Эриксон Стивен - Пыль Снов

Он переименовал все отправленные в поход части, кроме одного легиона Харридикта, оставленного по просьбам вошедших в него малазанских солдат. Отказавшись от привычных бригад и батальонов, создал пять легионов. Четыре состоят из двух тысяч солдат и вспомогательного персонала; пятый охраняет растянувшийся обоз, полевые госпитали, скот, возчиков и прочий люд. В него вошли пять сотен кавалерии с новыми стременами; всадники быстро учатся под руководством малазан.

У каждого из боевых легионов, включая легион Харридикта, есть теперь своя кухня, кузница, арсенал, осадные орудия, есть разведка и вестовые. На командиров и их помощников можно полагаться куда увереннее, чем раньше - Брюс желал компетентности и самоуверенности, по этим качествам он и отбирал офицеров. На каждом совещании выявляются отрицательные стороны таких качеств, происходят столкновения самолюбий. Однако он полагал, что на марше врожденная страсть к соперничеству будет перенесена на идущую рядом иноземную армию, что хорошо. Летерийцам нужно кое-что доказать себе, а может, и обрести в первый раз.

Малазане, коротко говоря, расколотили их во время вторжения. Слишком долго армия Летера сталкивалась с примитивным врагом - даже Тисте Эдур предпочитали варварские способы ведения войны. Несколько битв с легионами Болкандо - десять лет назад - оказались кровавыми и сомнительными в плане результативности. Однако полезный урок был проигнорирован.

Военная сила редко когда умеет размышлять. Консерватизм связан с традициями теснее, чем узел с веревкой. Брюс желал новой армии - изменчивой, быстро приспосабливающейся, бесстрашно бросающей вызов старым приемам. Но он понимал также и ценность традиций. Структура легиона - это, на самом деле, возвращение к истории Первой Империи.

Он сжал руки и смотрел, как кровь отливает от костяшек.

Это не будет простой, беззаботный поход.

Брюс взглянул на своих солдат и увидел смерть на лицах. Пророчество или чуждая память? Желал бы он знать...

***

Релико заметил, что трое фаларийцев из тяжелой пехоты - Оглянись, Мелоч и Спешка - стоят на коленях у фургона над грудой вещмешков шестого взвода. Подошел к ним. - Слушайте. - Три загорелых лица поднялись на звук его голоса (впрочем, лбы у них были такие низкие, что особенно задирать головы не пришлось). - Вот что. Панцирник Курнос - тот, у которого носа почти не осталось - знаете его? Он на Ханно женился, а она погибла.

Похожие как родственники фаларийцы переглянулись. Спешка пожала плечами, утерла пот со лба. - Этот, ага. Теперь за Острячкой таскается...

- Самая большая баба, какую я видел, - облизнулся Мелоч.

Оглянись кивнул: - Ее зеленые глаза...

- Нет, Огля, - возразил Мелоч. - У нее кое-что еще больше.

Спешка фыркнула: - Хочешь большой попы, погляди на меня. Хотя если подумать, не гляди. Слишком ты прыткий, а?

Релико скривился: - Я говорил насчет Курноса, помните? Я четко помню, у него в самом начале было одно ухо, а потом и его откусили.

- Да, - неспешно проговорила Спешка. - И что?

- Давно его видели? У него есть одно ухо. Как это? Еще раз выросло?

Солдаты молчали. Лица стали особенно тупыми. Еще миг - и они вернулись к укладыванию вещичек.

Выругавшись под нос, Релико застучал сапогами. В этой армии полно секретов, это точно. Курнос и треклятое его ухо. Непотребос Вздорр и единственная ступня. Тот взводный маг и ручные крысы. Больше Некуда - у него мозга нет вообще, а дерется как демон. Лейтенант Прыщ и его злой близнец, нынче мертвый. Лысый Добряк с коллекцией расчесок... Релико решил, возвращаясь во взвод, что все здесь, кроме разве что его самого и его сержанта, совершенно сумасшедшие.

Никто, стоящий вне армии, не поймет. Они видят только мундиры и оружие, шлемы и забрала, строевой шаг. А пойми они истину... что же, напугались бы еще больше. Разбежавшись с воплями.

- Жвешь решки, Рылко?

- Заткнись, Неп. Где Бадан?

- Не здеся, жирн'й пзырь!

- Сам вижу. Так куда он ушел? Вот что я хочу знать.

Похожее на сморщенную сливу лицо мага скривилась с непонятной гримасе. - Проч' ушл, ха!

- Досада? Видела сержанта?

Взводный капрал сидела, прислонившись к колесу фургона. В тонких губа зажата самокрутка с изрядной порцией ржавого листа - дым идет отовсюду, даже из ушей (кажется).

- Не вишь, у ей зубьи склились! - каркнул Неп Борозда.

Релико невольно хихикнул. - Верно подмечено, Неп. Досада, тебе чистый воздух не нравится?

Женщина лениво повела рукой, вынув самокрутку изо рта. - Дурак. Я отгоняю гадких москитов.

- О, это умно. Не поделишься?

- Я привезла почти тысячу. Но предупреждаю, Релико, первые дни ты будешь зеленым. Хотя очень скоро начнешь обильно потеть, никакой жук тебя не захочет.

- Ух ты. Но где все-таки Бадан?

- Болтает с другими сержантами, Скрипачом и прочими. - Досада сделала затяжку и добавила: - Думаю, решил, что надо нам держаться поближе. Раньше мы с ними неплохо работали.

- Полагаю, так. - Но Релико идея не понравилась. Эти взводы притягивают неприятности лучше магнита. - А что говорит Смола?

- Думаю, согласна.

- А где бесполезные рекруты?

- Пришел какой-то летериец, всех забрал.

- А кто ему позволил?

Досада пожала плечами: - Он не спросил.

Релико поскреб затылок (скрести было особенно нечего, ведь шея у него как у цыпленка - однако ему нравилось проводить рукой по мозолям, на которых в бою покоится шлем). Он заметил, что из-под фургона торчит нога Накипи, и подумал, не умерла ли она. - Я пойду поищу Большика. Взвод должен собраться к возвращению Бадана.

- Хорошая идея, ага.

- Ты самая ленивая из капралов, которых я встречал.

- Привилегия звания, - пробубнила она, не выпуская самокрутки.

- Ты на марше дня не выдержишь. Ты толще, чем была вчера.

- Нет. Я даже сбросила вес. И я его чувствую.

- Кого?

- Даже не думай, Неп, жаба сушеная, - пробурчала Досада. Релико ушел искать Больше Некуда. Он, Большик и Бадан Грук. Остальные... в подметки не годятся.

***

Скрипач вытащил пробку из кувшина, помедлил, оглядывая остальных. Геслер поймал ящерицу и подставляет ей палец для кусания. Бальзам сел скрестив ноги и хмурится на злобную ящерицу. Корд встал, опираясь спиной о дерево со срубленной верхушкой - о чем впоследствии пожалеет, ведь сверху сочится смола; однако он так старался принять эффектную позу, что никто не стал его предупреждать. Фом Тисси притащил здоровенный кусок соленой грудинки какого-то местного животного и нарезает его на меньшие порции. Хеллиан не сводит глаз с кувшина в руках Скрипача, Урб не сводит глаз с Хеллиан. Трое остальных - Чопор и уроженцы Даль Хона, Бадан Грук со Смолой - показывают старую дружбу, тесно усевшись в отдалении от остальных на бревне гнилого забора и зыркая глазами.