Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

Теперь дело за Вами, достославнейший господин отец, за Вашим взвешенным суждением, к коему мы взываем: сочтете ли Вы приемлемым передать нашу просьбу и как лучше представить ее, чтобы легче достичь желаемого, поскольку, как мне кажется, наше прошение вполне законно, и вызвано оно исключительно отчаянным положением, в котором мы пребываем.

Я сочла необходимым написать все это Вам, достославнейший господин отец, сегодня, выбрав самое спокойное время. Полагаю, сейчас особенно будет уместен Ваш визит к нам, прежде чем все снова придет в движение, и Вы сможете сами убедиться в том, что нужно сделать, принимая к сведению мнение старших монахинь, как я уже объяснила.

Так как я боюсь слишком обременить Вас, не буду писать здесь о многом таком, что сумею рассказать при личной встрече. Сегодня мы ожидаем приезда господина викария, который прибывает на церемонию избрания новой аббатисы. Молю Бога, чтобы на этот пост оказалась выбрана та, что более других Ему предана, и пусть Он дарует Вам, достославнейший господин отец, все изобилие своей священной милости.

Писано в Сан-Маттео, декабря, 10-го дня, в год 1623-й от Рождества Христова, Горячо любящая дочь, Сестра Мария Челесте

Далее следовали необходимые пояснения:

Первая и самая важная причина, побуждающая нас обратиться с этой просьбой, заключается в ясном осознании того, как ничтожные знания подобных священников и непонимание ими установлений и обязательств, являющихся частью нашей религиозной жизни, позволяют нам или, точнее сказать, провоцируют нас жить более свободно, недостаточно соблюдая наш устав. И поневоле в душе возникают сомнения, когда видишь, что мы начинаем жить без страха Божьего и становимся все более жалкими, подвергаясь искушениям сего мира. А потому мы должны обратиться к источнику, о котором я и говорю Вам.

Вторая причина заключается в том, что с тех по р, как наша обитель оказалась в нищете, как Вы знаете, достославный господин отец, она не может удовлетворить запросы исповедников, которые покидают нас каждые три года, так как мы не в состоянии расплачиваться с ними к моменту окончания их срока службы: случилось так, что я осведомлена, что троим из служивших здесь причитались значительные денежные суммы, и они использовали эти невыплаченные долги как повод, чтобы часто приходить сюда к трапезе и тесно общаться с некоторыми монахинями. И что еще хуже, они разносили слухи и сплетни о нас, куда бы ни пошли, в результате чего наша обитель стала считаться едва ли не приютом наложниц всего Казентино, откуда приходили сии исповедники, более пригодные для ловли кроликов, чем для наставления души. И поверьте мне, достославнейший господин отец, если бы я захотела рассказать Вам обо всех этих неприятностях, причиняемых нам тем, кто выполняет эту службу теперь, я бы никогда не окончила свой перечень, потому что от столь же многочисленны, как и невероятны.

Третья причина состоит в том, что духовное лицо не может быть столь невежественным, чтобы знать так мало, как все эти люди, а если он даже и не знает необходимого, то не должен столь внезапно и беспричинно покидать обитель, как взяли за правило наши священники, исчезающие при любом удобном случае, ссылаясь на необходимость получить совет при дворе епископа или где-то еще, словно есть способ узнать быстро то, чему надо учить других; духовное лицо должно вместо этого советоваться с учеными отцами своего ордена. В таком случае дела наши будут известны лишь в одном монастыре, а не по всей Флоренции, как сейчас. Более того, если священник ничего не может извлечь из своего опыта, он должен хотя бы понимать границы почтительности, лежащие между братьями и сестрами, чтобы последние могли жить как можно более спокойно; тогда как иной священник, приходящий сюда, не имея... назовем это пониманием монахинь, - так вот, он может завершить весь трехлетний срок своего пребывания, так и не ознакомившись с нашими обязанностями и с нашим уставом.

На самом деле мы не отдаем предпочтения отцам одного монашеского ордена перед другими, но полагаемся на суждение того, кто обладает властью назначать, кто может даровать нам свою милость. Истинная правда, что новые кармелиты из Санта-Мария-Маджоре, многократно приходившие сюда в качестве исповедников по особым случаям, гораздо лучше проводили службы, которые запрещено вести нам самим; я убеждена, что они лучше других смогли бы отвечать нашим потребностям, будучи сами весьма благочестивыми и уважаемыми отцами. Более того, они не домогаются дорогих подарков, не заботятся о себе (поскольку привыкли к бедности) и ведут достойный восхищения образ жизни, что признают и члены других орденов; некоторые священники, присылаемые к нам в качестве исповедников, проводили все три года, думая исключительно о своих личных интересах, и чем больше они могли выжать из нас, тем больше они себя уважали и ценили.

Заканчивая сим свои рассуждения, я, достославнейший господин отец, молю Вас судить самостоятельно об условиях в наших монастырях, таких как Сан-Якопо и Сайта-Монака, теперь, когда они оказались под влиянием братьев, предпринимающих шаги, чтобы направить их на путь истинный.

Мы никоим образом не просим избавить нас от послушания ордену, но лишь хотим получать доступ к священным таинствам и святым дарам, подчиняясь опытным наставникам, которые понимают значение своего призвания и служения.

Легенда гласит, что мать Клара часто пела в Шестой и Девятый часы, во время которых прославляют распятие и смерть Иисуса, при этом обливаясь слезами. Ее дочери в Сан-Маттео следовали ее правилам и молились за благодетелей монастыря, а затем парами, продолжая петь, отправлялись в общий зал. Там те, кому полагалось читать вслух за трапезой, насыщали сестер историями из жизни святых, впрочем, это длилось недолго - ведь требовалось лишь несколько минут, чтобы покончить со скудной едой, обычно состоявшей из овощной похлебки, после чего все возвращались к молитвам.

На вечерне, во второй половине дня, монахини преклоняли колена на хорах, слушая звон колоколов. Особый колокол, называемый capitolo[42], звучал вслед за первыми, призывавшими на службу; наступал еще один период молчания и умной молитвы, после которой в тот день и проводились выборы. Новой аббатисой стала сестра Ортензия дель Ненте - великая мастерица плести кружева.

«Та, что избрана, должна задуматься о том, какой груз принимает она на свои плечи и кому вручает стадо, вверенное ее попечению. Она должна также стараться прокладывать путь для других более своей добродетелью и святым поведением, тем формальной властью, так чтобы ее пример вдохновлял сестер подчиняться ей больше по любви, чем из страха» (Устав ордена св. Клары, параграф 4).