Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

Писано в Сан-Маттео, октября, 20-го дня, в год 1623-й от Рождества Христова.

Горячо любящая дочь, Сестра Мария Челесте

Постоянные упоминания об отлучении были обычной шуткой сестры Марии Челесте, описывающей отцу уклад жизни бедных кларисс. Устав ордена категорически утверждал, что ни один посетитель не может входить в трапезную, когда монахини обедают. Однако обитель Сан-Маттео имела отдельную гостиную, где сестры могли встречаться со своими родственниками. Тем дозволялось также приносить с собой еду и делиться ей с монахинями. Таким образом, блюда, принесенные из дома или приготовленные на монастырской кухне, могли употребляться без запрета и ограничений, при условии, что не нарушается правило места. Черная железная решетка отделяла гостиную от той части здания, где жили сестры, и все подарки и вещи передавались через зазоры между ее прутьями. Другая решетка шла вдоль стены возле алтаря в прилегающей церкви Сан-Маттео, так что голоса монахинь во время церковных песнопений могли достигать слуха горожан, посещающих мессу и стоявших по ту сторону ограды. И хотя бедные клариссы посвящали земную жизнь молитвам за души всех обитателей мира сего, правила требовали сурово изолировать места, где они выполняли эту работу и где они обитали, укрывшись в объятиях Господа.

Подобная практика восходила к XIII в., когда Франциск Ассизский отверг роскошь и богатство во имя создания ордена братьев-миноритов, основанного на принципах бедности, послушания и религиозного рвения. Богатая, знатная девушка Кьяра Оффредуччио, или Клара, присоединилась к нему весной 1212 г. и стала первой женщиной-последовательницей Франциска. Он отрезал ее длинные золотые локоны и отправил девушку собирать милостыню на улицах Ассизи. Со временем эти двое фанатиков решили разделить свои труды, и Франциск стал странствующим проповедником Евангелия, а Клара возглавила второй, женский орден францисканцев (известных под именем кларисс или бедных кларисс), все члены которого были полностью погружены в созерцание и молитвы. Клара заперла себя в обители Сан-Дамиано, выстроенной для нее Франциском, спала на голом полу и практически ничего не ела. Ей же принадлежала традиция заполнять время в монастыре между повседневными службами трудом: в основном сестры занимались тем, что пряли и вышивали.

«Сестры, коим Господь даровал милость трудиться должны после часов службы выполнять работу с верой и преданностью, чтобы вносить свой вклад в общее дело и общее добро... Сие делается, дабы праздность, этот враг души человеческой, была изгнана и они не утратили дух святой молитвы и набожности, перед которыми отступают все преходящие ценности мира» (Устав ордена св. Клары, параграф 7).

К тому времени, когда сестра Мария Челесте вступила в орден, устав уже претерпел некоторые изменения в соответствии с общей политикой Церкви и с индивидуальной его интерпретацией матерью-настоятельницей каждой обители. Например, в Италии XVII в. от родителей, отдающих дочерей в монастырь, требовалось приданое - подобное условие наверняка ужаснуло бы Франциска и Клару. Основополагающим принципом устава оставалась бедность, предполагалось, что бедные клариссы живут исключительно на подаяние. Сестра Мария Челесте вынуждена была часто обращаться к отцу за финансовой помощью, хотя и находила эту обязанность, налагаемую монастырем, тягостной. Одно дело - просить деньги на подарок брату Винченцо, и совсем иное - просить о чем-либо для себя. В «небольшом сочинении», приложенном к письму от 20 октября, она, вероятно, пыталась смягчить очередную просьбу о материальной помощи шутливым описанием царящей в обители нищеты. К сожалению, это приложение не сохранилось, и теперь невозможно сказать, было ли это эссе или короткая пьеса, которые нередко писал и сам Галилей, - он любил наблюдать подобные представления через решетку во время посещений Сан-Маттео. Инокини тоже сочиняли пьесы, поддерживая монастырскую традицию, так как церковные власти поощряли постановку духовных комедий и трагедий на библейские темы, рассматривая это как часть образования и полезного досуга сестер.

Какова бы ни была просьба сестры Марии Челесте, Галилей никогда не отказывал ей, за что в ответ удостаивался самой горячей признательности. Характерное слово, которое использовала сестра Мария Челесте для выражения любви и благодарности за внимание со стороны отца, - «amorevolezza» (любящая тебя) - оно встречается более двадцати раз в дошедших до нас ста двадцати четырех письмах, и каждый раз дочь благодарит Галилея за только что проявленную заботу или щедрость по отношению к ней самой, к ее родной сестре или к кому-либо еще в обители. Таким образом, занимаясь разработкой основ современной физики, преподавая математику знатным особам, делая открытия в области астрономии и публикуя научные труды, обращенные к широкой аудитории, Галилей находил также время покупать нитки для сестры Луизы, подбирать органную музыку для матери-настоятельницы Акиллеи, присылать в обитель посылки с выращенными у себя в саду цитрусовыми, домашним вином и листьями розмарина для кухни и аптеки Сан-Маттео.

«Если бы я даже захотела найти слова, чтобы выразить мою благодарность Вам, достославнейший господин отец, за недавно присланные в обитель дары, - писала Мария Челесте 29 октября 1623 г., через неделю после того, как отправила отцу свое небольшое сочинение, - то просто не смогла бы вообразить, как начать выражение столь глубокой признательности. Более того, я полагаю, что подобное проявление благодарности не доставило бы Вам радости, несмотря на Вашу доброту, ибо Вы предпочитаете истинную благодарность нашего духа громогласным речам и церемониям. Итак, мы лучше послужим Вам, приложив все силы к тому, что больше другого умеем делать, я имею в виду молитвы, и будем просить о награждении и воздаянии Вам за эти и другие, бесчисленные и еще более значительные подношения, которые мы от Вас получаем».

С волнением ожидая неизбежного отъезда отца в Рим сестра Мария Челесте боялась, что разлука может оказаться долгой, ужасалась тому, что будет лишена его внимания и заботы. Как обычно, она писала о делах Винченцо: «Я хочу замолвить слово за нашего бедного брата хотя, вероятно, говорю об этом не к месту, и все же заклинаю Вас простить ему на этот раз ошибку, обвиняя в качестве истинной причины совершения сего промаха его юность, а поскольку Винченцо поступил так впервые, он тем более заслуживает милости. А потому я вновь умоляю Вас взять его с собой в Рим, а уж там, где у Вас не будет недостатка в возможностях, Вы сумеете дать сыну те наставления, которые подскажут Вам отеческий долг и природная доброта, а также любовь и нежность».