольца у него на рогах?

- Рога барану нужны и для защиты и для нападения. В борьбе побеждает тот, у кого и голова и рога крепки, а сам он молод и силен… А кольца на рогах показывают возраст - я уже говорил вам об этом.

- Значит, ему двадцать лет? - сосчитал Грикор.

- Нет, они так долго не живут. В восемь - десять лет баран уже старик. Они живут лет двенадцать-тринадцать, не больше. Эти мелкие кольца не считай. Вот те, крупные, показывают года.

В то время как дед Асатур свежевал барана, прибежал запыхавшийся Сэто с большим глиняным кувшином на плече.

Узнав, что мальчик из села Личк, в азербайджанском кочевье охотно исполнили его просьбу.

Из жаркой прикуринской равнины колхозники-азербайджанцы каждое лето приходят в армянские горы и встречают здесь сердечный прием. С особым уважением относились азербайджанцы к старому охотнику.

- Меня ты им назвал? - спросил старик.

- Как же, назвал.

- Что же они сказали?

- Сказали, что для кирва [Кирва - друг] Асатура они и жизни своей не пожалеют, - ответил Сэто и, подмигнув товарищам, добавил: - Они хотели и барашка тебе прислать, да уж куда мне было и кувшин и барашка тащить.

Дед гордо поднял голову:

- Не говбрил я, что мне они ни в чем не откажут?… Я, бывало, убью оленя и приволоку к ним в бина [Бина - группа шатров в кочевье, обычно нескольких семей одного рода]. Соберутся азербайджанцы у огня, кругом в горах шашлыком пахнет… Ох, где ты, моя молодость!…

- Ну и зверь! - ахнул Сэто, увидев барана. - Дедушка убил?

Не менее, чем Сэто, были изумлены и молодые геологи, вернувшиеся из своей «научной экспедиции».

- Этот вид дикого барана наживается в науке «арменийский муфлон», - сказал Ашот Степанович. - Он водится только у нас в Армении да встречается порой в граничащих с нами районах Турции и в северном Иране.

- Ну, что же дало ваше обследование? - спросил у геологов Армен. - Стоит рисковать или не стоит? Или вода уходит к Казаху?

- Если судить по строению горы, вода из озера должна стекать к Севану. Рискнуть стоит, - ответил Ашот Степанович. - Но, чтобы избежать несчастного случая, надо хорошо обдумать, как вылить керосин в озеро.