Эриксон Стивен - Пыль Снов

- Полутьма, Тень - это все, что нам известно. Она повсюду.

- Но она была уничтожена!

- Нет, лишь разбита. Погляди на пляж. Кости - они остались от Трясов. На нас наседали с обеих сторон - у нас не было шансов, чудо, что кто-то выжил. Тень прежде всего была расшатана легионами Анди и Лиосан. Чистота не терпит несовершенства. В глазах чистых она становится извращением.

Яни трясла головой. - Тень была Королевством Эдур, как она связана с нами, трясами?

Йедан улыбнулся - она не помнила, чтобы он когда-либо улыбался, так что была потрясена. - Наше ублюдочное отродье.

Она опустилась на колени, на одеяло искрошенных костей. Она слышала море, слышала биение волн - но за этими звуками слышала потоп обреченных голосов в глубине. "Он отвернулся, как и она. Но у детей не оказалось пути наружу. Мы стояли здесь против них. Мы стояли и умирали, защищая свои владения". - Наша кровь королевская, - шепнула она.

Брат оказался рядом, он положил ей руку на плечо. - Скар Бандарис, последний принц Эдур. Полагаю, тогда уже король. Он увидел в нас грехи не отца, но матери. Он оставил нас, забрав с собой всех Эдур. Велел держаться, обеспечить его уход. Сказал, это все, чего мы заслуживаем, ибо мы дети матери, и не она ли оказалась соблазнительницей, и не отец ли оказался соблазненным? - Брат чуть помолчал, потом хмыкнул. - Я гадаю: шли ли последние выжившие вслед за ним, желая отомстить, или им просто некуда больше было идти? Ведь тогда Тень стала полем битвы всех Старших сил, не только Тисте - ее рвали на части, кровавые силы делили каждую пядь, каждый кусок - как это называется? Ах да, садки. Каждый мир стал островом, затерянным в океане хаоса.

Глаза ее горели, но ни одна слезинка не катилась по щекам. - Мы не смогли бы выдержать тобою описанной атаки. Ты назвал чудом наше выживание, но я только теперь поняла смысл этого слова.

Йедан отозвался: - Дозорные командовали легионами, мы держались, пока нам не приказали отступать. Говорится, что нас осталась горстка, но это были отборные офицеры. Они были Дозором. Дорога была открыта, мы шли свободно.

- Причиной был Слепой Галлан.

- Да.

- Потому что, - она подняла взгляд, - ему велели нас спасти.

- Галлан был поэтом...

- А также Сенешалем Двора Магов в Харкенасе.

Он "пережевал" ее слова, отвел взгляд, поглядел на беспокойную стену света и бесконечное кружение силуэтов в глубине, на искаженные в беззвучных воплях лица - целая цивилизация в капкане вечной муки. Яни не увидела на его лице никаких эмоций. - Имел, значит, великую силу.

- Да.

- Была гражданская война. Кто мог ему приказывать?

- Наделенный кровью Тиам принц Харкенаса.

Она видела: глаза его медленно расширяются. И все же он продолжал смотреть на стену. - Почему же, - спросил он, - принц Анди решил нам помочь?

Она покачала головой: - Говорится, он вышел на Первый Берег в ужасных ранах, в пелене крови. Говорится, он поглядел на Трясов, на то, сколь мало нас осталось, на окружающее опустошение - гибель лесов, обугленные остатки домов. Он держал в руке сломанный меч, меч Хастов, и меч выпал из руки его. Он оставил его здесь.

- И всё? Откуда же ты знаешь, что он приказывал Галлану?

- Когда Галлан явился, он сказал Полутьме - тогда он уже вырвал себе глаза и шел, держась за руку женщины Анди, она провела его через разоренный лес - он пришел как умирающий от лихорадки, но голос его был ясным и чистым как музыка. Он сказал ей так:

Горя больше нет во Тьме

взлетело горе к небесам

оставив мир во прахе неудач

отыщет вскоре новые миры

как подобает горю.

