Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

В начале января магистрат послал повсюду гонцов и трубачей, чтобы объявить о всеобщем сорокадневном карантине, начинающемся с 10-го числа. Чувствуя, что эпидемия пошла на спад, власти надеялись ускорить процесс введением этой радикальной меры. Установление карантина ограничивало торговлю внутри и за пределами Флоренции еще жестче, чем прежде, а также предполагало полный запрет на посещение домов соседей и друзей. Единственными допустимыми причинами для выхода из дома теперь считались: посещение церкви, покупка еды и медикаментов. Поскольку указ касался самой Флоренции и ее окрестностей, включая Прато, Винченцо не мог вернуться раньше чем через шесть недель, даже если бы захотел.

Второй сын Винченцо, Карло, родился 20 января, но Галилей не получил своевременного уведомления о его появлении на свет, он вообще ничего не знал об отсутствующих сыне и невестке. Сестра Мария Челесте, естественно, интересовалась состоянием здоровья первенца Винченцо, которого звали Галилеино; его показали теткам, находящимся в монастыре, вскоре после рождения. Теперь она постоянно просила отца снова привезти малыша в обитель, как только опасность минует. «Я хочу, чтобы Вы еще раз поцеловали Галилеино от меня», - писала она в завершении письма и посылала племяннику сосновые шишки в качестве игрушек, полагая, что он сможет забавляться, извлекая из них семечки. Она пекла маленькие печенья для другого ребенка, находившегося на попечении Галилея - его внучатой племянницы Виржинии, дочери Винченцо Ландуччи и его болезненной жены, но сестра Мария Челесте не могла помочь отцу поместить малышку, которую называли Ла Виржинией, в-Сан-Маттео.

«Я ужасно расстроена своей неспособностью помочь Вам, поскольку мне очень хотелось бы предоставить здесь заботу и кров Ла Виржинии, к которой я так привязана, поскольку она дарует Вам облегчение и развлечение, господин отец. Однако я знаю, что наши попечители категорически возражают против принятия в обитель девочек, будь то сестры или подопечные, из-за исключительной бедности нашего монастыря, с которой Вы, возлюбленный господин отец, прекрасно знакомы. Даже те, кто сегодня находится здесь, ведут постоянную борьбу за выживание, и речи не может быть о том, чтобы еще увеличивать количество ртов».

Поскольку невестка Сестилия укрывалась в Монтемурло и до окончания карантина с ней нельзя было даже связаться, сестра Мария Челесте вновь взяла на себя заботу о гардеробе отца. «Возвращаю Вам отбеленные воротнички, которые, поскольку были столь изношенными, так и не приобрели вида, который я желала бы им придать; если Вам нужно еще что-то, пожалуйста, помните, что ничто в мире не приносит мне большей радости, чем возможность услужить Вам, так же как и Вы, со своей стороны, постоянно балуете меня и удовлетворяете любую просьбу и, главное, предоставили мне шанс наслаждаться уединением».

Если ее пребывание в монастыре не стало помехой на пути к их эмоциональному сближению, то расстояние между Беллосгвардо и Арчетри теперь превратилось в непреодолимый барьер. «Я нахожу, что мои мысли целиком сосредоточены на Вас, днем и ночью, многажды я сожалела о большом удалении, которое отделяет меня от возможности слышать ежедневные новости от Вас как я бы того желала».

Галилей страдал от такой же уединенной жизни. Перспектива преодолеть на муле дорогу от дома до обители (хотя, на первый взгляд, дорога эта не казалась слишком уж длинной или трудной) в прошлом часто удерживала его. И он принял решение перебраться в Арчетри.

С характерными для нее находчивостью и энергией сестра Мария Челесте взялась за изучение выставленных на продажу подходящих зданий, не выходя при этом за стены Сан-Маттео. Однако она нашла совсем немного вариантов, потому что состоятельные флорентийцы дорожили своими загородными виллами в Арчетри, посещая их по выходным дням, кроме того, дома здесь обычно переходили по наследству из поколения в поколение и почти никогда не выставлялись на продажу. Более того, некоторые участки земли в той или иной форме передавались в прошлом церкви, так что вопрос об их юрисдикции и праве собственности порой был весьма запутанным и спорным.

«Насколько мне удалось узнать, - сообщала Мария Челесте отцу о результатах своих первых попыток- священник Монтерипальди не имеет официальных прав на саму виллу синьоры Дианоры Ланди, а только на расположенное рядом поле. Однако я понимаю, что был передан в качестве подношения церкви Санта-Мария-дель-Фьори, и по этой причине синьора Дианора ведет сейчас затяжной судебный процесс... Также мне удалось выяснить, что вилла Маннелли не продается, но её можно снять. Это прекрасное место, говорят, что там самый здоровый воздух во всем районе. Я верю, что сможете получить ее, господин отец, если события обернутся так, как Вы и я того желаем».

Ближе к Пасхе, когда чума начала отступать, вернулся наконец блудный сын Галилея и сразу же подключился к поиску жилья, который занял всю весну и лето. Из своего городского дома Винченцо мог за четверть часа добираться до Арчетри, чтобы осмотреть очередной вариант.

Дом Галилея, Иль-Джойелло, в Арчетри, где он жил с 1631 по 1642 г.

Скала, фотоархив «Арт -ресурс», Нью-Йорк

«В воскресенье утром сюда прибыл Винченцо, чтобы взглянуть на виллу Перини, и, как сам он, без сомнения, уже рассказал Вам, господин отец, покупатель получает от сей сделки все мыслимые выгоды... Умоляю Вас не упустить эту возможность, потому что Бог знает, когда представится еще такой удачный случай. Теперь мы знаем, как люди, владеющие собственностью в этом районе, привязаны к ней». Однако вилла Перини все же ушла в другие руки.

Затем, в начале августа, поиски привели Марию Челесте буквально за угол от монастыря - даже ближе, чем находился дом ее матери на Понте-Корво от Виа Виньяли, где жил Галилей в Падуе, в годы ее детства.

«Поскольку я так сильно желаю милости Вашего переезда ближе к нам, я постоянно пытаюсь собирать сведения об окрестных домах, которые выставлены на продажу. И я только что услышала о том, что доступна вилла синьора Эсау Мартеллини, расположенная на Пьяно-деи-Джульяри, по соседству с нами. Я хотела бы привлечь к ней Ваше внимание, чтобы Вы смогли все разузнать поподробнее. Может быть, она случайно подойдет Вам, что меня очень бы порадовало. Я питаю надежду, что при такой близости я не была бы лишены новостей от Вас, как это теперь бывает, что для меня просто непереносимо».

Вилла Мартеллини на Пьяно-деи-Джульяри (в переводе с итальянского это название обозначает «Поле Менестрелей») занимала такое удачное место на западном склоне Арчетри, что дом назвали «Иль-Джойелло» [57]. Построенный в начале XIV века дворянином, который обустроил ферму рядом с монастырем, два века спустя он чудом избежал полного разрушения при осаде Флоренции, когда Медичи силой вернули себе власть после очередного изгнания семьи из города. С октября 1529 г. по август 1530 г. сорок тысяч солдат, в основном испанцев, под предводительством принца Оранжского и папы из рода Медичи Клемента VII, разбили лагерь на холмах вокруг города, не желая вступать в прямую схватку, но надеясь уморить флорентийцев голодом. Именно на это время пришлась очередная волна бубонной чумы что помогло армии осуществить свой план. Несмотря на отсутствие открытых военных действий, само присутствие солдат в течение десяти месяцев окончательно деморализовало местных жителей.