Мне приказало горе, крылья распахнув:

для уцелевших проложи дорогу

и пусть бредут тропой тоски

под грузом памяти сгибаясь

пусть видят падший день

рождения миров бескрайних

в которых горе поджидает нас

таясь во тьме души.

Она выскользнула из-под тяжелой руки, встала, стряхнув с колен костяную пыль. - И спросили его, что такое Крылатое Горе? И сказал Галлан: "Есть лишь один, дерзающий приказывать мне. Один, способный не зарыдать, вместив в душе тоску народа, тоску целого королевства. Его зовут Сильхас Руин".

Йедан осматривал пляж. - Что стало с мечом?

Она вздрогнула, взяла себя в руки. Ну почему брат все еще способен ее удивлять? - Женщина, что была с Галланом, взяла его и выбросила в море.

Голова его резко повернулась. - И почему бы она так поступила?

Яни Товис подняла руки: - Она не объяснила.

Йедан снова поглядел на грозную стену, словно пытаясь пронзить взором глубины, отыскать проклятый меч.

- Всего лишь сломанное оружие...

- Меч Хастов, ты сама сказала.

- Я не знаю, что это должно означать.

Он поморщился. - Меч должен уже исцелиться. - Йедан пошел вдоль берега, глядя на бледный пляж. - Свет должен был отвергнуть его, выбросить.

Она следила за ним взглядом. "Исцелиться?" - Йедан!

- Да? - оглянулся он.

- Мы не можем жить здесь.

- Разумеется, не можем.

- Но в Харкенасе что-то происходит - я не знаю, сможем ли мы вернуться и туда.

- Когда она полностью вернется, - сказал, отворачиваясь, Йедан, - давление должно стать слабее.

- Она? Кто?

- Не тупи, сестра. Мать Тьма. Кто еще является словно кулак по головам? - Он снова побрел, обыскивая Первый Берег.

***

- Эрастрас, - прошептал она, - что ты теперь будешь делать?

Ливень скривился ведьме: - Ты даже не слушаешь?

Олар Этиль встала, подобрала гнилой плащ, сшитый из мехов и чешуйчатых шкур: - Что за дивный ковер, что за буйство роскоши, какие сочные краски!

Похоже, заплесневелый орешек ее мозгов наконец треснул. - Я говорю, следы повозки свежие, едва ли день прошел.

Олар Этиль подняла руку, словно приветствуя кого-то за окоемом. Когтистый палец чертил узоры в воздухе. - Идите по кругу, друзья мои, да помедленнее. Подождите, пока он не пройдет сквозь, вовне и наружу. Нет смысла в столкновении воли, ведь ваша воля не имеет цели. Что за сложный план! Неважно. Если кто и должен дрожать, то не я. Ха!

- Громадная повозка, - продолжал Ливень. - Перегруженная. Но что самое интересное, следы просто начинаются - ниоткуда - и погляди, какие глубокие они вначале. Чертова повозка словно с неба шлепнулась. Вместе с лошадями. Неужели тебе не любопытно?

- А? Скоро, да, достаточно скоро. - Она уронила руку, потом ткнула в него тем же пальцем. - Первый храм стал грудой хлама. Осажден десять лет назад, ныне остается выжженная шелуха. Никто не получил пощады. Матроны умирают неделями - знаешь ли, убивать их нелегкое дело. Надо идти, искать другую.

Зарычав, Ливень сел на кобылу и натянул поводья. - Быстро бегаешь, ведьма? Нет? Тем хуже. - Он пнул лошадь, заставив скакать по извилистому следу повозки. Пусть трясет костями, пусть превратится в пыль позади него. Вот лучшее утешение всем обидам. Или пусть стоит где стояла и смотрит на все горизонты по очереди и болтает и скулит и что угодно. Как будто небо кому-то отвечает.